14.02

      Пайпер брела по улице заснеженного Чикаго. Хотя небо заволокло толстым слоем громоздких серых туч, щедро засыпающих город большими мягкими комьями снега, жители мегаполиса не выглядели мрачными или расстроенными, скорее, наоборот. Зима выдалась мягкой, и на улице было совсем не холодно. Парни и девушки то и дело обнимали друг друга, иногда останавливались и целовались прямо посреди тротуара. Пайпер лишь тяжело вздохнула: её эта суета немного напрягала. Каждый год 14-го февраля происходило одно и то же: улицы становились столь слащавыми, что начинало подташнивать. Витрины были раскрашены в розово-красные цвета, разрисованы сотнями изображений пятой точки Афродиты, и так по всему городу. Парочки обменивались небольшими валентинками и клялись друг другу в вечной любви с такой горячностью, словно делали это последний раз в жизни. «Ну, вон та шатенка с небольшой родинкой за ухом — точно в последний. Через три дня её зарежет в тёмной подворотне наркоман в безумном приступе ломки», — подумала Пайпер с небольшой грустью. Став счетоводом рая совсем недавно, девушка ещё не успела привыкнуть к тому, что теперь смерть — это работа, и то, что люди уходят из жизни несправедливо, больше не должно её волновать. От этих мыслей стало ещё тоскливее, но отправляться в рай по-прежнему не хотелось: ангелы воевали друг с другом, и запросто можно было попасть под горячую руку так, что и мокрого места не оставят. «В раю нет спасения от войны, на земле — от любви. Ну почему от этих крайностей нигде нельзя укрыться?!» — Пайпер махнула рукой, едва не задев высокого мужчину в круглых очках, но в последний момент осеклась. Её прикосновение убило бы незнакомца на месте. «Однозначно самый отвратительный день в году», — убедилась в своём выводе Пайпер. Так или иначе, погружаться в омут злобной тоски она не хотела. Работа была сделана ещё вчера, и девушка задумалась о том, чтобы сходить в кино: выбрать какую-нибудь комедию, расслабиться и посмеяться от души. Дождавшись вместе с другими пешеходами зелёного сигнала светофора, Пайпер перешла широкую автомобильную дорогу, после чего, пройдя пару домов, свернула на Мичиган-авеню: одну из самых оживлённых улиц города, наполненную торговыми центрами и вонзающимися в небо небоскрёбами. Пайпер задержалась возле одной из витрин ювелирного магазина: она с интересом разглядывала колечки, задержав взгляд на тонком золотом, украшенным узором из бриллиантов. Внезапно перед глазами всё потемнело. — Пиф-паф, ты убита, — подкравшийся сзади Счетовод одной рукой закрывал девушке глаза, а кончики пальцев другой приставил к её виску, изображая пистолет. Откуда взялся жнец, можно было лишь догадываться, но сейчас раздражал даже он. Пайпер резким движением убрала руку обитателя ада со своего лица. — Тебе-то чего от меня надо? — недовольно спросила она, поправляя за ухо выбившуюся прядь. Счетовод молчал, наблюдая за этим движением и находя его вполне милым. Впрочем, об этом он умолчал. В задумчивости склонив голову набок, жнец заговорил. — Выглядишь не очень весёлой. А как правило, в этот день злятся те, у кого нету пары. — Или те, кто считает всё это наигранной показухой, — Пайпер раскинула руки, словно пыталась указать на весь город сразу. — Или так, — жнец не стал спорить. Он посторонился, давая мужчине на костылях пройти, и теперь стоял к райскому счетоводу совсем близко. — А тебя эта суета не напрягает? У вас в аду ведь такое не принято, и даже наоборот, карается, — словно желая привлечь к своему вопросу ещё больше внимания, девушка взяла Счетовода за руку. Несколько секунд жнец молча смотрел, как тонкие пальцы несильно сжимают его ладонь. — Напрягает, — наконец произнёс он, — когда-то эта дата приносила радость, но те времена далеко позади. Сейчас я вижу лишь повышенную суетливость, как и в любой другой праздник. Что касается преобладания розовато-красных тонов на улицах, то этот момент не вызывает никаких негативных эмоций. Я бы куда больше расстроился, если бы город окрасился в траурно-чёрный цвет. — Цвет нашей работы, — прошептала Пайпер с грустью в голосе, за которую немедленно себя прокляла. Пора уже привыкнуть! Счетовод накрыл её руку своей. Его ладонь не была тёплой, но, несмотря на это, прикосновение согревало. — Если хочешь, мы уйдём туда, где нет людской суматохи, и переждём до тех пор, пока не наступит следующий день. Девушка подняла взгляд. Жнец выглядел расслабленным, и это спокойствие постепенно начало передаваться ей. — Только мы, горячий шоколад и ягодный пирог? — И никаких расчетов, разговоров о смертях и адско-райских разборках, — Счетовод подмигнул, и Пайпер почувствовала, что помимо воли улыбается. Отказаться она не смогла, и спустя несколько минут жнецы, перенесясь на другой континент, расположились в небольшом деревянном домике, слабо освещённом и плохо отапливаемом. Но последнее сверхъестественных существ нисколечко не волновало: Пайпер размешивала какао, то и дело скребя ложкой по дну украшенной рисунком с фруктами и ягодами кружки; Счетовод резал пирог с клубничным повидлом на идеально ровные части. Выражение его лица при этом было донельзя сосредоточенным, что, учитывая занятие жнеца, казалось Пайпер забавным. Не удержавшись, девушка прыснула. — Может, линейку возьмёшь? — Не хотел, чтобы тебе достался кусок больше, чем мне, — фыркнул Счетовод. Подцепив порцию пирога, он опустил её на тарелку, которую протянул райскому жнецу, а когда сел на своё место напротив, они принялись за еду. За окном тем временем злобно взвыл колючий зимний ветер, и Пайпер порадовалась, что не может ощущать холода. Заглядывая через плечо адского жнеца, она наблюдала за тем, как бесконечные острые комочки снега атакуют массивные деревья, засыпая их белоснежными слоями. Здесь, вдали от мегаполиса, снег был другой: настолько чистый, что даже самая непогожая ночь казалась светлее. Пайпер не помнила того момент, когда они, покончив с пирогом, перебрались на жёсткий, накрытый колючим красно-клетчатым пледом диван. Свет теперь был не нужен, наоборот, он резал глаза. Выключив его, жнецы отдались во власть темноты, прелесть которой заключалась в том, что за окном всё стало выглядеть ярче. Счетовод лежал, вытянув длинные ноги и расположив голову на подлокотнике. Последний был жёстким и неудобным, из-за чего жнец то и дело ёрзал. Пайпер лежала на боку, втиснувшись между спинкой дивана и обитателем ада, которому она поглаживала живот, забравшись ладонью под пиджак и рубашку. В настоящий момент она готова была признать, что 14-е февраля может быть не таким уж плохим, если держаться подальше от людей и не праздновать День влюблённых. Она же ни в кого не влюблена, в конце-то концов! Впрочем, в последнем девушка не была уверена на сто процентов...