Пожирающая

      Здесь я уже два с половиной месяца. Где это здесь? Интересный вопрос, в каком-то смысле. Здесь это на грязном сером асфальте перед небольшой кондитерской. Только вот, а это «здесь» где находиться? Вот и я не знаю. Не знаю где я, кто я и почему я в этом неведомом здесь нахожусь. В общем, ничего не знаю, как о себе. За то знаю маленькое расписание этого места.       Через некоторое время после восхода солнца начинают шуметь проезжая машины. Еще где-то через пару часов по тротуару, по обе стороны дороги, начинают пробегать люди. Кто-то из них бежит быстрей, кто-то медленней. В промежутке между медленно и быстро бегающими, начинают открываться магазины. Магазин рядом с кондитерской открывается первым, следом за ним те, что по другую сторону дороги. Кондитерская открывается последней. Через минут десять после её открытия по тротуару, перепрыгивая через мои ноги, проноситься высокий рыжий мальчишка. Иногда он бросает на меня мимолетные взгляды и тогда мне кажется, что он меня видит. Но это глупо, люди не могут меня видеть. В это я еще в свой первый день убедилась, когда какая-то вульгарно одетая грубиянка протопала прямо сквозь меня. Днём тут ходит не так много народу, как утром или вечером. Лишь небольшие группки прохожих по два — три человека да посетители магазинов. Вечером все проходящие утром люди возвращаются, только идут они вечером очень и очень медленно. А вот тот рыжий мальчишка этой дорогой ни когда не возвращается. Я вижу его только утром.       Два с половиной месяца я сижу тут, одолеваемая голодом. Два с половиной месяца мимо меня, голодной меня, проходит еда. Еда, которую я не знаю, как съесть. Еда, к которой я не могу даже прикоснуться. Этот чертов голод рано или поздно сведет меня с ума. И суда по ощущения скорее рано, нежели…       Что? Что такое?       По улице разнесся громкий, неприятный звук, рвущийся ткани, а следом высоко в небе над проезжающими по дороге машинами стал расползаться черный разрез. Когда разрез перестал расти и стал напоминать собой громадную дыру, из него показалась пара паучьих лап. Через мгновение из разрыва выпал колоссальных размеров паук, или что-то до ужаса похожее на него. Паук в белой маске. Эта громадина грохнулась на дорогу, сотрясая землю. Люди продолжали все также идти по свои делам, машины не прекратили своего движения. Ох..они не видят его точно также как и меня. Наверно, и дыру в небе не заметили.       Приземлившись, паук, замер на месте и начал водить мордой из стороны в сторону. Он будто бы принюхивался к чему-то. И через пару минут, когда он развернулся в мою сторону и начал активно перебирать лапами, до меня дошло, к чему он принюхивался.       Вскочив с асфальта, я кинулась в закоулок между магазином и кондитерской. Особого выбора у меня все равно не было. Мой «поводок» так и не разрешил мне отойти дальше, чем на метр от моей персональной конуры. Добежав до грязно — серой кирпичной стены я прижалась к ней спиной и стала наблюдать за быстрым приближением первого заметившего меня существа.       Хотя сейчас я была бы рада остаться не замеченной.       От охватившего меня страха даже голод на второй план отступил.       Когда паук приблизился ко мне на расстояние вытянутой руки, он остановился. Мы стояла друг напротив друга. Он опят водил мордой, принюхиваясь, а я боялась. От страха мне начал чудиться стук моего мертвого сердца. А между двумя ударами сердца, что набатом стучали в висках, я услышала шепот. Тот же самый шепот, что говорил мне что тот или иной человек пригоден в пищу. Сейчас он так же шептал о еде, только теперь едой он считал вот это вот нечто вывалившееся из дыры в небе.       В голове разносился шепот, как мантру повторяющий одно и то же слово – еда. Шепот, что возвращал голод, на первое место, изгоняя страх. В тот момент, когда тварь перестала принюхиваться и потянулась ко мне, наверно, для того чтобы сожрать, я уже не боялась. В тот момент я была не жертвой, а таким же хищником.       Съешь или будь съеденным.       В миг, когда паук потянулся ко мне распахивая пасть. Шепот, что в первый день нашептывал мне, куда идти, чтобы найти еду сейчас шептал о том, как эту еду съесть. Ведомая голосом в своей голове я оттолкнулась от стены и сделала шаг вперед, протягивая руку. Моя рука засветилась зеленым светом, стоило мне коснуться туловища твари.       Когда я прикоснулась к нему, паук пронзительно завизжал и отскочил назад. Отскочив назад, он распахнул пасть и прямо перед его маской начал образовываться темно — фиолетовый шар. Шепот до этого шептавший слова, что мне стоит произнести, прикоснувшись к своей долгожданной еде, замолк. А через секунду в моей голове набатом застучали слова: беги, прячься, беги, прячься! Отступив к стене, я начала осматривать закоулок, ища, куда бы можно было убежать и где можно спрятаться.       Таких мест не было.       Я уже чувствовала наступающую панику, когда мой взгляд снова скользнул по пауку. Губы начали расползаться в ухмылке. На миг, прижавшись к стене, я оттолкнулась и побежала вперед на своего противника.       Съешь или будь съеденным.       Не добегая до твари каких-то пары шагов, я упала на спину. Упала и инерцией меня занесло прямо под паука. Рука взметнулась вверх, прикасаясь к шершавому брюху, покрытому чешуей. Едва моя рука коснулась его, как я начала быстро произносить слова, возникающие в моей голове.       Стоило прозвучать последним словам заклятья, как паук вздрогнул и замер. От брюха по всему туловищу у паука расползались зеленые ленты. Стоило первой из них коснуться паучьей маски, как темно — фиолетовый шар буквально осыпался на землю фиолетовыми песчинками. А ещё через несколько секунд паук сдавливаемый лентами будто взорвался и осыпался точно такими же песчинками, только чуть другого цвета.       Песчинки, что от взрыва паука осыпались на меня, исчезали впитываясь.       Мой голод начал потихоньку исчезать. И чем больше песчинок впитывалась, тем сильнее я насыщалась. Сев на асфальт я закрыла глаза, прислушиваясь к своему голоду. В первые, с того момента, как я очнулась в этом чертом закоулке между двумя зданиями, голод не ощущался.       Открыв глаза, я увидела, как вокруг меня кружат песчинки, как оседая на меня, они исчезают. За два с половиной месяца я впервые чувствовала себя настолько хорошо. От переполняющего меня удовольствия на краткий миг мне даже причудился легкий ветерок, гуляющий по коже.