У ангела сломаны крылья (от 18)

За окном машины медленно проплывали дома, освещенные в это позднее время лишь светом желтых фонарей. Улицы столицы были начисто вычищены, хотя снег шел всю предыдущую ночь и весь день. Даже сейчас редкие снежинки вертелись в воздухе, не спеша ложиться на тротуары, брусчатку и припаркованные машины. Кёнигбург* спал, устав от празднования Рождества, бурного и масштабного: Великий Князь Абелардский* не поскупился, устроив для своего народа настоящий культурный праздник. Два дня на улицах столицы проводили религиозные шествия, играли театральные постановки прямо на площадях города, пили и ели всевозможные вкусности, люди собирались группами, пели и веселились, позабыв обо всем. Впрочем, в крохотном княжестве Абелардском народу не было причин беспокоиться о своем будущем: страна процветала благодаря правильному управлению и наличию на территории горной части нескольких алмазных шахт. Кроме этого, княжество славилось на весь мир непревзойденной красотой природы и развитым туристическим бизнесом, который привлекал тысячи туристов в любой сезон. Благословенный клочок земли имел все для того, чтобы его жители чувствовали себя практически в раю земном. Но Северину Хартману, возвращающемуся с совершенно ненужной ему богемной тусовки, казалось, что он медленно катится к адской бездне. Он устал от обилия людей, от их лицемерия, от собственного вынужденного притворства, от которого сводило зубы и нервно подергивалось внутри. Но, увы, это была часть его работы, от которой все сложнее и сложнее увильнуть в последнее время, с приходом ошеломляющей популярности. К ней Северин никогда особо не стремился и сначала был весьма удивлен ажиотажем, развернувшимся вокруг его второй книги, изданной два года назад. Она получила мировую премию, удостоилась экранизации, вызвала массу всевозможных отзывов. С тех пор он написал еще два романа и целый сборник коротких рассказов, принятых все так же благосклонно. Издательство, с которым у Северина был договор, приставило к нему агента, и этого человека Северин если не невзлюбил, то относился весьма прохладно. Нет, не потому, что Теодор Марен был плохим человеком или не обладал нужными профессиональными навыками, а потому, что Северин не терпел над собой никакого контроля, яростно оберегая собственную трудно доставшуюся свободу. Да и не мог он писать по принуждению, по приказу малознакомого человека. Но и это не худшее. Теодор заставлял его ходить на разные выставки, на всевозможные встречи, тусовки и прочее. Хартман редко прислушивался к его мнению, предпочитая затворничество в собственном загородном доме. Но сегодня пришлось пожертвовать тихим вечером у камина и приехать в «Роял Отель», в большом банкетном зале которого проходила презентация новинок уходящего года. Среди них был и его собственный роман, поэтому Северин решил поддаться на уговоры Марена и приехать. Уехать удалось довольно поздно, глубоко после полуночи, и это не добавляло Северину настроения. Ко всему, снег за городом усилился, как и ветер, переметая белые языки через черное полотно трассы. Глаза пощипывало от усталости, и именно поэтому Северин сначала подумал, что ему показалось. Однако он сбросил скорость, наблюдая, как приближается странное видение, стоящее на обочине дороги. За снегом Северин ничего толком не мог разглядеть, но тут ветер рванул ураганным порывом, поднимая вверх белые крылья существа, стоящего на краю черного полотна шоссе. Приблизившись, Хартман, конечно, понял, что это человек, но подрагивающие под порывами ветра белые пернатые крылья придавали его облику потустороннюю загадочность. В круговерти снега нельзя было понять по невысокой фигуре, мужчина это или женщина, подросток или взрослый человек. Северин поравнялся с «ангелом», который так и не шевельнулся, и ударил по тормозам, выскакивая из машины почти на ходу. Это издали казалось, что человек стоит во всем белом, а вблизи, когда пелена снега не мешала, стало очевидным, что «ангел» стоит, вцепившись окоченевшими пальцами в дорожный столбик. И одежда его далека от чистоты и целостности: она была рваная и в крови. Северин подбежал к человеку и тот, словно дождавшись сигнала, медленно сполз на землю, пачкая свежий снег бурой в свете фар кровью. - Дьявол! – ругнулся Северин, подхватывая неожиданно тяжелое тело «ангела». – И что с тобой теперь делать? Словно услышав его, юноша, а это был именно молодой человек, прошептал бледными и потрескавшимися губами: - Спрячьте меня, пожалуйста. Я не хочу… снова… - Ты бежишь не от полиции? – Северин знал, что будет отрицательный ответ, но не мог не спросить. Впрочем, юноша ему и не ответил, крупно дрожа всем телом и хрипло дыша. Северин достал из багажника одеяло и укутал в него найденыша. Конечно, в машине тепло, но лишний покров на озябшем теле не помешает. Сев за руль, Хартман на секунду задумался, а потом решительно направил машину в сторону дома. До него он не доехал совсем чуть-чуть, свернув на неприметную подъездную дорогу. Возле небольшого домика он притормозил и несколько раз посигналил. Через пару минут на улицу вышел пожилой человек, укутанный по самые уши в теплый халат: - Северин? Это ты? – он близоруко щурился. - Я, Симон. Мне нужна твоя помощь. Вернее, не мне, а моей находке. Можно, я войду? Тяжело вздохнув, старик повернулся и махнул, давая Северину молчаливое разрешение. Хартман вытащил «ангела» из машины и понес его в дом. Симон уже суетился в небольшой комнатке, оборудованной под приемный кабинет. - На стол его и разверни одеяло, - отрывисто скомандовал старик, мгновенно преображаясь из почтенного пенсионера в известного на все княжество хирурга Симона Эгона. Северин устроил парня на узком смотровом столе и опустил края одеяла вниз. Он попытался снять крылья, но они как-то хитро крепились к одежде и просто так не сдавались. Доктор отодвинул Хартмана в сторону и склонился над пациентом: - Ты уверен, что ему не нужно в больницу? - До больницы добираться далеко, нужно проверить парнишку прямо сейчас, чтобы знать, что делать дальше. Симон с сомнением хмыкнул и принялся осматривать «ангела». Северину оставалось только ждать – его познаний медицины хватало только на то, чтобы залить порезанный палец антисептиком. Да и не болел он никогда. - Побои и прочие повреждения фиксировать официально? У меня есть разрешение от полиции, - Симон осторожно перевернул юношу на бок, чтобы снять разрезанную одежду. - Фиксируй, лишним не будет, - Северин не мог отвести взгляда от синяков, покрывающих белую кожу парня. – Он не обморозился? - Пальцы немного, - отстраненно ответил доктор, колдуя над пахом парнишки, с которого успел снять порванные в лоскуты тонкие штаны. – Но это наименьшая его проблема. Фиксирую насильственный половой акт искусственным предметом. Северин тяжело и как-то судорожно выдохнул, стараясь не смотреть на голый пах «ангела» и его разведенные в стороны ноги. Эгон вытащил из ануса парнишки длинный и толстый фаллоимитатор и аккуратно упаковал его в пакет. - Бедный ребенок, - пробормотал Симон, складывая ватные тампоны и какие-то стеклышки в стерильную тару. - Сильно? – голос Северина был хриплым. - Нет, должно быстро зажить. Тут можно даже не шить. Но я переживаю о его психическом здоровье. У тебя есть хороший специалист? - Найду. Врач вскинул голову и долго смотрел на Хартмана. Потом негромко сказал: - Я давно тебя знаю, Рин… Зачем тебе этот мальчишка? Передай его в полицию, пусть занимаются своим делом. - Он… он попросил меня спрятать его, - пожал плечами Северин. - Поступай, как знаешь, - пожал плечами врач, переключаясь на свою работу. Северин, слегка успокоившись, устроился в кресле и даже придремал, устав за долгий и сумбурный вечер. - Северин, проснись. Хартман вскинулся, с трудом соображая, где он находится. - Забирай своего найденыша. Я написал тебе список лекарств и расписал, как ухаживать за его ранами. Не для тебя, не поднимай брови. Сиделку вызови из моей клиники, пусть занимается парнишкой. Результаты проб я пришлю тебе на почту, когда они будут готовы. Поговори с «ангелом», захочет ли он давать ход всей этой истории, и тогда я передам освидетельствование в полицию. - Хорошо, - кратко ответил Северин, поднимаясь на ноги. – Он еще спит? Ты дал ему снотворное? - Нет, из его организма еще не до конца вывелись наркотики. Кто-то накачал его дрянью под уличным названием «сговорчивая сучка», - в голосе Эгона прозвучало брезгливое негодование. – Мне пару раз доводилось видеть результаты влияния этого вещества. - Надеюсь, «ангел» расскажет, что с ним произошло, - мрачно проговорил Северин, укутывая юношу в выданную Симоном махровую простыню. - Только не дави на него. Пусть парнишка почувствует себя в безопасности. Тогда можно и расспросить аккуратно. Но я уверен, история будет весьма банальной: кому-то понравился красивый и юный мальчик, да так понравился, что стало невмоготу. Северин кивнул и направился к двери: - Спасибо, Симон. Счет пришлешь утром, я перечислю деньги. - Обижаешь, Рин, - морщинистое лицо Эгона украсилось улыбкой. – Я сделал это не ради денег. Если возникнут вопросы – звони в любое время. Симон придержал перед Северином дверь, помог устроить спящего парня на заднем сидении машины, а потом удалился в дом, ежась от холода. Ему было невыносимо жаль красивого и молоденького парнишку, который пострадал от рук тварей в человеческом обличии. Вот сколько Симон живет на свете, столько и удивляется человеческой жестокости. Ведь даже в их крохотной и благополучной стране случаются убийства или жестокие нападения. Что подталкивает человека к подобному безумству? Власть, похоть, вседозволенность, приобретенные в процессе жизни? Или существуют гены, влияющие на разум человека с рождения? Или одно подстегивается другим? И речь идет не о людях, сошедших с ума, а о тех, кто внешне выглядит благополучным, даже привлекательным и обаятельным. Симон оглянулся, наблюдая за тем, как тает свет фар машины, увозящей новую жертву жестокого мира и ее возможного спасителя. - Терпения вам, мальчики, - пробормотал Эгон, закрывая дверь.