Рябина и можжевельник

Талиг. Оллария. 400 год К. С., 17-й день Зимнего Ветра Выражение лица, с которым Рудольф смотрел на его браслет, было бы забавным в любой другой ситуации, но Лионелю не хотелось смеяться. «Оллария превратилась в помойку», сказал ему Хайнрих, но до этого момента Лионель не подозревал, насколько тот прав. Так и хотелось закричать «как это могли допустить?» - но кому? Кто в ответе? Уж явно не Рудольф, ведь он был занят Бруно. К тому же, причина не только в бесноватых. Зря он тогда согласился с Сильвестром и уехал. Все началось с правления Манриков, а теперь… Разрушенные дома, разнесенные переулки и площади, разграбленные особняки, расколотые чаши фонтанов, обгорелые стволы деревьев. Поправить успели многое, но не все. Не все. - Как тебе прогулка по городу? – осведомился Рудольф первым делом, тяжело опускаясь в кресло. – Или мне стоит обращаться к тебе «Ваше Величество»? - Полагаю, это будет излишним, - холодно произнес Лионель, расположившись во втором кресле. Дворец тоже изрядно пострадал, многое пропало, но кабинет регента выглядел уютным, а тепло от камина разливалось по комнате. – Признаюсь, я неприятно удивлен переменами, произошедшими с городом со времени моего последнего в нем пребывания. Но что-то мне подсказывает, могло быть хуже. - Могло, - согласился Рудольф, подливая себе подогретого вина. – Насколько я понял из докладов, в том числе моего сына, многие спаслись благодаря Эпинэ. Сейчас он в своем замке, принц Октавий на данный момент там же. Оллария постепенно отстраивается заново, если можно так выразиться. Люди приходят в себя и стараются забыть обо всем этом кошмаре. Что касается юга – Алва оставил там своих людей и, как я понимаю, несколько доверенных лиц, которые держат в узде Гайифу и Южную Кагету. Бордон сидит тихо, Фома Урготский засыпает нас письмами и благодарностями и думает, за кого из талигойской знати отдать дочерей. Новости севера и запада тебе, полагаю, известны из других источников. - Да, - кивнул Лионель, соглашаясь. Рудольф рассказывает ему о последних новостях и о положении дел. Значит, не осмелится убить, и, похоже, решил держать за союзника – пусть и нехотя, но решил. Хорошо. – Мой супруг счел необходимым уведомить меня о состоянии дел в Дриксен, - Лионель с каким-то мрачным ликованием заметил, как дернулась щека Рудольфа при подобном именовании Хайнриха, но сделал вид, что не обратил на это внимания. – Нам известно, что Фридрих отозвал Бруно – пока что – и занялся внутренними делами. Поэтому Марагона вздохнула с облегчением. - Это сказал тебе брат? - Да, я переписывался с Эмилем, - небрежно подтвердил Лионель. Старик так и так это знает, нет нужды делать вид, что он что-то скрыл. Рудольф откинулся на спинку кресла, внимательно глядя на Лионеля. «Не ходит, как обычно, по комнате», - вдруг подумал тот. – «Болезнь обострилась, или не доверяет? Скорее всего, верны оба варианта». - Позволь принести мои официальные поздравления тебе и твоему… супругу, - сказал, наконец, Рудольф – его взгляд снова был прикован к прозрачно-зеленым изумрудам на браслете Лионеля. – Я рад, что Талиг обрел столь сильного и благородного союзника, а ты нашел… свое счастье. - Благодарю, господин регент, - Лионель склонил голову в вежливом поклоне. Интересно, что бы сказал Хайнрих в ответ на подобные слова. Скорее всего, ответил что-нибудь нейтральное, а вечером за пивом после ужина вдоволь посмеялся над ситуацией и словами регента. - Хайнрих Гаунау, - «Хайнрих Жирный» чуть было не сорвалось с языка, но Рудольф не собирался давать Савиньяку повода придраться к чему-либо. – Писал мне, что ты приедешь, в том числе, и в качестве командующего его армией. - Да, я привез вам еще одно письмо, - Лионель достал аккуратно запечатанный конверт из плотной коричневатой бумаги и положил на стол, придвинув ближе к Рудольфу. – Мой супруг наделил меня соответствующими полномочиями, позволив мне выступить в качестве соправителя Гаунау и маршала гаунаусской армии. Среди прочего, мне позволено подтвердить мирный и союзнический договор между нашими странами. Рудольф отпил глоток из своего бокала, задумчиво рассматривая что-то за окном. - В письме Хайнриха было сказано, что он отдает часть своих полков тебе. - Это правда, - Лионель кивнул, подтверждая тем самым сказанное. – Граница Гаунау с Дриксен закрыта, - пояснил он. – Мой супруг предполагает, что к весне дриксы могут зашевелиться вновь, и смотреть при этом они будут на восток, а не на юг. Рудольф удивленно вскинул брови. - Почему? - Кесарь Фридрих – весьма вероятно – захочет поквитаться с бывшим союзником за свой позор. Господин регент, на данный момент Северная армия находится у границы Гаунау. Я полагаю, стоит объединить ее с полками Хайнриха и поставить на западе – у Дриксен. Поскольку на юге дела идут своим чередом, кэналлийцев хватает, мой брат укрепит Марагону. Если дриксы решат пойти на Талиг или на Гаунау – их будет ждать достойный отпор, - Лионель ступил на зыбкую почву и знал об этом. Старик Рудольф может не захотеть отдавать ему Северную армию, но, с другой стороны, это должно показаться ему наилучшим выходом, ведь все, что сказал Лионель – правда. Остается лишь ждать, что перевесит при принятии решения – ненависть к дриксам или недоверие к Савиньяку. - Хорошо, - стало быть, ненависть к дриксам. Лионель мысленно немного расслабился. Это решало многое. Рудольф поднял на него глаза. – Северная армия по-прежнему твоя, и предложенный тобой план звучит неплохо. Каковы шансы на то, что «гуси» захотят погулять в Гаунау? - Довольно высокие, господин регент, - Лионель пожал плечами. – По крайней мере, на данный момент. Но, зная Фридриха, могу сказать одно – он захочет отомстить моему супругу за проявленное к нему неуважение. Не могу сказать, пойдет ли Фридрих в наступление этой весной или следующей – скорее даже следующей, поскольку в Эйнрехте сейчас… жарко, и хватает своих проблем – потребуется время, чтобы Неистовый восстановил армию и порядок в Дриксен. Но в наступление он пойдет рано или поздно, в этом сомневаться не приходится. - Думаю, что ты прав, - Рудольф снова отпил вина, вертя бокал в руках. – Что ж, Северная армия в твоем распоряжении, как и прежде. Маршал и Проэмперадор из тебя отменный, и менять это я не собираюсь. «Однако раньше хотел», - разумеется, вслух Лионель ничего не сказал. Вместо этого он произнес совсем другое: - Благодарю вас. Еще одна вещь, - Лионель закинул ногу на ногу, принимая более непринужденную позу, тем самым показывая, что с официальной частью покончено. – Теперь, когда существует реальная возможность это сделать, нам следует наладить торговые связи между Талигом и Гаунау. Если будет угодно, на обратном пути я могу завернуть в Надор и поговорить с Манриком – положение Надоров выгодно, и Манрик может стать торговым посредником между странами. Гаунау. Липпе. 400 год К. С., 8-й день Зимних Молний За окнами завывал ветер, а снег валил так сильно, что почти ничего не было видно. Парк вокруг замка совсем замело, и если так продолжится всю ночь – а серые, низко нависшие облака говорили о том, что иного ждать не приходится – то завтра кому-то придется поработать, чтобы расчистить дорожки хотя бы немного. Впрочем, Гаунау нравилась Лионелю и зимой. Он бросил еще один взгляд в окно, после чего решительно прикрыл ставни – ветер пытался вырвать их из рук, но Лионель удержал их – и позвал слуг, приказав зажечь побольше свечей и добавить дров в камин. В его кабинете во дворце Хайнриха было холодно, и Лионель кутался в теплый плащ, подбитый мехом – подарок Хайнриха в честь его возвращения из Талига. «Не ожидали увидеть меня живым, Ваше Величество?» - вспомнил Лионель собственный насмешливый голос. «Не боишься шутить подобным образом?» - ответил вопросом на вопрос Хайнрих и, усмехнувшись и хлопнув его по спине, распорядился подать обед и горячие напитки – холода наступили уже тогда и держались все это время. Проследив за тем, как слуги уходят, исполнив обязанности, Лионель снова устроился за письменным столом, сосредоточенно изучая донесения «фульгатов» с дриксенской границы. Карта Гаунау лежала под докладами, время от времени Лионель сверялся с ней, что-то мысленно прикидывая. Весной или через год? Когда Фридрих решит действовать? «Фульгаты» совместно с разведкой армии Хайнриха твердили, что на данный момент на границе спокойно и «гуси» ничего толком не предпринимают. Похоже, вечный обитатель розовой рамочки действительно полностью занят Эйнрехтом. Вопрос только в том, когда именно он сумеет навести порядок в столице, чтобы заняться всем остальным. Лионель поднял голову от бумаг, услышав стук в дверь. - Войдите. - Не занят? – Хайнрих приветственно кивнул ему, заметив заваленный бумагами стол Лионеля. - Почти закончил, - откликнулся тот. – Донесения «фульгатов» и разведки, - пояснил он, проследив за взглядом Хайнриха. - Рад, что у вашего регента возобладал здравый смысл, и он позволил вашей армии встать у дриксенской границы здесь, в Гаунау. - Полагаю, среди прочего, господин регент мог думать, что, в случае, если я вдруг захочу большего для Талига, то Северная армия поможет совершить государственный переворот в Гаунау. Хайнрих расхохотался. - Потрясающе. И ты вот так говоришь мне об этом? Лионель усмехнулся. - Я не собираюсь делать этого. - Рад это слышать, - Хайнрих опустился в кресло у небольшого, овальной формы стола рядом с камином. – Не хочешь выпить со мной? - Не откажусь. - Вина или можжевеловой? - Вина, Ваше Величество. - У меня есть «Вдовья Слеза», - неожиданно сообщил Хайнрих. – Подарок от твоего брата – он хорошо знает твои вкусы. Лионель кивнул и устроился в соседнем кресле, пока Хайнрих отдавал приказы слугам. - Что говорят твои «фульгаты»? - Сообщают, что все тихо. Я начинаю склоняться к тому, что нас ждет лето передышки, и что ваш бывший зять не соберет армию, по меньшей мере, год. - Возможно, его удерживают не только внутренние беспорядки, - поделился размышлениями Хайнрих, открывая бутылку вина, принесенную слугами. – Возможно, до болвана, наконец, дошло, что не нужно лезть, куда не следует, в год Излома. Либо дошло до Бруно, и он сумел убедить в этом Фридриха. - Я пришел к тем же выводам, - согласился Лионель. – Разумеется, нужно быть готовыми к любому варианту развития событий, но, вполне вероятно, что этим летом мы отдохнем. - Хорошо бы. Последний год выдался излишне хлопотным, - сказал Хайнрих. – Видел среди твоих бумаг, - он кивнул в сторону стола Лионеля. – Письмо с вашей оленьей печатью – мать или братья? - Мать. Эмиль пока еще не ответил на мое последнее письмо. - Как она? Хайнрих начал расспрашивать о родственниках – значит, дела позади. Лионель заметил, что тот предпочитал оставлять более приятные темы для бесед с ним на потом, сначала разбираясь с официальными вопросами. - Все хорошо, она все еще в Савиньяке и в ближайшее время там останется. Матушка просила передать ее благодарность за шкуры, как она выразилась, «отменного качества», - от выпитого вина и натопленного камина стало жарко, и Лионель скинул плащ на спинку кресла. – Кроме того, она просила поблагодарить вас лично за то, что вытащили из плена младшего. Неторопливый разговор, вино, золотистый огонь в камине – все это действовало расслабляюще. Комната наполнилась теплом, и вскоре за плащом последовал шейный платок. Чуть помедлив, Лионель расстегнул и колет. - Если предположение насчет Фридриха верное, и нас ждет мирное лето, - сказал Хайнрих, подливая им обоим вина. – Можно будет устроить большую охоту. - Вы знаете, что в нашем Доме предпочитают иные развлечения, - коротко улыбнулся Лионель. - Я не настаиваю, - пожал плечами Хайнрих. – Но был бы рад твоей компании.