Шлюха

Несильный, но удушливый ветер старательно гнал с пустоши пелену красноватой пыли, чтобы небрежно рассеять её вдоль ряда убогих лачуг. Изредка порывы его становились сильнее и зло царапались песком, который заставлял слезиться глаза и мерзко скрипел на зубах. Арзамас медленно гнил под палючим солнцем, высыхал и мумифицировался, обрастая песком и пылью. Даже вечно болотистые берега Теши покрылись растрескавшейся коркой подсохшей грязи, похожей на струпья. Сама река обмелела и смердела больше обычного. И только Яма не потеряла ни грамма своего содержимого и продолжала источать смертоносные миазмы назло жестокому солнцу. С полудня город вымирал. Изредка пробегал, затравленно озираясь, какой-нибудь наркоман, одуревший от ломки, а потом улицы снова отдавались на потеху горячему ветру. Спокойное время – отрада для всех, беда для наёмников. Остаётся только млеть от безделья да просаживать заработанное на шлюх, бухло и наркотики. Арзамас оживал к вечеру, когда неистовое солнце падало за горизонт, заливая небосклон кровью, а с пустоши тянуло долгожданной прохладой. Раскрывались двери заведений, приглашая в своё жадное чрево первых посетителей. Наёмники, торгаши, забулдыги и даже особо отчаянные лацы из-за Межи, заглянувшие в поисках острых ощущений. Подворотни наполнялись шорохами и таили в себе множество неприятных сюрпризов для подгулявшего путника. Очередная весёлая ночь, полная пьяных выкриков и визгливого хохота шлюх, подходила к концу, когда из гостеприимных дверей борделя «Загнанная лошадь» выскочил голый, встрёпанный лац с полоумным взглядом. – Сука! – орал он, щедро брызгая слюной. – Убью-у! Окна борделя украсились женскими лицами, на улице стала собираться толпа. Выскочившая вслед за мужиком отзывчивая охрана утихомирила скандалиста коротким, но убедительным ударом и только после этого участливо осведомилась: – Что-то не так? Замолчавший было мужик снова разорался. От переполнявшего негодования он подпрыгивал, отчаянно жестикулировал, хаотично болтая во все стороны хозяйством. Шлюхи в окнах начали смеяться, собравшаяся на улице толпа вторила им. Из сбивчивого и весьма эмоционального монолога удалось понять, что одна из жриц любви опоила и обчистила до нитки темпераментного лаца. Бордель своей репутацией дорожил, поэтому глаза охранников стали наполняться нехорошим блеском. – Кто? – рыкнул шкафоподобный охранник-мутант, похлопывая дубинкой по гипертрофированной ладони размером с совковую лопату. Оскорблённый лац нахмурился, припоминая. На его лице отразилась недюжинная работа мысли, причём было очевидно, что занятие это ему непривычно. Шлюхи попрятались, опасаясь, что клиент укажет на кого-нибудь из них – доказывай потом, что ты порядочная женщина. Толпа затаила дыхание в ожидании развязки. – Машка-Бурёнка, – наконец выдал клиент и, посмотрев на толпу, вдруг застыдился и запоздало прикрылся ладонью. Толпа добродушно посмеялась. Каменное еблище охранника смешно вытянулось, а глаза часто-часто заморгали. – Не знаю такую, – растеряно сказал он. – Я всех наших девок знаю, такая у нас не работает. Лац снова начал орать и прыгать. Согнали всех до единой шлюх и выстроили перед клиентом, но свою Бурёнку он так и не опознал. Чувствуя, что дело идёт к завершению и не в его пользу, мужик пошёл на отчаянный шаг. – Отдам половину моего барахла и денег тому, кто поможет мне найти и наказать сучку. Заскучавший охранник немедленно ожил и, источая желание помочь, одной рукой отпихнул других соискателей, а второй доверительно приобнял потенциального работодателя. – Как она выглядела, помнишь? – спросил он. – Ну-у… – Лац на секунду задумался. – Сиськи такие… здоровенные. – И? – подбодрил охранник. – Да что, я ей в лицо заглядывал что ли?! – психанул мужик. – Я только вошёл, а она в меня вцепилась сразу и – хуяк! – сиськами в рожу. Пошли, говорит. Я и пошёл. А они молочные. – Кто? – не понял охранник. – Сиськи. Я ещё подумал – о, круто! И пожрать, и поебаться. Дойной бабы у меня никогда не было. А сиськи – во! – Я её помню, – вдруг сказала одна из девочек. – Она сказала, что первый день. Блондиночка, лицо узкое, глаза светло-карие, почти жёлтые. Я её впустила. – Что? – возмутился охранник. – Тебе кто разрешил? А мы где были? – Вальку трахали, – с ехидной готовностью ответила шлюха. – Ей из-за вас на прокорм заработать некогда, халявщики хуевы. Охранники слегка спали с лица, с беспокойством косясь в сторону хозяйских покоев. Дело надо было решать и поскорее. Сначала разогнали девочек по рабочим местам, потом нашли штаны обманутому лацу и наконец принялись за толпу. Мелкая монетка там, «пятёрка» тут, конфетка малолетнему карманнику – и по горячим следам удалось выяснить, что похожая по описанию девка не далее, как три часа назад выдвинулась пешком в сторону пустоши. Охранник и потерпевший ринулись в погоню. – Во дура, – всю дорогу дивился охранник, а потом, помолчав, спросил: – А с хуя ли она дойная? Родила, что ли? – Ага, – подтвердил лац, натужно пыхтя и увязая в песке. – Родила, говорит, а дитё за ненадобностью Яме подарила. Бля, сиськи у неё просто охуенные – на одну лёг, второй накрылся! И зачем я так нажрался? – Так ты сам вырубился? Лац неловко помолчал и нехотя признался: – Сам. Ещё и дурью закинулся. Мы только в комнату вошли и темнота сразу. Последнее, что помню – её сиськи перед глазами. – Слушай, заебал ты уже с сиськами, хватит! – Сам спросил. Рассвет тронул небо багрянцем, растворяя темноту пустоши до полной прозрачности. Здесь и сейчас дышалось особенно хорошо, особенно после гниющего заживо Арзамаса. За горизонтом неспешно потягивалось отдохнувшее солнце. Ночные твари разбредались по норам, оставляя пустошь людям и стервятникам. – Смотри! – воскликнул охранник, указывая на чёткую цепочку отпечатков небольших по размеру ног. – Вот где прошла сучка! – восторжествовал лац. От предвкушения скорой расправы у него даже открылось второе дыхание, и теперь пыхтел он не громко, а прыть увеличилась вдвое. Каково же было его разочарование, когда следы привели их к обглоданному трупу. Сомнений быть не могло – на окровавленном песке лежала та самая шлюха, в которой лац немедля признал Машку-Бурёнку. Лицо её слегка поплыло, светлые волосы выпачканы кровью и слизью, а громадные груди походили на полусдувшиеся мячи. – Одного не пойму – ну, нахуя её в пустошь-то понесло?! – расстроился обманутый в своих светлых надеждах мужик. – Такие сиськи угробила! – Ты б лучше барахло своё поискал, – озлился охранник. Труп девки выглядел, как минимум странно, и это беспокоило мутанта. Хотелось свалить поскорее обратно в уютный бордель и отодрать с расстройства Вальку в каком-нибудь тёмном уголке. Лац брезгливо ощупал труп, но ценностей никаких не нашёл. Изрыгнув порцию проклятий в адрес глупой бабы, мужики печально потащились обратно к Арзамасу. Солнце уже жарило вовсю, когда они подошли к окраинам города. Навстречу тряслась небольшая повозка с запряжённой в неё ледащей клячей, которой правила молодая девка с младенцем в заплечном мешке. Ярко золотился на солнце ёжик коротко стриженных рыжих волос. Кожа на лице женщины была того нездорового розового цвета, что бывает у едва заживших ожогов и шрамов. Коротко мазнув по мужчинам взглядом светло-карих глаз, девка поправила на коленях новенький автомат и цыкнула лошади, принуждая поторопиться. Пройдя несколько шагов, лац вдруг обернулся и задумчиво уставился вслед повозке. – Что такое? – спросил охранник. Лац открыл рот ответить, но, так и не издав ни звука, закрыл его. Снова открыл и стоял так, пока повозка не скрылась из виду. Охранник терпеливо ждал. – Ты охуеешь, – сказал, наконец, мужик, – но эта девка прям сильно похожа на Машку-Бурёнку. – Ты рожу её видел? – скептически сказал охранник. – Как будто в кипяток окунули. Думаешь, никто не обратил бы на это внимания? – Я узнал её по… – Только не это! – …сиськам. Она это! Постриглась, покрасилась… – Дитё из Ямы выловила. – Ну, может, и не топила. Приоделась, сучка, на мои деньги, – клиент начал звереть. – Убью-у! – А на пустоши тогда кто? – резонно заметил охранник. Лац сдулся и некоторое время смотрел то в сторону пустоши, то на удаляющуюся повозку. – Вернёмся! – наконец, решил он. Охранник хотел послать его на хуй, но ему уже самому стало интересно, чем закончится эта история. Поэтому хоть и ворча, но он отправился вслед за неугомонным лацем. Труп смирно лежал там, где его оставили, и упорно продолжал демонстрировать сходство с беглой шлюхой. Разве что ещё чуть поплыл под солнцем и вонять стал интенсивнее. Лац обошёл его кругом, пнул в бедро и присел рядом на корточки. – Дай-ка нож, – попросил он. Охранник протянул. Лац ковырнул кончиком лезвия веко трупа и приподнял его. Под ним оказалось ещё одно веко. Мужик повторил процедуру и обнажил мутный голубой глаз. Поскрёб кожу на щеке женщины, отслоил кусок, и отбросил его в сторону. Потрясённый охранник смотрел, как клиент снимает кожу с трупа пласт за пластом, а под ней появляется совсем другое лицо, принадлежавшее, судя по всему, сторчавшемуся парнишке лет шестнадцати. Для верности лац ему даже в штаны заглянул. – Ни хуя себе! – отреагировал, наконец, охранник. – Она чё, типа кожу сбросила и на труп её надела? Он вдруг заржал громко и радостно, широко разинув рот и хлопая себя по ляжкам, тыча лопатообразной ручищей то в труп, то в сторону давно уехавшей повозки. По угрюмому кирпичному едалищу текли слёзы искреннего счастья. Лац подскочил, как ошпаренный, бессильная ярость хлестнула в голову, напрочь отключая и так не привыкшие думать мозги. – Как. Вы. Меня. Достали. Триждыебаные мутанты! – заорал темпераментный клиент и кинулся на охранника, потрясая его же ножом. Но гипертрофированная рука оказалась быстрее и опустилась на темя лаца, вызвав едва ли не колокольный звон. Мужик замертво свалился на развороченный труп. – А говорят, мутанты бесплодные, – пробормотал охранник, вспомнив сморщенную младенческую мордашку, торчащую из заплечного мешка Машки-Бурёнки. Парень подобрал нож, тщательно вытер его об одежду лаца и вдруг ухмыльнулся. Однако! Если дело так пойдёт и дальше, всем лацам настанет полный и гарантированный пиздец. А мутанты перестанут считаться выродками и станут доминирующей формой жизни. Давно пора! Охранник от души пожелал хитрожопой шлюхе удачи и неторопливо зашагал к дремлющему под жарким солнцем Арзамасу.