Раннее утро

К раннему утру все ждали фею. Особенно Майкл. Я навсегда запомню его лицо: белое тесто, тонким слоем натянутое на кости черепа. Россыпь жёлто-зелёных пятен и синяки под глазами от бессонных ночей и химиотерапии. Из-за прикреплённых к его худому тельцу проводов и трубочек он похож на куклу-марионетку в огромной больничной кровати. — Фея принесёт много счастья, миленький, — миссис Вандерпамп гладит его по лысой голове. Я не помню, какие волосы были у него раньше — каштановые, белые, рыжие... Кажется, Майкл уже жил здесь задолго до меня. — Она всегда приходит ранним утром к послушным деткам. Послушным Майкла вряд ли можно назвать. Как один из "старичков" он часто отстаивает свой авторитет в палате. — Всё будет хорошо. — У миссис Вандерпамп всегда был строгий голос, а сейчас она говорит ласково, но печально, надломленно... Что же это за фея такая? — Она принесёт мне подарок? — Лу ещё не носит косынку, а её роскошные волосы собраны в два высоких хвостика. Но пластиковый браслетик на руке превращает её в одну из нас. — Нет, — нервно отвечает Вандерпамп, — она только к Майклу. — Поскорее бы, — прерывисто хрипит мальчик, — она сделает так, чтоб не болело. А ещё я снова смогу пойти в школу, и поехать с родителями на озеро, и... Он бы долго ещё рассказывал — об озере в Мичигане, средней школе, гоночных автомобилях, которые стоят всего два доллара по субботам в городском парке, — но силы его быстро оставили. Майкл замолчал. Я слышал эти истории много раз. — Конечно сможешь. Всё это сможешь, милый, — тяжко вздыхает миссис Вандерпамп и улыбается. За окном свежая весенняя ночь. Проказливый ветерок шумит первыми листьями. Янтарные городские огни тонут в бархатной темноте. Майкл прерывисто стонет и иногда вздрагивает, то сжимая руку миссис Вандерпамп, то беспомощно отпуская. — Мисс? — спрашивает Валентин. — Расскажите нам про фею! Кажется, женщина что-то перебарывает в себе. — Она красивая, у неё нежные руки, добрая улыбка. Фея знает много сказок, смешных историй, поэтому с ней никогда не скучно. Фея любит подтрунивать над злыми детьми, а послушным дарит подарки. Если у тебя что-то болит, она сыплет тебе в глаза волшебную пыль, и боль тут же отступает. — Фея-медсестра, — смеётся Лу. — Значит, и у меня пройдёт? — собрав весь воздух в лёгкие, спрашивает Майкл. Я вижу, как он смотрит в лицо миссис Вандерпамп — зелёные глаза уставшие и измученные, но полные надежды. Надежды все ещё пробежать школьный марафон, поцеловать девчонку на выпускном, собраться на пикник в горы. Женщина монотонно гладит его исколотую руку. Её печальный взгляд обращён куда-то внутрь себя. — Правда ведь? — Что?! — подпрыгивает она, выходя из прострации. — Правда... то есть... Иногда фея встречает совсем славных детишек — сильных, порядочных, смелых. В этом случае ей необходимо принять очень важное решение: исцелить их или забрать в свой мир. — А что это за мир? — восхищённо спрашивает Лу. — В этом странном мире ты получаешь не один подарок ко дню рождения, а три. И поездка на колесе обозрения длится не пятнадцать минут, а целый час. И плитка шоколада никогда не заканчивается. Миссис Вандерпамп трогает горячий лоб Майкла. Мальчик пристальным взглядом смотрит ей в глаза. Женщина отчего-то краснеет. — Вот здорово, — в один голос произносят дети. Внезапно кардиоприбор начинает болезненно пищать. В палате повисает напряжённое молчание, но всё обходится. — Мне страшно. Хоть бы фея успела, — Майкл складывает пальцы крестиком. И все обитатели палаты повторяют этот жест. — К раннему утру придёт. Не зацикливайся на шуме аппаратов. Просто смотри на небо и жди, когда оно станет светлым. Для удобства миссис Вандерпамп отодвигает занавеску. Мы все тоже внимательно смотрим, поддерживая Майкла. За это долгое время медсестра пару раз сменяет утку. Лу засыпает, свернувшись клубочком, да и меня клонит в сон. Только Майкл упорно держится. Борется со сном, сцепив губы, нахмурив брови. Он смотрит в окно неотрывно. Потихоньку начинает светать. — Я слышу её, кажется! — восклицает мальчик так громко, насколько удаётся. — Фея идёт! — Умница, — грустно улыбается миссис Вандерпамп. Она поправляет пациенту одеяло и стирает пот с его покрасневшего лица. — Температура растёт, — уведомляет медсестра, — попробую её понизить. Миссис Вандерпамп просит нас рассказать ту молитву, которую мы учили для Майкла. И сама начинает молиться, взяв его горячую ладонь в свою. — Фея уже почти добралась до госпиталя, — говорит Майкл, — она знает моё имя, и сколько мне лет, и что я люблю есть... Аппарат, измеряющий сердечные удары, подымает тревогу. В палату залетают медсёстры. Начинается непонятная суета. Все толпятся вокруг стонущего Майкла. Нас друг за дружкой выводят из палаты. Он хрипит и говорит сквозь хрип, сквозь болтовню, сквозь шум молитвы. — Она здесь! Почти здесь! Элвуд, слышишь?! Я ничего не слышу. Миссис Вандерпамп выбегает из палаты за подмогой. Лу закрывает глаза руками. Я смотрю на Майкла, а Майкл смотрит на рассвет. Небо уже совсем светлое. — Она за окном! Впустите её! Кто-то готовит дозу. Кто-то следит за временем. Кто-то колет укол. Кто-то регулирует капельницу. Кто-то тянет меня за руку прочь из палаты. — Впустите её! Впустите! — кричит что есть силы Майкл. Одна молодая медсестра всё же открывает окно. Утренний ветер врывается в палату, срывая голубые шапочки с голов медсестёр. Мальчик вскакивает на кровати, широко распахнув глаза. — Фея?!..

***

Майкла не стало ранним утром. Я плохо запомнил этот момент. Врачи всё же вырвали меня из комнаты и потащили не помню куда. Прошло уже много времени. Сейчас непривычно жаркое лето. Я остался в палате один. Валентина родители отвезли в другую больницу. Я сильно повздорил с ним, поэтому он уехал, не оставив телефонного номера. А Лу объявили полностью здоровой, и месяц назад она уехала домой. Дверь открывается, медсестра впускает маму. Она садится на кровать, и мы вместе смотрим, как летние солнечные зайчики прыгают по стене. — Сейчас бы на улице побегать, — говорю. Мама перебарывает что-то в себе. — Ты же знаешь, Эл... — Ты слышала, что ранним утром приходит фея? Как к Майклу. Помнишь Майкла? Каждое утро я жду её. Тоже хочу бегать и развлекаться. Она придёт? Мама ласково гладит меня по голове. Теперь уже лысой. — Надеюсь, что нет.