Пурпурные чувства

Киллгрейв сидит с зажатыми ушами, устремив взгляд в пол. В мыслях только предательство Джессики. Он доверял ей, открыл свою душу, всё, что так терзало его на протяжении многих лет. И после всего этого Джессика Джонс сейчас сидит по ту сторону камеры, и воспроизводит кадры из его прошлого, заставляя заново переживать тот ужас. Более того, иногда Джесс подходит к нему, роняя обрывки колких фраз, делая больно вдвойне. Кевин чувствовал себя паршиво. И, время от времени, глядя на Джессику, задавался вопросом: Что же она сейчас чувствует? Выглядит такой сильной, уверенной в том, что делает. Но Киллгрейв знал, что и ей сейчас нелегко, как бы она не старалась скрыть это. И каждый раз он видел в её глазах презренье, ненависть. Чем он это заслужил? Он никогда не хотел мучить её. Разве он не говорил ей об этом? Ах, Джессика Джонс. К ней всегда нужен был особый подход. Но, как бы он не старался сблизиться с ней, всё напрасно. Он был готов измениться ради неё, а она его предала. Эта мысль безумно злит его, и Киллгрейв еле сдерживается, ему хочется кричать со злости. Он, наконец, убирает руки от ушей, и с силой сжимает их в кулаки. Короткие ногти впиваются в кожу на ладони, сдирая верхний слой. Мальчик на видео, что проэкцируется на стену, истошно кричит и перед глазами Киллгрейва мелькают обрывки прошлого. Всего через несколько секунд Кевин умрёт. Его убьют родители-садисты, которые, по их же лживым словам, хотели спасти его. Он умрёт, исчезнет и никто никогда не вспомнит о нём, а на свет родится маньяк с маниакальной одержимостью. Джессика жмёт на пульт и кадр сменяется на тот, что был минутой ранее. Снова эта лаборатория, снова крик, воспоминания. В груди что-то сжимается, дышать становится трудно. Его заставляют переживать этот кошмар снова и снова. Старые, давно зажившие раны начинают болеть. Ему было бы всё равно на то, что его терзают, если бы не одно «НО». И это самое «но» сейчас смотрит на него через стекло, прожигая взглядом. Джессика встретилась взглядом с Киллгрейвом. Было видно, что он измучен. С одной стороны, девушка наслаждалась его страданиями, вспоминая, как он издевался над ней, но, с другой стороны, ей было его невыносимо жаль. Она и сама не понимала, почему. Она просто смотрела в его глаза, и в ней просыпалась жалость. К чёрту её. Джесс сделала глоток из пока ещё полной бутылки виски. Она увидела, что Киллгрейв подошёл близко к стеклу, и стал выжидающе на неё смотреть. Девушка смерила его презрительным взглядом. Затем, всё же включила микрофон, и спросила: — Чего тебе? — Ах, Джессика… — начал было мужчина. — Ну же, будь большим мальчиком, Кевин. — Джессика Джонс, ты не можешь избегать разговора со мной вечно. — Я и не собираюсь. — Тогда иди ко мне, Джессика. Ну же, давай. Поговорим, глядя друг другу в глаза. — Камера на то и стеклянная. Смотри сколько влезет! — ответила Джонс, однако понимала, что разговора не избежать. Сделав ещё два глотка из бутылки, Джесс откинулась на спинку стула. Но Киллгрейв молчал. Он прислонился щекой к толстому стеклу, выдыхая и наблюдая за тем, как Джонс за пару секунд выпивает полбутылки спиртного. Молчание делало всё гораздо хуже не только для него, но и для неё. Джессика хотела выговориться, хотела сделать ему больно не только этим видео и током, но ещё и словами. Не просто колкими фразами в его адрес, а своими эмоциями и чувствами. Он говорил, что любит и готов измениться? Думает, что не заслужил этого? Нет, он заслужил. Она докажет ему это. — Джессика… — мужчина нежно проводит языком по стеклу, наблюдая за реакцией девушки. — Заткнись и слушай. — Джонс делает ещё несколько глотков спиртного и ставит почти пустую бутылку на стол. — Ты чёртов мудак с психическими отклонениями и одержимостью мной. Я ненавижу тебя каждой клеточкой своего тела и мне противно осознавать, что ты касался меня вообще. Но чем дальше я пытаюсь убежать от реальности, тем хуже мне становится. Все свои проблемы после тебя я запивала алкоголем. Я почти справилась, почти начала жить, но ты вернулся. Как будто ждал этого момента, когда я буду вновь в состоянии бороться. Ты хотел меня сломать ещё раз? У тебя это почти получилось. Ты превратил меня в убийцу. Мне противно видеть себя в зеркале. Ты умело дёргал меня за верёвочки, внушая мне то, что я действительно хочу этого. Что я действительно хочу тебя. Киллгрейв молча слушал, наблюдая за эмоциями Джонс, во время её пламенной речи. Что ж, он и не надеялся ни на что другое. Вполне ожидаемая реакция. Но лучше уж так, чем молчание. Более того, мужчина ждал этого. Ждал, когда она, наконец, выговорится ему. И вот, когда она закончила, и одним глотком допила содержимое бутылки, Киллгрейв улыбнулся, и, нежным мелодичным голосом начал: — Джессика. Моя дорогая Джессика, сколько всего в свой адрес я только что услышал. Но далеко не всё из того, что ты сказала, является правдой. Начнём с того, что я никогда не принуждал тебя быть со мной. Ты сама этого хотела. Да, я уже говорил, что иногда мне сложно понять, хочет ли человек делать то, что я ему приказываю или нет. Но я знал, я чувствовал, что ты хотела меня, Джессика. Ты считаешь себя такой несчастной, бедной девочкой, натерпевшейся от плохого дяди? А вспомни, как ты бросила меня тогда. Я просил тебя остаться, Джессика. А ты меня бросила. Даже не пожелала проверить, жив ли я. Ты просто бросила меня! И сейчас, когда я рассказал тебе о своих родителях, о том, что они со мной сделали, ты предала меня. Я предлагал тебе остаться со мной, я обещал, что изменюсь, обещал не принуждать тебя ни к чему. Так ты мне за всё отплатила, Джессика Джонс?! Киллгрейв почти перешёл на крик к концу речи. Затем посмотрел на Джесику, которая теперь выглядела окончательно злой. — Это всё месть тебе за то, что ты сделал со мной. — Дорогая моя, я никогда тебя не мучил. Я люблю тебя. — Засунь свою любовь себе в задницу, одержимый придурок! — ответила Джессика, с силой сжав в руке пустую бутылку из-под виски, и та разлетелась вдребезги. — У тебя всегда был талант убивать всю романтику, — добавил Томпсон. Киллгрейв провоцировал её, ждал, когда она окончательно сорвётся. И вот, её глаза выражают только презрение и злость. И в руку впиваются несколько осколков стекла, но она не обращала на это внимание. Ему осталось только дожать. — Тебе было со мной хорошо, Джессика. Я не приказывал получать удовольствие, но ты всегда стонала, когда мы занимались… любовью. — мужчина сделал акцент на последнем слове, ухмыляясь. Вот оно. Тот эффект, которого он ждал. Джонс хватает самый большой осколок и подходит к первой двери камеры и с силой крутит ручку в правую сторону, открывая её. То же она проделывает и со второй. Девушка врывается в камеру, а Киллгрейв лишь усмехается, отходя к стене. И вот, девушка стоит перед Киллгрейвом, глядя ему прямо в глаза. От злости у неё расширились зрачки, а руки с силой сжались в кулаки. Из-за адреналина она не ощущала боли, и, поэтому не замечала стекающей по её руке крови. Кевин же выглядел совсем спокойным. Прислонившись спиной к стене, он смотрел на Джессику, слегка улыбаясь. — Ну вот. Наконец-то мы с тобой вдвоём. Ты так близко, любовь моя… Прямо как в старые добрые времена. Не хватает только удобной постели. Да, дорогая? — всё с такой же улыбкой говорил Киллгрейв, подходя к Джессике. Это определённо было последней каплей. Однако Джессике чудом удавалось мыслить трезво, и она отбросила осколок, который сжимала в руке, в сторону, и ударила его кулаком по лицу. Удар был такой силы, что бедолагу отбросило к стене. Бухнувшись на пол, мужчина почувствовал боль во всём теле. Однако, прилагая огромные усилия, поднялся. Левая щека, в которую его ударила Джессика, ужасно болела, с губы шла кровь. — Ну же, Джессика! Вот я, перед тобой. Совсем беспомощный и раненный. Так убей же меня! Чего же ты ждёшь, Джессика? А? Разве не этого ты так хотела?! Джонс выдохнула, и почувствовала облегчение после удара. Однако, глядя на побитого Киллгрейва, настроение её резко изменилось. Появилась подавленность. — Так и будешь отрицать всё? Думаешь, станет легче, когда убьёшь меня? — продолжил мужчина. Затем подошёл к Джесс почти что вплотную. — А знаешь, почему я ещё жив? Потому, что ты любишь меня, Джессика. — Я уже говорила, что ты больной мудак? — Раз десять. Знаешь, Джесси, а я ведь до сих пор помню тебя в платье. Тебе так идёт... — вновь медленно проговорил Томпсон, протягивая руку к лицу девушки, но она резко отстранилась, пихнув его ладонью в плечо. — Пошёл к чёрту! — И я тебя люблю, дорогая. — Киллгрейв расплылся в улыбке, наблюдая за Джонс. — А я тебя – нет. — Не отрицай очевидного. Ты не убила меня. Даже не нанесла никаких повреждений этой стекляшкой. — Мужчина пальцем указал на осколок, что валялся возле двери. — Хотя могла бы… Я же не отрицаю, что у меня к тебе одержимость. Джессика ничего не ответила, лишь покачала головой, поднимая с пола кусочек от разбившейся бутылки. — Джессика! — парочка в камере повернулись к источнику звука. Блондинка бежала к ним с конца коридора, размахивая руками. — Только не нажимай на кнопку, Триш! — детектив развернула голову к мужчине, что стоял в нескольких сантиметрах от неё. Он даже сейчас имел над ней власть, манипулировал, заставил выйти из себя. — Не думай, что всё закончится так быстро. Ну уж нет, Джесс не собиралась так просто сдаваться. Что бы ещё сейчас сделать? Что-то такое, чтобы ошарашить его. Она медленно подошла к нему, и, дотронувшись рукой к щеке, поцеловала в уголок губ. Ох, этот взгляд Киллгрейва девушка запомнит надолго. Сложно описать то, что чувствовала Джессика в тот момент, когда их губы соприкоснулись. Затем Джонс быстро развернулась, и уже закрывая дверь, услышала, как Киллгрейв говорил скорее сам себе: — Не отрицай очевидного, Джесс. У тебя ко мне чувства. Дувушка так же тихо ответила: — Аналогичные. Когда девушка покинула камеру, то почувствовала облегчение. Пусть он и не услышал последних её слов, она всё же их сказала. Слегка улыбнувшись сама себе, Джесс прошла мимо ошарашенной Триш, и направилась к выходу. А Кевин так и стоял неподвижно, и, улыбаясь, смотрел ей вслед. Он всё слышал…