Сырьевой придаток

Под полигон энские маги приспособили заброшенный заводской спорткомплекс на окраине города. Попасть туда извне было нереально – окрестности зачаровывали грамотные люди, отлично знающие, чего они хотят и как этого добиться. Так что оставался только телепорт непосредственно внутрь здания, аккурат в середину бывшего спортзала. Поначалу перемещаться таким образом было, конечно, жутенько, но потом Еве даже понравилось. Во-первых, ущербной ноге это было только на пользу, потому что не надо было ею ходить, а во-вторых, кастовавший телепорт Андрей, следуя технике безопасности, каждый раз приобнимал спутницу. Его диссертация обещала стать настоящим прорывом – это ясно было даже Еве, при всем недостатке профильного образования. Формула трансфигурации или, проще говоря, превращения в актуальном своем виде имела один досадный пробел в парадигме применения. Превратить один неодушевленный предмет в другой и обратно труда не составляло – но вот с живыми существами обратно уже не получалось. Было время, когда особо обидчивые и импульсивные маги в обоих мирах десятками и сотнями оставляли за собой негодующе квакающих недругов, а на Тарилаке даже вошел в моду такой способ изящного "заказа" неугодных персон. Потом за применение формулы к людям ввели драконовские меры, и желающих резко поубавилось. Но иногда инциденты случались все равно, и уже несколько поколений теоретиков пытались докопаться до секрета обратной трансфигурации одушевленных существ, чтобы получить возможность расколдовать бедняг. А Андрею это, кажется, удалось. Ну, или почти удалось – пока у него получалось с первого раза в среднем пять-шесть опытов из десяти, и он горел желанием довести цифру до идеала. На его многоэтажную формулу с циферками и буковками вперемежку и кучей непонятных значков вдобавок лично Еве страшно было даже смотреть, а он вертел и выгибал ее как хотел и чуть ли узлом не завязывал, менял какие-то значения, вводил и убирал константы, перенаправлял векторы, нервным росчерком ручки превращал положительные величины в отрицательные и наоборот. И все эти редакции они одну за другой пробовали на двух симпатичных лягушках – одна была обычная, серая, а другая альбинос. Евиной задачей было, освоив простую и короткую общеизвестную формулу трансфигурации с заданными переменными, раз за разом превращать их в кроликов – что забавно, из серой и грызун получался мышастого окраса, а из альбиноса – белый с красными глазками. - О, а это отдельная любопытная тема, - прокомментировал это ее наблюдение Андрей. – Ты совершенно права, при превращении некоторые качественные характеристики исходного объекта стабильно сохраняются. В Свериге при Кевреле II был шикарный случай в тему – один эксцентричный товарищ из дворян подбил некого сговорчивого мага сначала привезти из нашего мира белую мышь, а потом превратить ее в женщину. После чего торжественно на этой женщине женился и стал хвастаться всем супругой крайне раритетного для Тарилака блондинистого окраса. Одна проблема – человек из мышки получился не умнее исходника, говорить дамочка не умела, детей своему хитрому мужу не родила, да и прожила недолго, по-мышиному. Однозначную оценку этому эпизоду не дали до сих пор, но провоз через портал живых существ все-таки запретили настрого. Андрей заведовал обратными превращениями, и если у Евы сбоев не случалось вообще, то у него такого постоянства все никак не складывалось. Чаще всего подводила форма тела или количество конечностей, пару раз лягушки оставались мило пушистенькими, а альбиноска однажды щегольнула кроличьими резцами, незамедлительно притянувшими ее голову к земле. А бывало и так, что усилия Андрея и вовсе не оказывали никакого видимого воздействия на лабораторных оборотней. Его нешуточно выводило из себя, что одна и та же формула может сработать, а может по непонятной причине дать сбой, и в поисках стабильности он готов был рыть пол спортзала. Наблюдать за этим было занимательно, но в конце концов все же прискучило. - А это прямо так важно, чтобы работало как часы? - не выдержала Ева в конце концов. - Наверно, если какого-то индивида против его воли превратили в лягушку, он будет тебе благодарен и за расколдование с двух-трех попыток? Словно в ответ на вопрос серый кролик, пискнув, вытянулся на полу безжизненной меховой тряпочкой. Досадливо куснув губу и нахмурившись, Андрей кастовал ту же редакцию обратной формулы на его белого собрата – и тот совершенно благополучно превратился в лягушку-альбиноску. - Вот видишь, - поднял на Еву глаза будущий магистр, - и не в первый раз уже такое. Похоже, количество безопасных для живого организма превращений в принципе лимитировано. Ну и как такой сырой материал людям показывать? Нужно определить лимит, понять, можно ли его если не убрать, то хотя бы увеличить, и потом уже, с конкретными цифрами на руках… Ладно, хорош на сегодня, займемся этим завтра – я достану на биофаке еще лягушек. Как у тебя самочувствие – дышится нормально, в глазах не темнеет, сердце не колотится, руки не немеют? - Есть самую малость, - изрекла Ева, сосредоточенно прислушавшись к себе. - И у меня тоже малость, - не без приятного удивления отметил Андрей. - То, что я сейчас скажу, конечно, жутко непедагогично, зато чистая правда – от тебя пользы выходит больше, чем от Мирона. С ним мы как-то раз почти до предынсультного состояния доколдовались оба, а сделали раза в полтора меньше, чем сегодня. А еще он все время лезет под руку с советами, а я от этого начинаю хотеть убивать. Через несколько секунд они уже стояли на лестничной площадке перед дверью Евиной квартиры. - Ну вот, груз сдал, теперь можно и домой, - весело сказал Андрей. – До завтра, Елагина, и постарайся на первой паре все-таки не спать. Отойди-ка на пару шагов, а то еще следом затянет, и не факт, что целиком. Ева отступила с тесной площадки на лестницу и, с интересом пронаблюдав, как объект исчезает в телепорте, потянула из кармана ключи. Но гладкий брелок подло скользнул между пальцев, порядочно замерзших за несколько часов в неотапливаемом старом спортзале – вся связка шумно грохнула об пол, рыбкой нырнула под перила и, судя по отдаленному глухому звяку, спикировала между лестничных пролетов до самого первого этажа. Девушка тоскливо заглянула в темноту – единственная на весь подъезд лампочка тускло тлела у нее над головой. Телекинез на расстоянии пяти этажей, увы, не проканал – так и пришлось топать вниз ногами в полном соответствии с известной пословицей про них и дурную голову. Это был до тошноты знакомый подъезд, изученный до последней царапинки в слове "лох" после имени Витька на стене рядом с его квартирой на третьем этаже. За свою восемнадцатилетнюю жизнь Ева взбегала и спускалась по этой самой лестнице тысячи раз. Кто, скажите, мог подумать, что именно сегодня некто выступит из темноты и схватит ее сзади за горло, сопя и обдавая смешанным ароматом свежего и вчерашнего перегаров. А ведь в сумке, на которую наверняка претендовал напавший, лежали только мятый конспект по теории магии да позабытая с утра расплющенная булочка, за которую страдать было уж совсем обидно. Естественно, в столь стесненных обстоятельствах Еве было не до того, чтобы вспоминать какие-то там разрешенные и рекомендуемые "обездвижить и бежать". Естественно, девушка на остатках воздуха прохрипела то, что первым всплыло в голове. Естественно, это оказалась злосчастная формула трансфигурации живого в живое, входящая в список запретных. Руки с Евиного горла исчезли, а в капюшоне пуховика что-то отчаянно забарахталось. Хапнув воздуха, девушка первым делом от души взвизгнула, забарахтавшись в куртке не менее отчаянно. На гулкое эхо, разнесшееся по всему подъезду, предсказуемо не среагировала ни одна живая душа. Вот уж правда времена настали – хоть младенцев по пальчику расчленяй, ни одна зараза даже в полицию не позвонит, не то что самой вмешаться. Выпутавшись наконец из верхней одежды, Ева скомкала пуховик вместе с неведомой тварью и отшвырнула в угол, а сама, тяжело дыша, влипла спиной в противоположный. С трудом дождавшись, пока сердце перестанет осатанело таранить грудную клетку изнутри, кастовала тусклый синий пульсар – и при его неверном свете увидела, что из складок ее куртки высунул голову очаровательнейший беленький кроличек. При взгляде на него не могло и мысли возникнуть, что минуту назад он, нажравшись дешевой синьки, сминал заскорузлыми лапищами нежную девичью шейку в явной надежде надыбать средств на продолжение банкета. Вот тут-то Еве запоздало и пригодилась формула обездвиживания, чтобы не ловить ошалевшего грызуна по всему подъезду. Но что делать с пленником дальше, она совершенно не представляла. То есть, конечно, ежели по справедливости, следовало бы назидательно пустить его на жаркое, но лично реализовать кровожадную месть у Евы бы, честно говоря, не поднялась карающая длань. В итоге, зажав уши трофея в кулаке, свободной рукой она слабохарактерно полезла шарить по карманам лежащего на полу пуховика в надежде найти телефон и свалить проблему на чужие плечи, сочтя за благо огрести от обладателя оных. - Что, уже соскучилась? – иронично осведомилась трубка. - Ты можешь срочно вернуться? – пискнула Ева. Видимо, голос говорил сам за себя, потому что переспрашивать и уточнять Андрей не стал и вскоре на лестнице наверху послышались его быстрые приближающиеся шаги. - Он на меня напал! – предупреждая возможный скандал, резво отгородилась Ева злокозненным кроликом. – И чуть не задушил. - И ты по нему вжарила тем, что в голове засело, - прозорливо завершил криминальный сюжет Андрей. – А теперь не знаешь, как быть с последствиями – что логично, потому что с обратной формулой я работал сам. Уф, бес знает что. Ладно, давай это животное сюда, я на полигон – расколдовывать, ты – домой. И прямо домой, а не как в прошлый раз! Я только что спускался с пятого этажа – там все чисто, вляпаться больше некуда. Ева запоздало вспомнила про ключи и полезла за ними под лестницу. Андрей тем временем начал было кастовать телепорт, но, спохватившись, прервался. - Легенда для магпола будет такая: увидела в подъезде крысу, запаниковала по-девичьи, превратила в кролика, кролик упрыгал, куда – неизвестно. За крысу, конечно, тоже ввалят, но не так, как за человека – а человека мы, надеюсь, благополучно вернем прежде, чем его кто-нибудь хватится. - Эй, - забеспокоилась Ева, представив, как напротив одинокой фигурки Андрея посреди пустого полигона вырастает другая, в полтора раза крупнее и весьма недовольная, - ты осознаешь, что няшный кроличек вообще-то превратится в здоровенного и агрессивного ужратого амбала? - А я, - сумрачно ответил Андрей, - вообще-то толковый маг. А прямо сейчас еще и очень злой. Вот и подумай, кто кого сборет. * * * Ева уже печально предполагала, что больше Андрей ее с собой на полигон не возьмет ни за какие коврижки. Однако на следующий день после занятий он подошел к ней как ни в чем ни бывало, привычным уже жестом приобнял за плечи и уверенным движением свободной руки перенес обоих в знакомый душный холод заброшенного спортзала. - Ну? И как это было? – девушка с любопытством огляделась, ища и не находя следов жестокой кролико-магической битвы. - Не скрою, мелькали мысли додушить тебя лично – особенно когда тот белобрысый хмырь на меня все-таки попер, - признал Андрей. Тут только Ева заметила у него на костяшках пальцев правой руки пару свежих ссадин и поняла, что при общении с означенным хмырем он, похоже, обошелся без магии. Ну и чего вот, спрашивается, ее с собой не взял – она бы тоже хмыря с удовольствием попинала! – Но можешь не бояться, я уже остыл и даже нашел в ситуации положительную сторону. Когда бы мне еще представилась возможность проверить формулу на людях! - И отточить навыки рукопашного боя в реальной схватке, - поддела Ева. - И лишний раз обкатать приемы корректировки памяти, - невозмутимо продолжил Андрей. - В общем, по итогам вчерашнего хмырь обзавелся легкой избирательной амнезией и, что очень вероятно, сломанным носом. При этом меня и полигон он не помнит совсем, зато помнит, как напал в подъезде на девочку – а после этого у него почему-то оказался сломан нос. Будем надеяться, у него хватит мозгов связать одно с другим и больше он на девочек в подъездах нападать не станет. - Спасибо, - глядя себе под ноги, смущенно выговорила Ева. – И, кстати же, извини, что сосватала тебе такой геморрой. Право слово, я не специально. - Геморрой, между прочим, еще не совсем рассосался, - предупредил Андрей. – Без разборок с магполом не обойдется по-любому. Кляуза на тебя в деканат пока не приходила, но это дело непродолжительного времени. Когда она таки придет, я постараюсь взять исполнение предписания на себя – начальство клятвенно заверю, что чувствую вину за то, что моя подшефная салага напортачила, и желаю искупить ее лично. Так что жди особо надрывную нравоучительную проповедь в моем исполнении. Ну, или просто чайку попьем, если мне будет лень ее читать. Ева совсем приободрилась. - Так, ну а что у нас сегодня? Будем выяснять, отчего зверюшки мрут? - Нет, прямо сейчас я буду учить тебя телепортироваться. Иначе, с твоим-то талантом влипать в неприятности по подъездам, в крольчатник превратится половина Энска. * * * - Светлана! На черта тебе худеть - и так одни мослы! Подобную прямолинейность прощают только лучшим друзьям – чтобы как-нибудь при случае ответить им тем же. Так что Светка не метнула в Еву вилку, а всего лишь показала язык и продолжила составлять в глубокой миске какой-то адовый салат сплошь из похудательных ингредиентов. На вкус, как Ева не преминула полюбопытствовать, стащив у нее из-под ножа горсточку - один другого гаже. - Эй, - тоном искреннего возмущения завопила подруга, - ты вот сейчас калории две сожрала, не меньше – я теперь до ужина не доживу! У меня все впритык посчитано! А ну выплюнь! - Ну так на черта все-таки? - напомнила Ева, без зазрения совести дожевывая уворованное. Оно мягко легло на жареную картошечку с двумя котлетами, плававшую в уютном море рассольника - вернувшаяся из командировки маман угрызалась совестью за оставление детей и животных на произвол судьбы и метала им с кошкой на стол и в миску соответственно по три перемены блюд на один прием пищи. - Ты что! У Костеньки же бывшая - модель! - "Костенька" прозвучало скорее как "Кооостенька". По Евиному мнению, саму Светку от гордого звания отделяла лишь несостоявшаяся встреча со скаутом какого-нибудь агентства. Но девушка по опыту знала, что когда подруга начинает удлинять гласные в мужских именах, она становится клинически неубеждаема. Ладно, авось проголодается - одумается. Ева ловко запрыгнула задом на подоконник, подобрала ноги и продолжила неодобрительно наблюдать, как Светка сыплет в миску какие-то подозрительные ростки. Вообще, хаять Кооостеньку ей, ежели по совести, не следовало – только благодаря его своевременному появлению в жизни Светки она выжила после давешнего побега на шпильках: благодетельнице резко стало не до нее. - Вот ты смеешься, - назидательно подняла на Еву глаза подруга, - а я на этой диете за неделю скинула четыре кило. И вообще, чем стебаться над тем, о чем не имеешь понятия – у самой-то как дела с твоим объектом? - Хорошо, - честно ответила Ева. - Мы с ним вместе над одним научным проектом работаем. - Ну так юбку покороче и вперед! – вскинулась Светка, и Ева закатила глаза: ну вот, спровоцировала приступ, а ведь ничего не предвещало. - Я вообще не понимаю, какого черта ты себя заживо хоронишь в этих джинсах с рубахами! – подруга опасно задирижировала в воздухе ножом. – Такой медно-рыжий цвет на башке в парикмахерских из пяти тюбиков намешивают за бешеные тыщи, а у тебя он сам из черепа растет, на халяву! Я брови с ресницами крашу раз в месяц, чтоб их хотя бы видно было, а у тебя свои темные! За твои ноги две трети баб отдали бы почку… - Или мозг, который им все равно с такими приоритетами не нужен, - нервно съехидничала Ева. - Или мозг! Костный! Распространенный донорский продукт! – не дрогнула Светка. – Чего ты споришь вообще, я из тебя лично вот этими руками делала куколку и знаю, что это реально, а ты просто ленишься… - Мать, чтобы сделать из меня куколку, у тебя ушло битых два часа, - напомнила Ева. – Тратить столько времени ежедневно на поддержание товарного вида – о да, мне лень. Тем более что не факт, что купят – вон одна Андреева бывшая, аспирантка наша, стрижется под пацана, бреет виски и одевается в стиле хиппи. Я уж лучше помаячу перед ним своим недюжинным умом и прекрасной душой – такие вещи стоят как минимум дружбы, и она меня вполне устроит. - Тоже стратегия, - неожиданно мирно признала Светка, под диспут незаметно для себя самой зажевавшая всю миску своей травы, заморившая червячка и оттого резко подобревшая. – Но насчет чистой, как капелька росы на колокольчике майским утром, дружбы ты мне, дорогая, не звезди. А то я не вижу, что ты набиваешься хотя бы во френдзону. Ева бы с этим поспорила, но тут Светке позвонил Кооостенька, и она напрочь выпала из диалога. А минутой позже телефон заорал уже у Евы – маман в ультимативной форме звала поедать очередные котлеты. * * * Квартирка была маленькая – в самый раз на одного. Ева была здесь впервые и неторопливо, со вкусом осматривалась, ощущая себя допущенной в святая святых – Андрей еще никогда не приглашал ее к себе. От ее взгляда не ускользнули ни голая, без плафона, лампочка, неярко освещающая единственную комнату, ни кинжальная перевязь с пустыми ножнами, заброшенная на верх стеллажа, ни старинный на вид медный подсвечник с двумя оплывшими свечами и матово поблескивающая гладким бочком курительная трубка на одной из его полок. - Ты куришь? – удивилась Ева. Удивление было совершенно искренним, потому что сигаретного дыма она терпеть не могла, а от Андрея на ее памяти никогда ничем таким не пахло. - Иногда, - пояснил он, - если попадется очень хороший табак. И да, мне крайне лестно знать, что ты думала, что это какой-нибудь элитный парфюм. "Амулет забыла, дура!" – спохватилась Ева, поспешно потянув Юлькину бирюльку за цепочку из кармана. Последней парой было введение в ментальную магию, так что пришлось его снять, чтобы не мешал учебному процессу. - Очень хороший табак тем и отличается от любого другого, не говоря уже о всяких там сигаретах. Ну, в смысле, помимо вкуса, - с этими словами Андрей скрылся на кухне, предоставив гостье свободу озираться дальше. Мебели минимум – уже упомянутый стеллаж, раскинувший свои ячейки от угла до угла меньшей стены и занятый в основном книгами, прикроватный столик темного резного дерева да собственно кровать – узкая, односпальная, чуть ли не больничного образца, заправленная по-военному. Зато на половину комнаты распростерла когтистые лапы шикарная, коричневая с серебристой искрой, шкура неизвестного Еве зверя. - Двоечница, - поддразнил ее Андрей в ответ на вопрос, кто это, черт побери, был такой при жизни. - Плохо мэтрессу Викторию слушала, вы проходили эту зверюгу не больше недели назад. Но на самом деле я в свое время слушал ее ничем не лучше, потому что на первом курсе влепил боевой пульсар в совершенно безобидного малого побережника. Так что это памятник моей некомпетентности. Былой. - Это какой же тогда большой побережник, - уважительно протянула Ева, мелкими шажками замеряя шкуру в длину. От носа до кончика короткого пушистого хвоста шажков получилось одиннадцать. - Уже никакой, - с сожалением донеслось из кухни. – Всех перебили. Как раз-таки ради шкур. Из пищеблока Андрей вышел, неся совершенно неожиданную бутылку вина с этикеткой, исписанной от руки на незнакомом языке, и два бокала. - Я тебя, собственно, позвал отметить успех, к которому ты лично приложила руку, - он жестом пригласил Еву присесть на шкуру и устроился рядом. – Стабильно девять из десяти – и без единого летального исхода на это число попыток, то есть лимит лежит где-то выше и, стало быть, с практической точки зрения нас уже не интересует. Без твоей помощи я пришел бы к тому же результату, но провозился бы гораздо дольше. - А Мирона что ж не пригласил? – заботливо осведомилась девушка, надеясь, что на лице у нее при этом не написано красными буквами, как ей нравится это обстоятельство. – Он же тебе тоже помогал. - Мирон не пьет, - пожал плечами Андрей. – После случая с высегой за год чуть не спился, нашел силы завязать, с тех пор ни-ни. Заметив, что Ева вглядывается в надписи на бутылке, он сотворил и подбросил к потолку пару световых пульсаров. Виднее от этого стало, понятнее – ни капельки. - Не пытайся, - пожалел ее в конце концов Андрей. – Это пламорганские руны. Эту бутыль отличного коллекционного розового я честно выиграл у главы департамента безопасности Свериги в подкидного дурака. И, кажется, случайно ввел эту игру в дикую моду. Во всяком случае, когда я был на Тарилаке в последний раз, придворным еще не надоело в нее резаться. Ну, выпьем же за мой научный гений и твою трудовую доблесть! - У тебя интересная квартира, - отметила Ева, пригубив и посмаковав вино, оказавшееся действительно отличным. – Очень… твоя. - Я получил ее от государства, когда мне исполнилось восемнадцать. Ну и с тех пор, как видишь, обжил, - улыбнулся он. - А что, у нас на совершеннолетие квартиры дают?! – поразилась Ева. Ей восемнадцать стукнуло еще в августе, но бесплатно отселять ее по этому поводу от маман что-то никто не торопился. - Дают. Сиротам и оставшимся без попечения родителей. Мои оба разбились на машине, когда ехали меня из детского лагеря забирать. Мне тогда было одиннадцать. Ева одним нервным глотком вылакала бокал до дна, хотя честно собиралась растягивать его как можно дольше – не столько во имя собственно вина, сколько из-за приятности собутыльника. - Извини. - Не извиняйся, ты же не знала. Да и я за семь лет в детдоме и пять после уже вполне привык, что я сиротка, - улыбка его на этот раз, правда, вышла кривоватой. – Давай сюда свой стакан, еще налью. - Расскажи еще что-нибудь о себе, - после паузы попросила Ева. – Только не такое грустное. Вот, например, как ты открыл в себе мага? Это у всех бывает весело. - Проще некуда, - Андрей действительно разом расслабился, прилег на шкуру и, поставив бокал на пол, удобно подложил руки под затылок. – Выдал прицельный ментальный залп по делегации из военкомата. Я тогда только сюда вселился, благополучно завалил экзамены на мехмат, и тут же ко мне шасть ребята с повесткой. А мне, знаешь, так не хотелось еще на два года на казенную койку… Сам не понял, что сделал и как – только они развернулись, ушли нетвердым шагом и больше не появлялись. Зато взамен скоро нарисовались господа из магпола – оказывается, я военкомовцев от широты души отправил пешком в соседний регион. Ну и меня, естественно, за шкирку и на магфак. Я, между прочим, поначалу был жутко против и выразительно бил себя пяткой в грудь: только мехмат, только хардкор. Но потом мне показали теорию магии и я увидел свои любимые цифирки. И понеслось. Два года обязательное обучение, три года аспирантура, а там и вовсе переезд на Тарилак маячит – какая тут армия, вы о чем вообще? - Хорошо, что портал только магов пропускает. А то на Тарилаке было бы уже не продохнуть от наших уклонистов, - серьезно прокомментировала Ева. - Кстати о Тарилаке, - отсмеявшись, сказал Андрей. – Я планирую в ближайшую среду туда наведаться на пару дней – полистать парочку невыносных трудов в библиотеке Ложи магов. Так что не удивляйся, если не сможешь дозвониться. Ева полюбовалась, как вино в бокале на просвет переливается желтовато-розовыми бликами, подумала и прилегла на шкуру тоже. - А потом, - задумчиво сказал он, глядя в потолок, - я бы, пожалуй, все-таки сходил на ваш концерт. У вас там ничего не намечается в конце декабря? * * * И стоило, спрашивается, два вечера подряд корпеть над докладом по естествознанию, чтобы в день икс, прискакав к месту его предполагаемого зачитывания к восьми часам, черт побери, ночи, узнать, что первую пару скоропостижно и без предупреждения отменили? Причина отмены просочилась в ряды студентов очень быстро и вызвала немалый переполох. Еве о гибели преподавателя, возбужденно округлив глаза, поведала Дашка, самая миниатюрная, тихая и старательная первокурсница, по которой уже сейчас, когда стартовая черта еще не скрылась толком из виду, было понятно, что к финишу она придет медиком, причем фанатично преданным делу. Ева было перепугалась за мэтрессу Викторию, но выяснилось, что та всего лишь взяла несколько дней отпуска, переложив прием работ на своего аспиранта Антона, а скончался именно он. Малознакомого парня курс так не жалел, но на похороны, назначенные через два дня, засобирались все. Погибшего мэтра заменять было уже некем. В надежде пересидеть дыру в расписании с пользой Ева направилась было в библиотеку, но навстречу ей с лестницы в коридор выскочила Юлька. - А там закрыто и нет никого, - известила она. - Мортен Карлович в полиции, свидетелем проходит - оказывается, они вместе были, Антон его куда-то подвозил. Ну ты прикинь как бывает – машина всмятку, и один насмерть, другой целенький... - А не в магполе? - уточнила Ева. - К чему там магпол, это же обычное ДТП. Магпол беднягу разве что из своей базы вычеркнет по заявлению с места работы, - махнула рукой Юлька. Учитывая обстоятельства, когда на следующий день вместо Андрея в аудиторию вошел Мортен Карлович с рукой в лангетке и принялся деловито обосновываться за кафедрой, явно собираясь вести стоявшую в расписании сдвоенную теорию магии, оба курса малость оторопели. - Что с мэтром Андреем?! – глаза у повернувшейся к Еве Юльки были большие и круглые, как плошки, и очень испуганные, а в шепоте недвусмысленно сквозила паника. Ева чуть не заразилась от нее этим деструктивным ощущением, но вовремя вспомнила, что сегодня среда. - Все нормально, он на Тарилаке, - шепотом же лаконично успокоила она подругу, и Юлька ответственно передала эту информацию дальше. Было заметно, как по мере овладения знанием сокурсники облегченно выдыхали. Но, несмотря на своевременно принятые меры, половина первой пары все равно скатилась в бедлам. Бедного тихого библиотекаря вконец затеребили, выпытывая подробности вчерашнего происшествия. - Ох, ребятки, до сих пор руки дрожат, - охотно поделился Мортен Карлович, нервно снимая и надевая здоровой рукой очки. – Попросил подвезти по пути, называется – на объездной какой-то псих на встречку вылетел, Антон руль вывернул, мы в кювет и в дерево… Слава богам, я сзади ехал. Сел бы вперед – так и меня бы расплющило, там приборная панель прямо к спинкам сидений придвинулась. Антону, бедняге, грудную клетку рулем раздробило – ужас, я пытался его держать, но было просто без вариантов: легкие в кашу, пневмоторакс, да и сердце повреждено оказалось. На месте умер, "скорую" не дождался, а меня с заднего сиденья спасатели выпиливали. Сидевшая сзади Евы Дашка шумно вздохнула, подчеркивая серьезность ситуации: "держать" на птичьем языке медиков означало перехват управления отказывающими жизненно важными органами пострадавшего с целью его реанимации. Этому на введении в магическую медицину учили всех в порядке оказания первой помощи. Но прокатывало оно, естественно, только если органы были в общем целы и работоспособны, а не смешаны одни с другими и порублены в лапшу. Выйдя из корпуса, Ева с удивлением испытала непривычное чувство неприкаянности и неопределенности – у нее уже сто лет не было свободных вечеров. Так и не придумав, чем себя занять, она побрела в сторону трамвайной остановки, по пути рассеянно размышляя: ей показалось, или аура библиотекаря раньше была тоньше, менее плотна и каких-то других цветов?.. * * * Клара Михайловна жила в центре города, причем внутри квартала, что влекло за собой целый ряд весьма специфических последствий. Как во многих городах, в историческом сердце Энска кое-как оштукатурены и покрашены были только фасады домов первой линии. Внутри же кварталов творилось полное и абсолютное мракобесие - разваливающиеся халупы из рассыпающихся кирпичей и трухлявых от времени досок, крытые ярко-рыжей ржавой жестью, теснились здесь неорганизованными группами вперемежку с покосившимися сортирами, составлявшими все тутошние коммунальные удобства. По большей части эти руины трущобного типа давно уже стояли пустыми и покинутыми, но по вечерам в трех-пяти окошках все-таки еще загорался свет. Застройщики, по мнению которых на месте разваливающихся халуп гораздо лучше смотрелась бы элитная высотка с нежно греющими ценой душу продавца квартирками, были здесь частыми гостями. Но от Клары Михайловны они всегда уходили быстро, охотно и не помня, зачем вообще приходили. Клара Михайловна желала дожить свой век на привычном месте и не соблазнялась ни деньгами, ни квадратными метрами в новостройках эконом-класса на окраине города, ни раззамечательными коммунальными удобствами в этих самых новостройках. Упрямая старушка предпочитала несколько раз в день спускаться и подниматься по шаткой и крутой деревянной лестнице снаружи дома, добираясь до ближайшей сортирной будочки и назад. А чтобы эффективно отваживать надоедливых гостей, ей вполне хватало парочки элементарных формул ментальной магии, которые каким-то чудом пощадил склероз. Когда-то давно Клара Михайловна эту самую ментальную магию преподавала и даже защитила магистерскую диссертацию, но возрасту было глубоко на это наплевать. Если летом вечера были светлыми, воздух теплым, а наступать на землю можно было без опасения, что она предательски поедет под ногой, то зимой каждый поход по естественной надобности превращался в натуральный подвиг. Клара Михайловна, с каждым шагом повисая всем своим бараньим весом на скрипящих перилах, сползла со второго этажа своей халупы – в первом давно уже никто не жил, окна были заколочены наглухо. Зябко кутаясь в поеденную молью шерстяную шаль, подволакивая ноги и с отвращением нагребая в тапочки тонкий и легкий свежевыпавший снежок, старушка поплелась привычным маршрутом в глубь двора. Справив свои дела и педантично закрыв покосившуюся дверь сортира на деревянную вертушку, Клара Михайловна пустилась в обратное путешествие. У подножия своего крыльца она отдохнула, повздыхала, после чего цепко ухватилась за перила и отправилась покорять четыре метра крутых ступенек. Смотрела она при этом исключительно себе под ноги – поэтому то, что у самой двери, в плотной темноте под деревянным козырьком, кто-то притаился, стало для нее полнейшим сюрпризом. Не успев рта открыть, старушка получила резкий толчок в грудь и, тщетно схватив руками воздух и так и не удержав равновесия, спиной вперед полетела с лестницы. Душа в Кларе Михайловне в последние годы и так держалась с трудом, больше по старой привычке, и отделилась от упавшего на утоптанный снег тела, можно сказать, с облегчением. Последнее, что угасающим взором увидела старушка на этом свете – что над ней, черной тенью мелькнув на темно-синем небе и на миг застив луну, кто-то склонился. * * * Здание библиотеки было одним из первых реверансов его покойного величества Кеврела II в сторону Ложи магов - собственно, здесь же, за отдельной массивной дверью с улицы, размещалась и резиденция самой Ложи. Надо было быть наивным до полной нежизнеспособности, чтобы полагать, что именно этот аппетитный кус земли в центре Сарнова король отдал магам безо всякой ехидной задней мысли - после того-то, как тогдашний иерарх год с лишним высиживал у него в приемной добро на возведение здесь очередного храма Светлых богов. Само здание, впрочем, с точки зрения архитектуры подошло бы скорее храму богов, нежели науки - создавалось впечатление, что упустившие землю клирики из бессильной вредности подкупили зодчего. Сквозь немногочисленные витражные стрельчатые окна свет проникал с некоторым трудом - если бы не предполагалось, что здешний читатель при желании может организовать себе освещение сам, это могло бы стать реальным неудобством. Его бывшее святейшество Энклинг Престман, чуть прихрамывая, не спеша продвигался между столами, вглядываясь в густившийся по углам полумрак, с каждым шагом все сильнее подозревал, что пришел напрасно, и все больше раздражался. Особо людно здесь, в силу специфики книжного фонда, никогда не бывало, но сегодня, казалось, царила и вовсе полная мерзость запустения. Один ряд стеллажей сменялся другим, но открывавшиеся виды не радовали даже самым замшелым библиотекарем. Мироздание плевать хотело, что Престману до бесов нужен был маг - желательно не местный, желательно срочно. Не то чтобы с опаской, но почтительно, бочком пробравшись мимо забранной решеткой длинной ниши с закрытым собранием, книги из которого выдавались лишь магистрам, решившим посвятить себя магии как науке и имеющим соответствующие документы, Престман попал в последний зал, заканчивающийся запертой дверью с табличкой "запасный выход". Особо уже не надеясь на удачу, он окинул помещение взглядом и от неожиданности чуть не раскашлялся – в самом дальнем углу все-таки кто-то сидел. Приглядевшись, Престман радостно напрягся - что клиент был его, можно было достоверно судить по внешнему виду. Ну то есть прическа и небрежно брошенная на соседний стул куртка вполне соответствовали местной моде, а вот предмет одежды, натянутый на торс, его бывшее святейшество опознать затруднялся - по сути, пожалуй, что-то вроде рубахи с короткими рукавами, но Престман не мог представить, чтобы настолько обтягивающая мускулы вещь позволяла обладателю мускулов хоть как-то шевелиться. Опровергая эти его представления, юноша от души потянулся, зажмурившись и совершенно свободно закинув руки далеко за голову, и, лишь после этого заметив приблизившегося Престмана, вопросительно поднял на него большие ярко-серые глаза в обрамлении черных ресниц. - Я чем-то могу вам помочь? Вежливость, предупредительность, доброжелательность. Все это Престман на своем веку подделывал так часто, что и сам уже не мог не подозревать в том же окружающих. На этот раз он подделал рассеянно-застенчивый взгляд и смущенно-добрую улыбку – и крепче стиснул в кармане амулет от ментальной магии, чтобы наружу, упаси боги, не вылезли мандраж, ликование и корысть. - Вы, я вижу, нездешний, - поясняя это наблюдение, Энклинг глазами указал на необычную одежку парня. - Вот хотел вас попросить, как будете возвращаться, передать письмецо одному моему знакомому. Сам-то я не из ваших, не из магов то есть, навестить его так просто не могу, а дело важное. - Конечно, давайте. Я часто с ним вижусь, - кивнул парень, взглянув на имя на запечатанном конверте. - Вот и славно, - Престман широко улыбнулся и на этот раз даже не соврал. Ну а что, это действительно было славно.