Харука улыбалась, следуя за своей Королевой в самую глубину дворцового парка. Одна бы она заплутала тут ещё тропинок двадцать назад, а так где-то внутри потихоньку собиралось уютное и родное тепло – сёстры были близко. Уже ждали припозднившуюся Уран – наконец-то действительно спокойно, цельно.
Наконец-то счастливо.
Минако вон просто светилась, сияла золотом и искристым топазом – и, кажется, даже не замечала собственной улыбки. Живая Венера красила свою Богиню, и почти возможно стало забыть страшно изуродованное войной тело молодой женщины. А Рей вовсю наглаживала танцующий на пальцах огонёк, нежила и ласкала, совсем не вспоминая о жутких ожогах – следах жестоких поцелуев непокорного пламени, тысячами сжигавшего врагов.
И даже Ами отложила в сторону книгу, бережно положив между страницами сорванную травинку – Харука невольно залюбовалась изяществом тонких пальцев, совсем не похожих на мраморно-белые обломки мёрзлого камня. Под конец Меркурий, прежде всегда после боя встававшая к операционному столу, не могла даже двигать обмороженными руками. Она и погибла, замёрзнув насмерть в собственной атаке, чтобы выиграть остальным ещё несколько минут.
– Харука! – радостная Мако протянула явно только что сплетённый венок, на полураскрытых лепестках которого ещё дрожали изумрудные искорки знакомой звонкой силы. Уран и не подумала отказываться и со смешком водрузила подарок на голову. И в голос расхохоталась, когда одуряюще пахнущий букет сполз на глаза, обжигая нос короткими разрядами крохотных молний.
Ни слова о минувшей войне.
Ни вздоха горечи о не-наставшем.
Лишь тени былого метались в глубоких глазах.
Но спустя прожитые жизни и пережитые смерти они все научились ловить минуты затишья перед очередным боем – полной горстью, сколько отмеряно. Позволяли себе просто быть, не задавая вопросов и не желая ответов.
Просто жить и дышать.
И потому они радостно обнимали совершенно неизящно плюхнувшуюся рядом Мичи с напитками – где ты пропадала? – и протягивали руки к неслышно подошедшей – ура, нашлась пропажа! – Сецуне.
Слишком серьёзной Сецуне.
Харука скривилась, сдерживая ругательства. Проклятье! А ведь всё так хорошо начиналось!
– Селена знает о готовящемся нападении, но рассчитывает на Эндимиона. Принц Терры не должен допустить атаки, – в глазах не ставшей тянуть время Плутон таились тревога и боль, и Тено невольно подалась вперёд, кладя руку на закаменевшее плечо. Они слишком хорошо помнили, чем обернулись эти расчёты прошлом… и будущем.
– Но это жестоко! – с болью вскинулась Усаги, и тут Харука была полностью с ней согласна. Требовать от Хранителя – Хранителя последней живой планеты Круга! – насиловать волю своей покровительницы и уничтожать своих же подданных… немыслимо.
И это словно подвело черту под их недолгим беззаботным весельем – рядом с Харукой снова сидели несгибаемые воительницы, поднявшие на своих плечах Новую Эпоху, не прячась более за маски юных принцесс. Все как одна, готовы были снова броситься в бой, не боясь смерти лишь от того, что слишком часто с нею встречались.
– Мы не станем просто сидеть и ждать, – озвучила общие мысли Минако – как отрезала. Харука одобрительно кивнула: минувшие века сделали из младшенькой действительно Верховную Сенши, которой даже оторванная рука и выбитый глаз не помешали сражаться до последнего. Их прекрасная Богиня и сейчас невольно щадила совершенно здоровую руку, а по знакомой золотистой цепи на поясе открытого платья то и дело пробегали яркие блики готовности биться до конца.
– Верно! – подхватила Мако, решительно разминая руки. – Теперь-то мы сможем защититься!
Смешно, но грозная и сильная Юпитер до последнего оставалась в тылу, обеспечивая планету энергией – убежища, госпитали, сам Дворец, всё держалось на Макото. А она тайком плакала, проклиная всё подряд, когда с поля боя приносили раненных сестёр, но не смела отойти от накопителей энергостанций. Харука невольно передёрнула плечами: страшно это, бессильно смотреть, как умирают близкие. Она бы не выдержала.
– И придумаем самый-пресамый коварный план? – нарочито-невинно склонила голову на плечо Усаги, нервно теребя тонкий, почти детский браслетик из розоватых жемчужин. Как дитя, она игралась неловкими словами и отчаянно не хотела новой крови – это желание разливалось в воздухе рассветной пеной. Уран вздохнула: ей всё это тоже надоело, но сдаваться?
Это не про них.
Мичи рядом только улыбнулась – словно серена, заманивающая неосторожных моряков на скалы. Восхитительная и совершенная, прекрасная и влекущая, не было спасения от власти её – и несомой нежными руками погибели. И Харука даже почти жалела тех несчастных, что пойдут на зов Владычицы Глубин… почти.
Если честно, она всячески поддерживала подругу.
– Что мы имеем? – привычно включилась в работу Ами, выуживая откуда-то огромный блокнот и шикарное перо. На голубоватой бумаге уверенно вычерчивались таблицы и схемы защитных механизмов планет Круга, и Харука склонилась ближе, заранее прикидывая позиции и готовясь до последнего отстаивать свой план. А то знала она всяких сопливых девчонок, опять в самую гущу кинутся…
***
Харука устало вытерла лоб и буквально рухнула на траву. Этот спор вышел ну просто на редкость тяжёлым – никто не желал оставаться в стороне – но она при поддержке Мичи и Сец смогла отстоять своё предложение.
По итогам высокого собрания выходило, что иннеры берут на себя оборону – устраивают дополнительные узлы стационарных щитов, а в случае нужды и планетарный держат. На двойку аутеров ляжет атака – Тено уже думала, что можно использовать для ударов по площадям. Что угодно, только бы не подпустить потерявших душу кукол к щитам. И может быть, получится даже Берилл зацепить! Скованная долгом и правилами Сец останется в резерве на всякий случай.
Королю по умолчанию оставили Металлию. И Харука нисколько не сомневалась, что уж Эндимион-то наверняка справится с чем угодно, особенно если это «что угодно» имело глупость покуситься на его обожаемую супругу. Ну и вообще… он же Король.
А вот Серенити едва не пришлось связывать Цепью Любви – Минако очень серьёзно пообещала именно так и поступить, если так и не восстановившаяся после боя с Сейлор Хаос Королева посмеет рисковать собой. Самое большее – очистить Терру после боя, и то если совсем юный в этой эпохе Гелиос сам справиться не сумеет. А больше – ни-ни!
Усаги спорила и кричала, явно не собираясь отсиживаться в безопасности, пока остальные сражаются. Серебряному, видите ли, Кристаллу всё равно, воин или Принцесса его держит… Харука хмыкнула: ну да как же, кто ей позволит! Обрисует мужу план – и куда-нибудь в Хрустальную Башню, в безопасность и чтоб от Металлии подальше. Как раз подстрахует, чтобы планета их самодеятельности не возмутилась.
Но конец бессмысленным препирательствам положила Сецуна, выразительно смерившая взглядом тонкую фигурку и очень красноречиво этот взгляд задержавшая на совершенно плоском животе. Рисковать не рождённой ещё дочерью Усаги не посмела и слово не вмешиваться в разборки без самой крайней на то необходимости дала.
Ну вот и чудненько, довольно потёрла руки Харука.
***
– Сецуна! Подожди! – стремительно уходившая сестра на миг притормозила, позволяя догнать себя.
– Скажи хотя бы, девочки… они выживут? – с трудом выдавила Харука, загнанно глотая обжигающий воздух. Она нарочно выжидала, не позволяя остальным угадать её беспокойство, а потом бежала со всех ног, отчаянно боясь не успеть задать всего один вопрос. Тот самый, что сковал сердце ужасом и заставлял отчаянно рваться из пут Судьбы.
Хранительница Времени не ответила, пряча глаза. Воцарившаяся тишина давила на уши.
Напряжение нарастало, стремительно подбираясь к девятибалльному шторму, а Плутон всё молчала, опустив голову. Харука сжала кулаки, не позволяя пальцам дрожать. Нет, нет, пожалуйста, только не снова!..
– Сец? – она и сама знала, насколько жалко сейчас выглядит, но ничего не могла с собой поделать. Вынести это ещё раз… она не сможет. Лучше уж самой…
Плутон подняла голову, и Харука отпрянула. Пустые гранатовые глаза казались чёрными.
– Я не знаю, ничего не знаю, – голос сестры звучал негромко, до дрожи невыразительно и бесцветно. Непривычно, неправильно, страшно! – Врат Времени больше нет.
– Что? – Уран ошеломлённо отступила на несколько шагов. Слова Плутон не укладывались в голове: Врата всегда были одной из незыблемых основ мироздания, чем-то, что всегда было и пребудет вечно. Они… как они могли?.. – Как такое возможно?
– Во власти Перемен нет места предопределённости. Отныне никому не дано знать, что грядёт. Не существует ещё будущего. И знаешь, – в глазах всезнающей и всё помнящей Хранительницы Времени медленно разгоралось мрачное, почти злое торжество, – так будет даже лучше. Нет необходимости прятать слёзы, чтобы не показать врагу свою слабость. Нет больше нужды жертвовать настоящим во имя прекрасного будущего…
Не нужно было продолжать, Харука сама договорила непрозвучавшее:
– … мы создадим свою жизнь собственными руками. Создадим счастливой.
Они никогда не говорили об этом, никогда даже в мыслях не смели коснуться запретной темы. Предсказанное будущее с его сияющим Хрустальным Токио для восьми воительниц оказалось клеткой из стекла – хрупкого и ненадёжного, так легко разлетевшегося осколками. И Усаги, глядя на них, лишь мучилась своим выстраданным счастьем. Единственной отрадой для всех стала Чибиуса… которой однажды тоже пришлось взять в руки оружие. За это все Хранители Круга до самозабвения ненавидели осмелившихся напасть на юную принцессу – и проклятую Судьбу заодно.
А теперь… этого может не быть. Нет, не так. Этого не будет, уж они-то позаботятся об этом. И маленький любимый зайчонок будет жить в мире… Это тоже было небольшой общей мечтой.
Не ждавшая ответа на своё откровение Сецуна уходила всё дальше, а Харука словно наяву слышала собственное заклятье.
И пусть свершится, чему никогда не суждено было стать.
