Андерс: Но от магов-то демонам что нужно? Справедливость: Быть может, того же, что и мне, - тишины.
1. Самозащита
Яркое утреннее солнце пробивалось сквозь листву, согревая лесную опушку и кострище в ее центре. Огонь давно погас, оставив только золу и пару обуглившихся ножей. Где-то защебетали птицы, приветствуя новый день. На небольшой камень выбралась погреться ящерка и, стараясь забраться повыше, вскарабкалась на окровавленный изломанный позвоночник, присохший ошметками мяса к шершавому камню. Совсем рядом, около расколовшегося пня, муравьи деловито облепили топорщащиеся лоскуты кожи оторванной головы, в водянистых глазах которой уже копались трудолюбивые мухи. У корней крупного дерева, прикрыв слезящиеся от солнца глаза, лежал, сжимая в окровавленных ладонях обломки посоха, единственный живой человек. У его ног валялись несколько тел, более-менее собранных по кусочкам и с еще виднеющимися следами швов. Только когда осмелевшая белка спрыгнула на грудь лежащему, тот, наконец, открыл глаза. Невидящим взглядом окинув опушку, он поморщился и снова зажмурился. Но тут же с громким стоном согнулся, отбросив бесполезные обломки, и уткнулся лицом в колени, содрогаясь в беззвучных рыданиях. Это продлилось недолго. Уже через пару минут он снова поднял взгляд, полный боли и отчаяния. — Что я наделал... Это называется самозащита. Тело жаждет жить и оказывает сопротивления нападающим. — Просто. Заткнись, — он потряс головой, но тут же добавил совершенно спокойно и отстранено: — Они нападали. Их агрессия не была справедлива, так что мы просто защищались. Разве не так всегда происходит? — Не тогда, когда это твои друзья. Зачем ты это устроил? Можно было объясниться, просто сбежать, в конце концов, но это! Он поднес руку к лицу, дотрагиваясь до влажной дорожки слез. Продолжая препираться сам с собой, поднялся на ноги и несколько раз прошелся взад-вперед, словно прислушиваясь к ощущениям, и неожиданно перебил себя же: — Очень непривычные ощущения. В теле Кристоффа такого не было. Сердце бьется, не останавливаясь, как вы, люди, вообще переносите этот шум? И как помните, что нужно вдыхать? Все время совершать сотни, тысячи действий внутри. Непостижимо. Он несколько раз открыл и закрыл рот, пытаясь что-то произнести, но так и не смог выдавить ни слова. С минуту простояв в тишине, он снова опустился на землю и истерично расхохотался, уткнувшись лицом в ладони. — Щекотно. Отсмеявшись, он побродил по опушке, разыскивая более-менее целый мешок, припасы и хоть какое-то оружие на первое время. Смывая кровь в ближайшем ручье, не сомневался, что ближайшее время каждую ночь его будут мучить кошмары, которые наверняка останутся с ним навсегда. Как те, в которых его усмиряют или убивают, те, в которых горит Амарантайн и отвратительные порождения тьмы, каких раньше никто не встречал, выползают из-под земли. Натянуто улыбнувшись своему отражению, он решил, что никакой разницы, по-сути: кошмаром больше, кошмаром меньше. Куда больше его должен волновать Справедливость. Только теперь он понял, насколько глупой была идея разрешить духу вселиться в свое тело, став для всех, кто об этом узнает, одержимым малефикаром... но вот изменить уже ничего было нельзя. Придется учиться сосуществовать. Хоть бы и ради гипотетической свободы магов, на которую Справедливость так любил упирать в своих монологах. Или ради теоретической силы, которую мог дать этот союз. Но главное: теперь он снова свободен и волен бежать куда угодно — стараниями Стража-Командора, его наврядли теперь смогут просто так найти. Можно даже оставаться Андерсом. Разве что Ланселапа жаль оставлять одного. Но Командор наверняка сможет позаботиться о нем лучше беглого мага. Стараясь не оглядываться, он отправился прочь, на ходу пытаясь узнать у Справедливости, может ли он выражаться мыслями, оставаясь в пределах их теперь уже общего сознания. Просто чтобы не пугать больше людей. Похоже, это плохо заканчивается.2. Доброе утро
"Вставай". Андерс готов был поклясться, что в интонациях Справделивости было что-то паническое. "Вставай, тут происходит нечто... странное". Стоило огромных усилий не зарыться глубже в плащ, служивший одеялом: прячься — не прячься, а звучащий в голове голос так просто не заткнуть. Особенно когда он точно уверен, что случилось нечто непоправимое. Открыв один глаз, Андерс бегло осмотрел лачугу, в которой остановился заночевать. Все те же пыльные углы, кое-где поросшие мхом, несколько разбитых горшочков, обросший паутиной стол. Даже изъеденные временем занавески висели совершенно неподвижно, открывая непроглядную тьму за окном. — Параноик, — буркнул Андерс, снова закрывая глаз. Спать все еще хотелось невероятно: больше двух суток он провел, прячась в лесу от патрулей храмовников, и за это время едва урвал полчаса дремы в какой-то пещере. Потом туда вернулся медведь, очевидно, ее хозяин, и пришлось спешно тратить остатки сил на то, чтобы не стать его обедом. И вот теперь, когда удалось найти заброшенную, полуразвалившуюся, но все еще стоящую лачугу, в которой даже была кровать, — немного затхлая и провалившаяся, но все равно более комфортная, чем россыпь камней, — неугомонный дух принялся за старое. Оно уже близко! Вставай же! Твое тело ведет себя странно! С тихим стоном Андерс перевернулся на спину и уставился в потолок. Сон был испорчен так основательно, что задремать снова уже не удавалось, так что он прислушался к собственным ощущениям, стараясь угадать, что на этот раз насторожило Справедливость. В прошлый раз это был пот, пробивший Андерса во время кошмара. А перед этим — зачесавшийся нос. Долго гадать не пришлось: уже через пару минут Андерс почувствовал, а затем и увидел причину беспокойства. — Ты знаешь, это нормально, — вздохнул он, стягивая штаны и освобождая вставший член. — Иногда у живых по утрам такое происходит. "Но... оно же болит. Если у человека что-то болит, значит, его тело не в порядке". — Не так уж сильно и болит. И вообще, существует понятие "приятной боли". Это как... да нет, не поймешь ты. Дух молчал, и Андерс воспользовался этой паузой, чтобы снять напряжение. Единственное, чего он опасался, размеренно двигая ладонью вдоль члена, так это очередного вопроса Справедливости и неизбежно последовавшей бы за ним необходимости комментировать происходящее, объясняя смысл каждого движения. Но никаких вопросов так и не последовало, и за одно это Андерс был благодарен. Только когда он кончил в пол, стараясь не запачкаться, Справедливость наконец подал голос. "Это было... познавательно". Подождав еще немного, но не получив больше никаких пояснений, Андерс, натянув штаны, снова завернулся в плащ, стараясь догнать ускользнувший было сон, и краем сознания ощущая глубокую задумчивость духа. И очень надеясь, что тот будет думать еще долго. Достаточно, чтобы сам Андерс успел выспаться.3. Настоящая справедливость
— Выпиваешь первую половину бутылки сегодня, а вторую — завтра. И проблем как ни бывало! — подмигнув собравшимся, Андерс протянул стоящей перед ним девушке свежесваренное зелье. — Оставить тебе рецепт на будущее? Та с сомнением покачала головой, но бумагу взяла, тщательно сложив ее в шесть раз и спрятав между грудей. — Следующий! — широко улыбнулся Андерс. К нему подошел эльф, пунцовый до кончиков ушей, и шепотом поведал о недавно заходившем в порт корабле, полном такими милыми и щедрыми матросами, только вот незадача, не совсем здоровыми, как оказалось, и теперь работать несколько затруднительно, он, наверное, должен понимать, как это неприятно, да и убытки сплошные... Внимательно выслушав жалобы, Андерс покивал, мол, конечно, это ужасно. И протянул небольшой пузырек, посоветовав перед сном втереть лекарство в проблемные участки. Просияв, эльф послал ему игривый воздушный поцелуй и вышел из тесной комнатки, куда Мадам определила целителя и всех сотрудников и сотрудниц борделя, нуждающихся в его услугах. "Я не уверен, что это можно назвать справедливым. Там гибнут люди! Гибнут твои братья-маги, пока ты тратишь силы и время в этом доме падших..." Продолжая улыбаясь раздавать зелья, Андерс ответил, почти не размыкая губ: — Вот это, мой друг, как раз справедливость. Помощь самым беззащитным, бедным и покинутым, тем, у кого нет личного лекаря или алхимика, готового решить самые деликатные проблемы. К счастью, никто не заметил этой маленькой тирады. Все были слишком счастливы избавиться от малоприятных особенностей, доставшихся от того или иного клиента. Но существует высшая справедливость, справедливость в войне, борьбе с угнетателями!.. — О, нет, это не смертельно, просто разотри вот этот корень в порошок и запей водой, желательно чистой, — Андерс подождал, пока счастливый гном отойдет, и добавил шепотом: — Справедливость или есть, или ее нет совсем. Нет в смертях других справедливости большей, чем в их излечении. Дух промолчал, обдумывая услышанный ответ. И пока он молчал, комната, наконец, опустела. "И все же ты не прав, маг. Я могу только надеяться, что ты сможешь это понять со временем". — А я надеюсь, что со временем ты сможешь понять, что прав как раз я, — пробормотал Андерс, не без интереса рассматривая юркнувшую в дверь девушку, заманчиво покачивающую впечатляющей грудью как раз на уровне его глаз. — Мадам просила отблагодарить вас за все, что вы для нас сделали, — с придыханием сообщила гостья, опускаясь на колени перед магом. — Надеюсь, вы не будете против, если благодарность вручу именно я? "И это, по-твоему, справедливость?!" — Конечно нет, — улыбаясь ответил Андерс обоим, с удовольствием запуская руки в густые волосы девушки. Ночь обещала быть самой приятной из всех, прошедших с его ухода от Стражей. Если только Справедливость не решит снова засыпать его вопросами. А не то все это могло плохо закончиться. Опять.