Никто больше не смеет умирать

Ветер с севера отдавал запахом загнивающей плоти, вызывая приступ тошноты, что подкатывала к горлу ядовитым, кисло-горьким привкусом содержания желудка, что вынуждена была быть сдержана. Он дул прямо в лицо, и от него глаза слезились, а голова наливалась свинцом, но тело игнорировало все отвратные позывы, упрямо держась на ногах. Сама старуха Костлявая в обличье пораженного вирусом куска омерзительной плоти, что балансирует между понятиями «мертвый» и «живой», больше склоняясь к первому, стоит позади и дышит в затылок морозным дыханием, отдающим мертвечиной. Глухой выстрел разрывает вдребезги качающуюся со стороны в сторону голову, что разинула пасть в предвкушении вкуса потерявшей бдительность жертвы. Та взрывается, точно воздушный шар, наполненный жидкими внутренностями, орошая лицо резко повернувшегося на звук юноши багровыми каплями нечистой, испорченной крови, структура которой изменилась настолько, что перестала походить на полноценный наполнитель человеческого организма – теперь она густа, схожа со слизью, мерзкой и дурно пахнущей, а от того вызывающий у желудка резкое желание избавиться от завтрака. Тяжелое грязное тело повалилось под ноги, а невысокий чернявый паренек, невольно передернувшись, отскочил, запоздало понимая, что только что чуть не потерял собственную жизнь. Здесь не место летанию в облаках, всегда нужно быть максимально сосредоточенным и не допускать ни единой промашки. Он чуть было не утратил то важное, что отличало его от «них» - ни живых, ни мертвых, но паразитирующих на планете, как опасный и неистребимый грибок. Он медленно провел ладонью по лицу, стирая противную жижу и пустым взглядом уставившись на обезглавленный мощным выстрелом труп, что сломанной куклой распластался по серой, поросшей бурьяном земле. Уши слегка заложило, не позволяя в полной мере воспринимать информацию извне, но один-единственный голос, гневный, с умело скрываемым беспокойством, которое парнишка уже научился различать, упрямо прорывал блокаду, стремительно приближаясь. Сначала он слышался где-то вдали, черт знает с какого расстояния, в попытке перекричать рев монстров и громкие выстрелы, а вот теперь его можно услышать у самого уха, а вместе с тем ощутить грубую тряску в попытках привести в чувство и выплескать гнев от такой беспечности и невнимательности, что могла стоить слишком много. - Мугивара-я, какого черта ты творишь?! – минуту назад высокий мужчина в пятнистых джинсах – то ли от грязи и крови, то ли они действительно были изрисованы пятнами – стоял на приличном расстоянии среди настоящего месива с пушкой наперевес, умело снося головы всем, кому не лень, и вот он уже здесь, трясет не до конца пришедшего в себя мальчишку за плечи и орет так, что не спутаешь – он вне себя от злости. Таким его увидишь нечасто. Неосторожность действительно вывела его, но больше – испугала. Это Луффи увидел во взгляде: вместо привычного холода стали или, обращенного лишь к нему одному, потеплевшего, с искрившимися в глубине бесятами взгляда, он видел нешуточный страх. - Прости… - только и выдохнул тот, а потом, словно ища выход из ситуации, напрочь забыв, где он находится и наивно посчитав, что это спасет их от вселенских бед, крепко обнял резко замолчавшего мужчину и уткнулся лбом в ткань черно-желтой толстовки. Быстрота реакций вновь вернулась и увеличилась, казалось бы, в несколько раз. Природное везение четко подсказало, что рядом опасность, холодок пробежался по спине стадом мурашек, и это заставило Луффи поднять голову и посмотреть за спину Ло, где хромающе, но довольно резко к ним двигалось очередное нечто, обильно обливаясь слюной и неразборчиво хрипя. Рука крепко сжала забытое оружие, брови сошлись на переносице, а кончик языка, едва показавшись, облизал нижнюю губу. Рука резко поднимается, палец давит на курок, и очередной живой фейерверк феерично взрывается, торжественно семеня частями тела по округе. Луффи чувствует сильную отдачу и сжимает пальцы в кулак, болезненно впиваясь второй рукой в руку Трафальгара. Дергает его чуть на себя, склоняя ниже, дабы дотянуться до уха и севшим голосом прохрипеть: - Нам нужно уходить. - Да, - только и успевает ответить тот, как слышит позади болезненный крик в сопровождении матерных высказываний. Эти речи можно было узнать из тысячи, - Юстасс-я… Кажется, дело плохо. Нужно срочно убираться отсюда. Они двинулись на север. Тот самый север, куда ветер сгонял все зловоние окружающего мира. Смрад улиц давно привычен, ведь несет в себе он запах сотни разлагающихся, живых кусков мяса, что разгуливают здесь на протяжении пары лет. Чудовища… Один их вид внушает человеку страх, чего уж говорить о личной встрече? Вот только такие «свидания» были необходимостью, иначе сражение за собственные жизни будет проиграно. Ло уверенно двигался вперед, расшибая всмятку приближающихся тварей, а Лу прикрывал ему спину, отстреливая тех, кто пытался догнать. Еще совсем немного и они будут дома… Если можно назвать домом мрачный подземный бункер с переизбытком соседей. Сюда не добраться монстрам, все настолько укреплено, что можно пережить хоть ядерную зиму, хоть зомби-апокалипсис. Вот для последнего как раз и пригодился, собрав в себе всех, кому посчастливилось не оказаться там, наверху, в роли гниющих трупов. Железная дверь с грохотом и металлическим скрежетом затворяется за их спинами, прямо по курсу коридор, что ведет в большую, но не слишком пестрящую изысками комнату. На бетонном полу целая гора картонных коробок стоят в несколько рядов – в них провиант на несколько лет, дабы не помереть голодной смертью раньше нужного, старый диван раскинулся вдоль стены, дополняемый парой кресел и продолговатым деревянным ящиком, что выполнял сейчас функцию стола. У противоположной стены расположилось подобие кухни, где заправлял местный повар, способный даже консервы подать как изысканное блюдо – за это его ценят больше всего, ведь даже в час безысходности хорошая еда как спасение, особенно для некоторых крайне прожорливых личностей. Сейчас в помещении было практически пусто – все команды отправились наверх с конкретным заданием по запросу ученых, которые почти разгадали загадку структуры вируса, погубившего их мир и покой. Сами великие умы, которые сохранили ясность рассудка и выжили в этой катастрофе, сейчас усердно работали в лабораториях в другой части бункера, а прочие обитатели наверняка коротали время в немногочисленных комнатах для сна. Был здесь только Чоппер – совсем еще юный, подающий большие надежды несостоявшийся врач, который не успел закончить медицинский колледж, как попал в круговорот событий и стал помогать раненным и следить за состоянием здоровья выживших. Чоппер сидел на том самом диване, расчерчивая что-то в тетради, и испуганно дернулся, когда в комнату ввалились два ярких представителя вечно попадающих в неприятности солдата в войне с апокалипсисом – Трафальгар Ло и Монки Ди Луффи. И первый попадал в эти самые неприятности как раз по вине второго, ведь сам справлялся на отлично. При всей своей боевой подготовке, широком арсенале оружия и поражающей точности попадания в голову на больших расстояниях, Трафальгар был еще и первоклассным хирургом, что в мирные времена вытаскивал с того света даже самые запущенные случаи. Чопперу было чему у него поучиться. - Луффи, боже, ты весь в крови! – испуганно пискнув, залепетал молодой врач и вскочил со своего места с аптечкой, которую всегда держал ближе к телу. - Не моя, - с широченной улыбкой во все лицо поспешил успокоить его Монки, поворачиваясь к своему спутнику и улыбаясь уже ему, обняв при этом за шею, - спасибо, Трао. - Не делай так больше, - хмуро ответил Ло, скосив взгляд в сторону. В тот момент Луффи его действительно напугал. Он итак лишился всего, не мог позволить себе потерять еще и его персональное вечное солнце. Лу один из немногих до сих пор сохранял нездоровый оптимизм, несмотря на то, что ему довелось пережить. - Что случилось? Почему вы так быстро вернулись?! – продолжал взволнованно Чоппер, уже подбежав к парочке и поспешно стирая с лица Луффи кровавые потеки вымоченной в перекиси тряпкой, - где остальные? - Тот же вопрос, - из коридора донесся недовольный голос Санджи, что мгновенье спустя просочился в комнату. Сощурив один-единственный глаз, Винсмоук прошелся взглядом по знакомым лицам и вздохнул, - какого черта, Луффи? Я видел, как Ло стрелял в твою сторону. Ты что, совсем придурок? Завис и едва не позволил себя сожрать! Повар негодующе вскинул руки и прошел в помещение, шаркая ботинками по бетону. Его ноги покрыты кровавыми ошметками, они оставляют за собою грязные следы и остатки поверженных в недавнем бою тварей. За ним следует Зоро, сжимая рукояти катан на поясе, и так же недовольно фыркает. Задание они так и не выполнили, а сорвались с поля боя за своим капитаном, тут же нагоняя его в бункере. Только Луффи они признавали своим предводителем, только за ним, пусть и не всегда уравновешенным, но чертовски удачливым и сильным, они обещали следовать. Но и не забывали как следует отчитывать его за промашки и хором орать ответом на ошибки. Ло такой преданности только поражался, с ним эти двое считались не всегда. - Там у Кида, кажется, проблемы, - между тем заметил Санджи, оборачиваясь к зеленоволосому мечнику, который только кивнул, подтверждая предположение повара. Они оба слышали крики и совсем не торжествующие, как то бывает обычно, а пораженные и встревоженные. - Да, я слышал, - устало выдохнул Трафальгар, не собираясь даже думать о том, что случилось у этой дикой красноволосой гориллы. Как по заказу команда Юстасса ввалилась в комнату, резко и быстро, с лицами, выражающими крайнюю степень безысходности. Кида затаскивали всем составом, а он, что странно, сопротивлялся и орал, не отдавая себе отчета. - Дело плохо! Трафальгар, ты нужен! – Апу истерично вещал на ходу, пока, прошмыгнув в проход, пытался вытолкать кресло ближе ко входу. Взгляд Ло мгновенно стал серьезен, а руки сжались в кулаки. Кида насильно усадили в кресло, не позволяя раздать всем тумаков и крепко сдерживая его яростные порывы. Не нужно быть идиотом, чтобы заметить, как посерела его рука. У локтя выступили напряженные вены, а кожа вокруг, кажется, даже пожелтела и покрылась гематомами и гниющими пятнами. Свежий укус давал о себе знать глубокими отпечатками зубов. Заметив пристальное внимание к пораженному участку кожи, Кид поспешил обхватить его второй рукой, словно все же тая надежду, что никто не заметит. Он осознавал, насколько хренова ситуация, но умирать не желал ни в коем случае, а потому не позволял даже помощь себе оказать. Он понимал, что сейчас его просто убьют, это неизбежно, ведь он притащил на себе вирус, который стремительно отравлял организм, уже практически дойдя до плеча. Процесс тормозился лишь прививкой, недавно сделанной учеными, что позволяла пусть ненадолго, но оттянуть неизбежное заражение. Счет шел на секунды. И им не позволено терять ни единой. - Покажи! - Нет! - Юстасс-я, - взгляд Ло – истинная сталь, холодная и болезненная, страшная и непоколебимая, она заставляет подчиниться и разжать ладонь. Кид отводит хмурый взгляд, кривится и поджимает губы, точно ребенок, и протягивает хирургу руку. Тот прослеживает взбухшие серые венки, которыми покрылась плоть – они практически дошли до плеча. У них нет времени. Промедление стоит гораздо больше, чем одна жизнь. Он переводит взгляд на Киллера и тому достаточно понятно все без слов, он крепко сжимает Кида, не позволяя лишних телодвижений. Ло становится за спиной Юстасса и расстегивает ремень на джинсах, резко сдергивает его с себя в сопровождении шуршащего звука трения потертой кожи с джинсовой тканью. Он вытягивает уже практически мертвую руку чуть в сторону, глядя, как серостью сменяется здоровый телесный цвет. Если вирус попадет еще хоть немного выше – его уже не остановить, сердце разгонит его кровью по всему организму, вмиг разрушая пока еще живые, здоровые клетки. Он быстрым, уверенным движением затягивает ремень у самого плеча, так крепко и сильно, что становится больно, пусть и боль, что сопутствует распространению инфекции, была и без того ощутимой. Трафальгар отводит руку назад и тут же сжимает рукоятку длинного и острого кухонного ножа, что предусмотрительно сунул ему Санджи. Он замахивается, в глазах ни единого сомнения, лишь пугающая уверенность и сосредоточенность. Как никто Ло понимал, какая ответственность возложена на него. Жизнь в его руках, и в его обязанности входит спасти, пока еще есть время. А времени катастрофически мало. Секунды догорают как спички. И он ударяет… Метко, точно, с нужным нажимом и твердостью, прямо туда, где еще живая ткань, чуть ниже затянутого ремня. Соприкасаясь с кожей, разрывая мышечные ткани, пачкая кровью лезвие идеально заточенного ножа и свою толстовку, вырывая из глотки спасенного болезненный крик, что ударяет по барабанным перепонкам. В голове звенит, сдавливает виски, но радует одно – все позади, этот придурок не умрет. Не сегодня, нет. У того в глазах мутнеет, а собственного крика Кид уже не слышит, только боль окутывает сознание и сжимает так, что сил кричать уже нет. Он не в состоянии пошевелиться… Он не чувствует руку больше, чем раньше, не чувствует силу, не может пошевелить пальцами. Он видит, слышит и чувствует лишь одно – боль. Но боль означает то, что он еще жив. - Чоппер, - Ло склоняет голову чуть набок, в одном слове понятливо обращаясь к перепуганному юному медику, и тот, пересилив себя, кивает с уверенным, но сказанным дрожащим голоском «Да», доставая из аптечки бинты. Санджи швыряет в руки Ло бутылку виски, и тот без проблем ловит ее, откручивая крышку и выливая щедрую долю содержимого на место, где ранее была рука, которая теперь безжизненным куском мяса лежала под ногами. Кид задыхается в матерной речи, срывая голос нелестными словечками в адрес Трафальгара, и нервно дергается, озлобившись на самого себя за такую слабину. Ранее он мог терпеть что угодно, но только что ему без наркоза оторвало руку. Быть мужиком и заткнуться в данной ситуации было чертовски трудно. У Чоппера наворачиваются слезы, и он тихо всхлипывает, обрабатывая рану и накладывая повязки. Кид выхватывает из рук Ло бутылку и прижимается к горлышку губами, вливая в себя остатки. Боль не ушла, но теперь немного поутихла, и он мог кое-как терпеть ее. - Как вы это допустили? – заметно взбешенно, но довольно ровно и не превышая тон, спросил Трафальгар, стирая с руки чужую кровь. - Эта тварь незаметно подкралась из засады, - отрапортировал Хокинс, не читаемым взглядом глядя на происходящее. Они полезли в самое пекло и сосредоточились лишь на подвижных мишенях, никто и внимания не обратил на чудовище за спиною Юстасса, что набросилось на него, как только выпала возможность. - Вы должны быть осторожны! – Ло устало склонил голову и потер переносицу. Вот только потерь им сейчас недоставало, и без того туго приходится, - самоуверенность Кида однажды должна была вылезти ему боком – и вот, пожалуйста. Хорошо еще, что это рука, а не голова… Так, ладно, зато теперь у нас есть свежий образец зараженных клеток. Не идеально, но хоть что-то. Отнесите кто-нибудь в лабораторию, а я не желаю больше здесь находиться. Он чувствовал, как нервы понемногу сдавали. Эти несколько минут грозились сорвать его самообладание к чертям. Трафальгар резко разворачивается и быстрым шагом проносится мимо Луффи, хватая его за руку и утаскивая за собой, вызвав у последнего непонимающий взгляд, а после – улыбку, чистую и сверкающую. Тот понял, что любимого Трао нужно просто немного успокоить, слишком много напряженных ситуаций для одного дня. Они стремительно преодолевают коридор, врываясь в одну из холодных, мрачных комнат. Здесь зачастую проходят неспокойные ночи с тяжелыми мыслями и вопросами в пустоту о дальнейшей судьбе мира. Трафальгар лениво приземляется на жесткую кровать с железными прутьями и склоняет голову, приближая к ней сцепленные в замок пальцы. - Как же мне все это надоело. Луффи понимает. Хоть и кажется наивным дурачком, а все же понимает гораздо больше, чем следовало. Он чувствует себя так же. Надоело. Достало. Осточертело! Сколько можно волноваться о каждой секунде собственного времени, и не только своего, но и близких людей? Их жизни так хрупки и недолговечны, что могут рассыпаться прахом при первом же кличе опасности. Надоело мечтать о будущем зря, ведь не знаешь даже, наступит ли для них завтрашний день. Надоело засыпать с мыслями о каждом прожитом дне, вспоминая дышащую в затылок смерть, вспоминая, как сотнями выстрелов отвоевывал свою жизнь у неживых, как убивал тех, кто когда-то существовал с тобой в гармонии, а теперь превратился в смертоносную убийственную мощь миллионной гиблой армии. Кто мог предположить, что мир обрушится на них подобным образом? Когда смелые заявления склонных к паранойе шизиков о грядущем конце света, а то и вовсе зомби-апокалипсисе, поднимали на смех. Когда эра высоких технологий вошла в свои права, знаменуя великое будущее, в котором череда новых открытий изменит мир к лучшему и даст возможность свободно дышать. Когда знаменитый ученый Вегапанк стоял на пороге прорыва в мировой медицине, обещая человечеству панацею от неизлечимой болезни, даруя надежду тем, кто отчаялся. Вакцина, лечащая СПИД… Она должна была полностью восстанавливать иммунитет и запускать процесс регенерации мертвых и поврежденных клеток организма. Буквально чудотворно исцелять, дарить второй шанс на счастливую жизнь тем, кто страдал на протяжении долгих мучительных лет. Никто и мечтать о таком не мог, никто не в состоянии был искоренить вирус полностью, а уж тем более удалить его последствия. А он смог. Почти… Вакцина казалась идеальной, совершенной. Ученые молились на нее и ее создателя. Она обещала положить конец одной из самых распространенных и неизлечимых болезней. Так и было бы, если бы не тот, кто стерпеть не мог славы и успеха Вегапанка. Формулы были подделаны, переписаны, заменены на другие исследование в этой же сфере, но неудачные и не опробованные на ком-то существеннее лабораторных крыс. Последние, решающие опыты с треском провалились, сила вакцины оказалась губительной. Вместо того, чтобы погибнуть, вирус мутировал и напрочь уничтожил иммунитет испытуемого. Болезнь начала слишком быстро прогрессировать и за несколько минут перескочила со второй стадии на четвёртую. Учёные были в панике и принялись судорожно искать ошибки в формулах, подопытный же оставался в сознании, несмотря на несовместимое с жизнью состояние. Вскоре тот обезумел и за полчаса заразил вирусом всех присутствующих через укусы. То, что должно было лечить людей, стало невероятной катастрофой для человечества. Новый неизвестный вирус очень быстро вышел за пределы лаборатории и распространился Европой подобно чуме. Начался хаос, беспорядки на улицах, люди не знали, что происходит, жертв становилось все больше. Власти отреагировали запоздало, болезнь успела добраться за океан, выкашивая население с усердием средневековой чумы. Хуже пандемии человечество еще не видело. Земля осталась без присмотра и уже через десять дней на атомных электростанциях испарилась вода, охлаждающая всё оборудование, что привело к многочисленным взрывам и авариям. Под воздействием радиации жертвы вируса обрели новые особенности, став намного опасней. Учёным остаётся только предполагать, что происходит наверху, и сейчас они, надежно запертые в бункерах, делают всё возможное, чтобы изготовить лекарство. И даже чертов Цезарь, которого, несмотря на всю суматоху, все же обнаружили и признали виновным, сейчас был на цепи за железной оградой, изучая собственные труды и пытаясь найти источник всех проблем. А наверху по-прежнему рыскают твари, уничтожая все живое на своем пути. Все живое, что еще осталось. Порой кажется, выхода из этого ада им уже не отыскать. - Иди ко мне, - Ло поднимает голову, смотрит в карие глаза напротив, чуть улыбается уголком губы. Он так и излучает усталость. И Луффи повинуется, отталкивается руками от стола, на котором перед тем сидел, и усаживается Трафальгару на колени. Мягко оглаживает его шею, кротко целует за ухом, обнимает бережно, боясь, что сейчас опять случится что-то плохое. И тогда это будут их последние объятия. Для них всегда так – каждый раз, как последний. Потому оба наслаждаются всеми клеточками пока еще живых и здоровых тел, отдают себя без остатка. Предаются безумию, подогреваемому таящейся в каждой неприметной мелочи опасностью, и надеются, что все же нет, это не последний. Они еще повоюют. Они еще выйдут победителями в этой битве на смерть. Луффи медленно и отчасти лениво елозит губами по небритой щеке. Аккуратные бакенбарды и бородка давно перестали походить на самих себя. Теперь подбородок у Ло колючий - он не брился по-человечески уже несколько дней. Волосы у него отросшие, дурно пахнущие кровью, но мягкость их даже сейчас никуда не делась. И Монки зарывается в них пятерней, легонько сжимая, проводя пальцами по коже головы. Теперь он прижимается губами к уголку его губ, невесомо и интимно касаясь их и обжигая теплым дыханием. Одно из немногих - все еще теплое. Все еще греет. Губы у Ло бледные, потрескавшиеся, а целовать их все равно хочется, утягивать в умопомрачительные пляски и азартно при этом выбивать продолжение, нагло приставая, залезая свободной рукой под толстовку и оглаживая напряженный торс. Луффи собственник. Наглый, проворный, выжимающий тебя, как лимон и все равно получающий свое. В переизбытке, но он как губка впитывает в себя все. Но и не забывает при этом отдавать. Равноценный обмен. Честно и в радость им обоим. Луффи не умеет иначе. Он любит искренне, не за что-то, а просто любит. И чтобы это понять, не обязательно его слушать. Достаточно слышать. И не слова, а биение сердца, что ускоряет свой ход, стоит только поцеловать его в ответ и бережно обхватить лицо руками. - Не пугай меня больше. Я никому не позволю умереть. Не тебе. Достаточно мне того, что из-за меня ты потерял брата... Луффи весь сжимается, сминает ткань толстовки и чуть слышно всхлипывает. Не стоило ворошить старую рану. Но Трафальгар осознавал свою вину. Перед Луффи, перед Эйсом, который хоть перед смертью, но все же оставил за Ло право беречь его брата. Тогда промедление решило все. У Луффи было два брата. Любящих, до невыносимого заботливых и безнадежно счастливых. До ярких улыбок и нездорового блеска в глазах. Подающих большие надежды, простых и свободных, как вольные птицы, сильных и храбрых, стоящих горою за младшего братишку. Рвущихся в самое пекло с проклятым азартом, жаждущих доказать миру собственную значимость. Было… Они жили припеваючи, играя по собственным правилам, радуясь счастливым мгновениям и просто наслаждаясь. Жизнью. Улыбками. Друг другом. А потом грянула буря. Первым ушел Сабо. Любящий всем сердцем, как только умеет любить человек. Стремящийся к свободе, ищущий ее повсюду, стоящий на пути у зла и несправедливости. Своих братьев он очень любил, забота его оберегала их от напастей. Он сгорел в объятиях Геенны Огненной, в последний раз защищая родную кровь, изжег дотла старое здание, в последний раз улыбаясь со слезами на глазах и забирая с собою в пекло полчище тварей, что окружили их со всех сторон. Благодаря этому самопожертвованию Луффи и Эйсу удалось сбежать, выбраться из самого ада, когда спасение казалось нереальным. И они были благодарны ему за шанс на жизнь, пусть и в мире, что больше не имеет права на существование. Пусть и в мире, где не будет улыбчивого светловолосого паренька с ясными глазами. Подробностей Ло не знал - Луффи не говорил об этом - но боль его принимал и разделял, ведь сам лишился семьи в пожаре. Город горел, люди гибли в агонии, танки подминали под себя асфальт с детскими рисунками. Когда эпидемия добралась туда, город страдал и задыхался смрадом и черным дымом пепелища. Потому Ло знал весь страх огненной ловушки и гибели близких на собственных глазах. Эйс покинул Луффи ровно через год. Он был одним из лучших в их команде, собственноручно собранным огнеметом сметал толпы зомби подчистую, с ненавистью бросался в бой, но сколько не рушил, не мог насытиться отмщением. Он желал уничтожить их всех, этих адских тварей, из-за которых он лишился брата. Тогда Луффи осознал, как тянет его к мрачному хирургу, что на заданиях ничуть не уступал его брату. Они были равны, оба сильны и безумны. Ступали по головам и трупам, уверенно, не колеблясь, не сожалея. Шальные искры в глазах, что видел Монки Ди, когда эти двое неустанно валили ненавистных монстров, завлекли и вскружили голову. Сталь стала родной, он смог смягчить ее, заставить светится только для него. А для Эйса это стало нестерпимым. Хирурга он не любил. Сначала от того, что братишка внезапно переключил на него все свое внимание, а после – неожиданно узнав, что эти двое влюблены, как глупые подростки. Вразумить брата не удалось бы, Эйс это знал прекрасно, чтобы даже попытаться. Но без истерик он уйти не мог. Тот день отпечатался в памяти навечно. Сначала нешуточные разборки, что все же дошли до рукоприкладства, след кулака на щеке Трафальгара, растерянный и полный боли взгляд Луффи и пышущий праведным гневом Эйс. И задание, суть которого – добраться до ближайшего соседнего штаба и передать наработки с экспериментальной вакциной. Именно эта вакцина вскоре не позволит вирусу мгновенно распространиться по организму, хоть ненадолго, но сдерживая его. Именно она сейчас спасла жизнь Киду, пусть и лишив при этом конечности. Непрошеные мысли о брате и его новоявленном суженом прочно засели в голове и отвлекали от важного, не позволяя сосредоточиться на поле боя. Эйс не на детской площадке, вокруг него истинные чудовища, а он смотрит словно сквозь них, в упор не замечая. Позади его прикрывает снайпер его команды Изо, отстреливая самых буйных и крича что-то Эйсу, но тот никак не разберет. Рядом с ним их командир Марко, он ловко расправляется с очередной толпой ходячих мертвецов, а после поворачивается и тут же меняется в лице, со страхом пытаясь докричаться. Но Эйс не слышит. Не понимает. До того момента, как оборачивается сам и в ужасе встречается лицом к лицу с огромной жирной тварью, чей рот искривлен в подобной мерзкой улыбке оскалом. Изо рта несет тухлятиной, множество зубов отсутствует, людские останки запутались в недрах грязной, черной бороды, а черные крысиные глазки хищно уставились прямо на Эйса, вызывая желание сдохнуть прямо здесь и сейчас. Но нет, нельзя, судьба не может быть так неблагосклонна и трагична, они у самого порога того самого бункера, куда им назначено доставить информацию. Однако чертовка-судьба все же решила по-своему. Чернобородое гниющее чудовище наваливается на Эйса, чуть не сбивая с ног, все происходит в считанные секунды и никто не успевает даже занести пушку, дабы предотвратить настоящую катастрофу. Слюнявая пасть вгрызается в плечо, вызывая приступ невыносимой боли, а из горла вырывается что-то похожее на вой раненного животного. Предсмертный вой. Эйс не чувствует больше ничего, лишь место укуса пылает, перед глазами стремительно темнеет, а голова монстра слетает с плеч – это такой ненавистный Трафальгар Ло отточенным взмахом нодати уничтожает посмевшего напасть врага. Его взгляд полон сожаления, но он не смеет убить Эйса… Такого Луффи ему не простит, а оправдания покажутся пустым звуком даже самому себе. Но взгляд врача уже вцепился в метаморфозы. Кожа стремительно сереет, покрывается желтеющими пятнами, вены вздуваются и темнеют, краснеют глазные яблоки и вовсе не от слез, что навернулись на глазах Эйса. Он не раз уже наблюдал подобный феномен. Заражение происходит слишком быстро, организм сдается перед чужеродными клетками, ломается, не в силах преодолеть подобные трудности. Иммунитет уже подорван к чертям, полное обращение вплоть до отключения умственной деятельности и запуск инстинктов голодного и дикого хищника – вопрос нескольких мгновений. Луффи несется к ним как обезумевший, замирает, не в силах подойти ближе. Он не знает, что теперь делать. А Эйс знает. Теперь знает. Он умрет, это его неизбежная участь. Осталось лишь попрощаться и взвалить на них тяжелую, неподъемную ношу – кому придется снести ему голову. - Трафальгар… - тихо прохрипел Эйс, ощущая невыносимую слабость и падая на колени, - береги его… Пожалуйста. Он один остался, ради кого я мог жить. - Обещаю, - так же тихо ответил Ло, глядя прямо тому в глаза, чуть хмуро, но с легкой толикой благодарности. Он не хотел вершить судьбу своими руками и почувствовал некое облегчение на душе, когда выбор сделали за него. Эйсу не позволили сказать большего. Вспышка, яркий свет, жуткий грохот, и вот он чувствует, как по спине расползается жгучая боль, что самую малость блокируется онемением, которое принес с собой вирус, и не позволяет заорать, срывая связки. Он чувствует, как изо рта течет кровь, слышит полный душевной боли крик Луффи, грустно опускает взгляд себе на грудь, осознавая, что в ней теперь зияет дыра. Вспышка пробила его насквозь, сжигая к чертям все органы и устраняя главную проблему сегодняшнего дня… Теперь близким не придется чувствовать на себе тяжесть убийства, пусть даже необходимого для общего блага. - Спасибо… Что любили меня, - его веснушчатые щеки мокрые от слез и крови, на губах искренняя улыбка - последняя в этой жизни, а взгляд на несколько секунд становится пустым и безжизненным. Он бы рухнул на грязную землю, если бы Луффи не упал на колени перед ним и не вцепился мертвой хваткой в уже умершее тело родного и любимого брата, захлебываясь слезами и жгучей болью в самом сердце. То, казалось, вот-вот разорвется, а истерика не кончится никогда. Он не обращал внимания больше ни на что. Не видел как Ло, подняв голову в сторону выстрела, столкнулся взглядом с Акаину. Как они ненавистно посмотрели друг на друга, как состроил дуратскую рожицу Кидзару, как зевнул Аокидзи, намереваясь покинуть этот дурдом и отлежаться где-нибудь в недрах бункера. Эта троица – элитный отряд, сильные, жестокие и не терпящие возражений. Это их штаб и они сжалились над союзниками, решив прикрыть им спины, раз уж те не в состоянии добраться сюда без происшествий. Последние слова Эйса остались в памяти навечно. Теперь Ло просто обязан уберечь своего мальчика от ужасов этого мира. Ему нечего больше терять. Теперь он был ему больше, чем Эйс. Потому что того больше нет, а Трафальгар будет оберегать Луффи до тех пор, пока бьется его сердце. Если получится – то всю оставшуюся жизнь. Какой бы короткой она ни была. - Ты уж точно не виноват, - Луффи в момент меняется в лице, от легкой грусти не осталось и следа, на смену пришла очередная широкая улыбка, - я не умру. Обещаю. - Я верю, - отвечает Трао, - выдыхая слова в губы Монки и сминая их требовательным поцелуем. Он не умрет. Об этом есть, кому беспокоиться. - Ребята, у нас гости из революционного штаба, - в металлическую дверь дважды постучали, а после голос Санджи сообщил хорошую новость – хорошую для Луффи, ведь он недавно узнал, что его отец жив, что он содержит свой собственный бункер и собрал вокруг себя целую армию, которую прозвал революционной. Быть может, ему удастся что-нибудь узнать о нем от нежданных гостей. - Интересно, зачем они к нам нагрянули? – без особого энтузиазма спросил Ло скорее сам себя, чем неспособного на вразумительные ответы Луффи, и аккуратно снял парня со своих коленей, подхватив руками под задницу. Тот тут же вцепился в него упрямой мартышкой, весело хохоча и явно не собираясь слезать. На такое ребячество Трафальгар лишь фыркнул, но не предпринимал попыток стянуть с себя непоседу, вместо того, как был, так и вышел из комнаты – руками придерживая за зад Монки, который обнял его за шею и повис на довольно высоком Ло как мартышка на дереве, полностью оправдывая свою фамилию. Они вышли в коридор, а после – в ту самую комнату, где все население бункера имело привычку проводить собрания. Около кухни Луффи позволил себе потянуться за консервированной рыбкой, за что тут же получил по рукам от недовольного повара. В сопровождении Робин, которая однажды имела честь побывать в штабе революции, в помещение вошло двое: пожилой, седой мужчина в неком подобии халата и совсем еще молодая рыжая девчушка в короткой юбке и забавной шапке. Как им только удалось добраться сюда издалека с таким количеством? Либо они невероятно сильны, либо изначально их было гораздо больше… - У нас срочные новости! – тут же с порога начала вещать девушка, доставая что-то из сумки, - вы не поверите, кое-что обнаружено в структуре зараженных клеток, это прорыв, возможно, нам недолго осталось терпеть все это! Мне нужно срочно поговорить с тем, кто у вас в ответе за исследования. Девушка возбужденно трещала, радуясь маленькой искорке надежды. Луффи все еще висел на шее Ло, почавкивая заботливо сворованной для него со стола Трафальгаром консервацией и глядел за спину революционерки, куда бесшумной тенью явился еще один человек. Его взгляд он узнал бы из тысячи. Но… как это возможно? Он собственными глазами видел, как пасть огненного зверя сомкнулась у него над головой, поглощая и уничтожая… Невозможно. И стоит ли верить сейчас… Стоит ли еще вообще верить?! - Давно не виделись, Луффи, - улыбка. Такая родная, заботливая и искренняя. На глазу у него ожог, и на шее, за воротничком, так же имеются следы, запечатленные огнем. Не может быть, он все-таки выжил! - Наконец-то я тебя нашел. - Сабо… - все еще не веря собственным глазам, Луффи удивленно хлопает ресницами, оглядывая представшего перед ним человека с ног до головы, - Ты… - Да, Луффи. Я. А между тем, его спутница Коала выкладывает на стол огромную папку с документацией. В их лаборатории разгадали, что за газ присутствует в клетках. Все оказалось ужасающе просто, даже поверить в это поначалу было трудно, но факты говорили сами за себя. Осталось потерпеть совсем немного, с полученными знаниями работа с вакциной достигнет необходимых результатов. В глазах Сабо живой огонек и искренняя вера в то, что вскоре этот кошмар прекратится. - Не волнуйся. Мы выживем, брат.