Не любовь

      ...он впечатал меня спиной в стену ещё в прихожей. Крышу сносило, по ощущениям, ещё как только закрыли за собой подъездную дверь, а то и раньше, но, стоически продержавшись до самой квартиры, мы слетели с последних тормозов. Руки под рубашку, вырывая в нетерпении пуговицы с мясом. Ремень?.. - это придумали садисты! Не иначе! Губы в губы, до боли, до крови на языке. Зубами пройтись по щеке, языком зализывая красные полосы. К вечеру уже проступила лёгкая щетина, но она сейчас, в этом безумном состоянии, была только в кайф. Мы оба, не сговариваясь, двинулись в сторону комнаты… хоть какой-нибудь уже комнаты, а не узкого неудобного коридора. Вещи оставались лежать там, где их успевали с себя стянуть. Натыкаясь на углы всей попадавшейся по пути мебели, в гостиную мы ввалились с грохотом чего-то рухнувшего за спиной и оставаясь практически в одних брюках - долбаные ремни! С неожиданно вырвавшимся грудным рыком, я толкнул любовника, опрокидывая на диван, сам немедленно усаживаясь сверху и сосредоточенно пытаясь расцепить замысловатый замок на этом орудии пыток для нервной системы. Он тут же подал бёдрами вверх, выгибаясь навстречу, добиваясь более плотного, так необходимого сейчас контакта.       - Не дёргайся, бля! Понацеплял цацек! - задержка жутко раздражала.       Он призывно рассмеялся, вновь прошибая меня насквозь волной желания, и, отстранив мои руки, сам быстро освободился от последней одежды. Я окинул взглядом тело под собой и сглотнул - хотелось всего и сразу! Бля-а-а! Почему я не семихуев Будда?!       - Не двигайся! - я с остервенением стянул с себя брюки и опустился вновь на любовника, в нетерпении дёргая ногой, сбрасывая прицепившуюся штанину.       Мы оба, не удержавшись, с грохотом полетели на пол, перевернувшись и пытаясь каждый утвердить свою власть над ситуацией. Но я вновь оказался сверху, усевшись на его бёдра. Некоторое время мы пристально смотрели друг на друга, пытаясь отдышаться, потом, практически одновременно, потянулись навстречу, и в этот раз поцелуй был другой: ласковый, нежащий, в нём, казалось, поселилась вечность. Руки неспешно оглаживали тела друг друга. Я потирался бёдрами об него, а он вцепился пальцами мне в ягодицы, наверняка оставляя следы. Оторвавшись от губ, я по щеке спустился на шею, ощутимо покусывая, втягивая кожу, рисуя свою метку на том месте, где ранее оставлял и не раз. Конечно, прежняя уже давно сошла на нет, но мне нравилось, что её каждый раз можно обновлять. Вновь и вновь. Он запрокинул голову, подставляясь, позволяя, выгибаясь всем телом навстречу.       Ключицы, плечи, подмышки - прикусить нежную кожу на изгибе так, чтоб вздрогнул, но не отстранился. Вдохнуть терпкий запах пота взмыленной кожи от бурно проведённого вечера в клубе и доводящего сейчас до исступления желания. Прихватить зубами горошину соска, сильно, чувствительно, до синеватой отметины. Потянуть на себя, теребя одновременно языком. Руки в это время мнут ребра, живот. Дождаться стона. Отпустить удерживаемого зубами пленника и подуть на раскрасневшуюся кожу. И тут же проделать то же самое со вторым, попутно захватывая рукой в плен член, надрачивая. Сначала медленно и нежно, чуть касаясь пальцами - для контраста с тем, что вытворяет с сосками рот.       - Издеваешься-а? - хриплым, пробирающим меня до печёнок голосом. - Давай быстрее!       - Тш-ш, всё будет, не торопись… - мне хотелось чувствовать, принять для себя, что это реально, что всё так, как и ранее, прежде…       Так, спустить руку ниже, вбирая в кулак мошонку, перекатывая в пальцах яйца. Вместе с тем сильно кусая бока, вокруг сосков, спускаясь к животу, перемежая укусы с поцелуями. Зарыться носом в ямку пупка, упираясь лбом в пресс… вот она – его гордость во всей красе: лежащий на животе, обильно пачкающий стекающими каплями кожу, с крупной багровой головкой, увитый, словно сказочными росчерками плюща, венками. Член. Бля-а-а…       Дотронуться до него самым кончиком языка. Осторожно. Словно от этого зависит сама жизнь. Тело подо мной невольно подаётся вперёд, требуя большего. Воздух вокруг словно искрится, и нежность кажется моему любовнику сейчас изощрённой пыткой.       - Убью…       Я хмыкаю и резко нанизываюсь на член ртом, забирая ствол в глотку полностью, позволяя проскользнуть крупной головке по нёбу в горло. О-да! Это оказалось для него неожиданностью, ранее я такого с ним не творил, и откуда-то сверху раздаётся только сиплый хрип. Пальцы рядом заскребли по паласу, а я сжимаю зубы вокруг горячего основания. Не сильно, но чувствительно. Он замер, кажется, даже не дыша. Но я провёл зубами по всей длине, в самом конце обласкав головку языком, словно извиняясь за провокацию.       - Пиздец… ты придурок, знаешь?       Но мне неинтересно его мнение. Сейчас всё только мне. Так, как я этого хочу.       Я дотягиваюсь до своих брюк и достаю блестящий квадратик из кармана – как только не выпал при нашем стремительном раздевании? Он заинтересованно приподнимает голову и смотрит на меня с вопросом: «Для кого в этот раз?». Ухмыляясь, раскатываю латекс по его члену. Он откидывается назад, позволяя мне сначала смачно облизать подрагивающий в моей ладони ствол, а затем оседлать бёдра и медленно, очень медленно и плавно нанизать себя на его немалых габаритов член. Прикрываю глаза и замираю. Вот это безумное ощущение распятости… я знаю, что придурок, и никогда в жизни никому не расскажу, даже не намекну, что я сейчас чувствую. Что чувствую каждый раз, когда он внутри.       Впрочем, свои ощущения от того, когда я внутри него, тоже никому рассказывать не собираюсь.       Он стоически ждёт, хотя я каждой клеткой кожи чувствую вибрацию его нетерпения. Член во мне подрагивает, как бы подзуживая – давай уже! Хмыкаю и опускаюсь на грудь любовника. С рыком парень сгибает ноги в коленях и, надавливая мне на бёдра руками, начинает снизу с силой вбиваться в меня.       - Сука! Какая же ты су…       Мои яйца придавлены нашими телами, член трётся о жёсткую растительность обоих. Я за волосы на затылке притягиваю лицо любовника ближе к себе и впиваюсь в приоткрытый рот. Без нежности, прокусывая по новой губы, чувствуя солоноватые капельки крови на языке. Знаю, что ему сейчас жутко неудобно, но мне пофиг. Зато это не даёт ему возможности быстро кончить, и наш безумный марафон длится достаточно, чтобы подвести меня к краю. Выпрямляюсь на нём, упираюсь в грудь руками, сжимая волоски пальцами, и сам уже задаю темп, догоняясь. Как только парень подо мной выгибается на лопатках, искривляя в беззвучном крике рот, обхватываю свой ствол ладонью, и этого хватает, чтобы выплеснуться, забрызгав распластанного любовника белёсыми каплями до самого подбородка.       Молча лежим рядом на полу, приводя дыхание в норму. Закрыв глаза, мечтаю сейчас затянуться так, чтобы до фильтра, чтобы горечь осела сразу с кончика языка и до желудка, минуя лёгкие. До сих пор не знаю его имени. Никогда этим не заморачивались. Оба.       Мы встретились с год назад, наверное, или около того. Я отрывался в каком-то новом клубе, приняв на грудь достаточно жидкости, чтобы уже озаботиться снятием какой-нибудь девицы. И тут он. Внешне вообще не девушка – даже если очень постараться, никто не примет за слабый пол. Но как он двигался на танцполе! Даже с учётом, что музыки как таковой не было от слова абсолютно, только нестройная какофония звуков, долбящих мозг. Как оказался рядом с ним не могу объяснить, только через энное время мы, всласть истерзав губы поцелуями в тёмном коридоре, чуть не стерев члены до основания друг у дружки, уже вваливались в тёмную квартиру, открытую мною ключом с внушительной связки. Не мою квартиру.       Я домушник, если говорить по-простому. Эта, как и все предыдущие места реализации нашей страсти – квартира для грабежа. Тщательно проработанная квартира с гарантированным отсутствием хозяев. Я никогда не брал ничего из тех мест, куда приводил его. Да, мы оставляли после себя небольшой погром, но, в принципе, всё было поправимо…       - Интересно, откуда у тебя ключи от квартиры моей сестры?       Я сначала замер, забыв как дышать, затем поднялся и стал неторопливо натягивать на себя одежду, собирая её части по квартире. Он просто следил за мной из-под ресниц, молча, не делая попыток остановить или завести расспросы. Сняв ключ со связки, я бросил его в вазочку на высокой полке в прихожей и вышел в подъезд, аккуратно закрыв со щелчком за собой дверь.       Всё. Мой единственный любовник-мужчина, которого я с мазохистской регулярностью время от времени отыскивал в том самом клубе, когда становилось совсем невмоготу, остался в прошлом.       Это не любовь. Ни разу не любовь.