Наша високосная секунда

Когда ливни нещадно топили всё вокруг нас, я в тебя влюбился. Ты стоял рядом, и сквозь вспышки молний я видел твоё серьёзное выражение лица и то, как сильно ты боялся. Жгучий холод был тебе нипочем. Я не хотел говорить, ведь всё равно не смог бы ничем взбодрить. Дождь барабанил по рамам, окнам и дверям так, словно соревновался с секундами. Ты не слышал этого, как глухой, следил за вспышками в небе. Но улицы успевали периодически задыхаться от тьмы… А ты от страха. Мы уехали из Токио на пару дней ради фотосессий и нескончаемых пустых интервью об отношениях. И вот я всегда хотел спросить: о каких отношениях? Которых у нас нет? И дело не в том, что это становится проблемой, когда ты взрослеешь, а в том, что на вопросы, просто-напросто, нечего ответить. Но всё же, любопытным образом, бессмысленные слова неожиданно звучат в предложениях, и я выдыхаю от того, что снова нашёл, что сказать. Не знаю, все ли испытывали то же, что и я, но это всегда немного раздражало. Очередная вспышка, и тебя рядом уже не было. Мне пришлось искать в темноте, но я натыкался на всех, кроме... «Рёске!», - вопили мои мысли, жаль, что ты не слышал. Позже ты рассказал, что кто-то из стаффа предложил вернуться в номер. В ту ночь нам пришлось задержаться в отеле из-за непогоды. Лёгкость от присутствия рядом с тобой с того вечера непонятным образом пропала. И я больше не мог дышать, находясь около тебя, Рёске. Твой образ преследовал меня везде, и я не верил, что влюбился вот так вот просто за какое-то мгновение. А ты? Потом всё повторилось. Через месяц на Аомори обрушился ураган, мы очутились взаперти на полтора дня. Погода сходила с ума, когда мы оказывались рядом. Я тоже, и внутри бушевал примерно тот же шквал, только эмоциональный. Молнии размазывали черноту, а я смотрел на твои ссутулившиеся плечи и очень сильно хотел обнять. Откуда в тебе такой страх? Это всего лишь гром и вода, а мы окружены четырьмя стенами и огромным бетонным потолком. И если бы ты ещё оглянулся, то увидел меня – категоричного. И влюблённого. Мы вернулись на утро в понедельник. Солнце слепило меня. Ты весело вышагивал рядом и обсуждал что-то с Юто. Мне всё равно. Пока ты улыбаешься, мне всё равно. Но я успел заметить немного непонятные взгляды с твоей стороны. От стеснения мне пришлось отвернуться, и по-глупому пялиться на высохшую траву. Когда нам посчастливилось полететь на Кагосиму, все успели, по очереди, отшутится о талисмане нашего невезения и предложить оставить его в Токио. Немного жестоко, но вполне справедливо, только вот я единственный, кто молился на эти неудачи. Надеялся, что и там нас настигнут ливни. Оказывается, у меня есть дар убеждения. Когда мы приземлились, на борту объявили, что сезон дождей здесь начался раньше на три дня. Ты безнадёжно прикрыл лицо руками, едва не всхлипывая от отчаяния. «Прости», - самодовольно ликовал я. - Чинен-сан и Ямада-сан, ваш номер 581, - серьёзно? Сколько лет нас не селили вместе. Это определённо была моя лучшая поездка. Невероятные забытые ощущение, когда мы вместе спорили о том, кому какая кровать достанется… - А не лучше ли их вообще сдвинуть! - в порыве радости выпалил я, чем заставил тебя замолчать. Ну, не дурак ли? - Можно и сдвинуть. Я выронил что-то из рук, не веря в то, что услышал. Хотя, ничего в этом особенного ведь нет. - Ты чего? – стоило тебе обернуться, я испугался зрительного контакта и, краснея, опустил глаза, - эй, Юри, сам же предложил. Знаю я. Черт. - Так я сдвигаю? – где-то совсем близко произнес ты, я кивнул и трусливо сбежал в ванну. А как так же просто сбежать от мысли, что я его хочу? Где-то снова раскололось небо. Ливень нас не оставлял ни на минуту, мне казалось, даже в комнате стало влажно. Наши сдвинутые кровати пустовали, а мы были где угодно, только не рядом. Что же это такое… Это не совсем то, чего я хотел. Да, что там, это абсолютно не то. Молнии тебя преследовали, ты пытался спрятаться, уходил к другим, будто там станет легче, но видимо не стало, потому что, в конце концов, вернулся. Когда за тобой захлопнулась дверь, я подумал, что кроме тебя и меня в этом мире никого не осталось. Но, отрезанные жуткой непогодой, мы существовали в этой комнате поодиночке. Даже лёжа на импровизированной двухместной кровати, я слышал только своё биение сердца и своё дыхание. - Где ты? И этот вопрос не был моим. Я развернулся к тебе, и в этот момент комнату озарило резким светом, от которого ты побледнел, едва ли не до полусмерти. - Тут. Мне было достаточно протянуть тебе руку. Ты принял меня, прижав к себе грубыми объятиями. За твоей спиной сверкали молнии, над нами гремели тучи, а потом оно закончилось - небо остановилось. Я жадно впился в твои губы, даже не давая шанса на какие-то ненужные обдумывания. Эгоистичность всегда была моей сторонницей. И ты оказался не против. Спасибо, Рёске. Время оборвалось, и ты, точно как во снах, провёл кончиком холодного носа обжигающую дорожку до мочки уха. Я прикусил губу, и задышал собственными движениями. Ты щекотал своим присутствием, заставляя меня произносить что-то невнятное каким-то чужим томным голосом. Стоило коснуться твоей кожи, как мысли свелись к одной: «хочу». - Хочу, - повторил ты, опускаясь к растянутому вороту футболки, растянул ещё больше и провёл шершавым языком по моей ключице. – Сладкий, - я улыбнулся, вспоминая, какой у меня гель для душа. - Скажи, чего хочешь ты? «Хочешь…» - таяло в потоке моих эмоций. Я начал слышать только обрывки, бессвязно скапливающиеся где-то на дне сознания. Когда твои крепкие руки сжали мою талию, я и вовсе потерял слух. Ощущения переходили на новый уровень. Ты нежно целовал мою шею, а я с силой впивался пальцами в жесткий матрац. Было тяжело дышать. Невозможно что-то увидеть. Даже боль прокушенный до крови губы отходила на десятый план. На первом были твои ледяные пальцы на моих бёдрах. - Мм… Ты ухмыляешься: «это не ответ». Почему я не прошу тебя остановиться, когда воздуха в лёгких остаётся лишь на долю секунды? Время толкало меня в спину, прижимая к твоему влажному телу. Я выгибался под тобой из-за внутренней лихорадки, переносчиком которой был исключительно ты. Эти исчезающие миллиметры между нами заполнялись прикосновениями. Случайными. Липкими. Тягостными. - Юри, - я ухватился за твой голос, словно если бы сейчас тебя не услышал, то всё настоящее лопнуло моим воображением, - посмотри на меня. Сквозь слёзы наслаждения я, по началу, едва различил твой силуэт, а потом потерялся в твоём истомленном взгляде. Для меня это было слишком, и я снова закрыл глаза. Ожидание – самый ужасный свидетель. Когда оно иссякает, то безжалостно пинает в омут предвкушения, и ты послушно в этом захлёбываешься. Меня буквально выбросило на сушу, когда ты осторожно раздвинул мои колени. Я уже мало что понимал, но мне было немного страшно. - Рёске, если… - ты наклонился ниже и нежно поцеловал горящую щёку, - если т… - Ты боишься? Дело не в том. «Молчи… пожалуйста». И я пытался дышать. - Если этой ночью тебе больше не страшно, я готов ко всему. Той тишины, которая внезапно ошеломила, я никогда раньше не слышал. На мгновение мне показалось, что это всё-таки закончилось, но ведь у нас ещё осталась одна високосная секунда, правда? - Ты до невозможности совершенен. Моё сердце большей теплоты могло не выдержать. Я нервно сглотнул и обнял тебя за шею. Моё возбуждение упиралось тебе в живот, а ты аккуратно ввёл в меня один влажный палец. Мне было жарко. Даже от неприятных ощущений больше жарко, чем больно. Простынь под нами, наверное, промокла насквозь. И не смотря на горящее внутри возбуждение, моя ладонь замерзала, когда ты прекращал её сжимать. Я ртом хватался за воздух, пропитанный твоим потом, и мне казалось, что я дышал тобой. Поцелуи щекотали каждый сантиметр тела, засосы горели на груди, и ты жадно укусил меня за шею, когда я почувствовал, как меня разрывает изнутри. Вот теперь... - М… Больн… - Прости, Юри, - я услышал в голове твой спасительный голос и покорно последовал за ним, - расслабься немного… Разве нормально, когда температура тела поднимается настолько высоко? Меня сжигали смущение, удовольствие и стыд одновременно, когда я путано осознавал, какими стали наши отношения. И как от наркотика, я начинал входить в экстаз от каждого твоего толчка. Кричал что-то. Выгибался сильнее, прижимался ближе. Покрывался мурашками от мокрых поцелуев. Я словно рехнулся, а ты хотел ещё больше. Сотни раз повторяя моё имя, проникал глубже, стараясь заполнить меня целиком. «Я люблю тебя», - и в этом заключается столько всего неописуемого, кроме красивого сочетания десяти букв. - Рёске, - когда я выдохнул, мои губы задрожали. Я чувствовал, что уже на пределе. И от одного твоего прикосновение к моему возбуждению, запрокинув голову назад, я с непроизвольным стоном кончил тебе в ладонь. Слишком стыдно. Ты резко вошёл ещё раз, сжимая мои бёдра жёстко - «завтра точно будут синяки» - и я ощутил – твоё удовлетворение в себе. Слишком приятно. Если бы время перестало существовать, мы бы исчезли вслед за ним, связанные всеми этими космическими параметрами. Как хорошо, что я могу лежать рядом, забываясь этой ерундой, и держать тебя за руку. Рёске, в мире миллионы пугающих вещей, которые будут преследовать нас всю жизнь. И единственное, что хочу я, это разделять каждый твой страх. Ночь беспрестанно полыхала молниями, рассекая мрачное небо кривыми вспышками. Дождь решительно разбивался обо всё, что попадалось на пути. И дикие раскаты грома обрушались прямо на нас. Ничего не изменилось, а, значит, мы вернулись. - Спасибо, - прошептал ты, невесомо поглаживая меня по напряжённому животу. Я улыбнулся: - И что я должен на такое ответить? В каком-то смысле, это звучит даже немного обидно. Ты был всё ещё мокрый и дышал очень тяжело. Мне всё равно нравилась эта близость, которую я не позволю тебе разделять ни с кем, кроме меня. Ухмылка украшает твоё лицо. И я подумал о том, насколько же ты красивый. - Болван… Ты зарылся носом в мои волосы, жадно вдыхая и обжигающе выдыхая. - …я люблю тебя. То, что было вчера, сегодня остаётся только вспоминать, а на завтра пообещали жару. Но там, где постоянно идут дожди, я буду оберегать для нас ту самую високосную секунду.