Рандеву

— Знаешь, я никогда не думал, что все закончится именно так, — я поднял лицо к небу, глядя в его темные глубины и подставляя ветру щеки, мокрые от слез. А после — сел на каменные плиты, тяжело выдыхая. Мне никак не верилось, что это все происходит наяву, что это происходит здесь, сейчас, со мной. БУМ! БАХ! В дверь, ведущую на крышу высотки, ломятся уже вторую минуту. — Полиция настроена серьезно, люди обсуждают план по обезвреживанию какого-то преступника. Представляешь, это меня они преступником считают, — я с усмешкой посмотрел уже на скворца, который припозднился и отчего-то решил заночевать на крыше рядом со мной. — Твить, — птице было все равно, что ей говорили. Я для нее являлся лишь странным субъектом, подкармливавшим ее кусочками круассана. Но для меня она сегодня была единственным слушателем. Может, я уже спятил от этой погони, от этого ада, в который превратилась моя жизнь за последние три дня. Но я начал говорить. — Знаешь, а раньше все было хорошо. Я работал адвокатом в приличной фирме, был женат на прекрасной девушке и имел двух сыновей. Мог ли я мечтать о лучшей жизни? Конечно, ведь я — человек. А людям априори не нравится та роль, что им досталась, им хочется больше, круче, чтобы богаче, счастливее. Может, это меня и подвело. Впервые я встретил этого человека в тюремной переговорной, куда его вволокли, избитого, едва державшегося на ногах. Видать, в камере предварительного заключения ему попалась веселая компашка, а за дверью — слишком спокойные охранники. Он говорил мне о своей жизни. Он предлагал мне денег за свое спасение, даже не пытаясь отрицать вину, признавая ее с каким-то пугающим восторгом. Он был убийцей, прирезал какую-то шлюху за плохой сервис, но сбежать не успел и попался сутенеру, отказался платить. И теперь сидел передо мной, подмигивая заплывшим глазом, говорил про откупные для себя. Я не алчный человек, не продажный, птичка. Но на ум пришли слова жены о том, что нужен ремонт, что детям снова нужна обновка, что ей хочется полететь отдыхать. Признаться, я недолго думал, я согласился. Подстроить факты, подкупить свидетелей и найти «виновного» было легко, я выиграл дело. С тех пор этот человек появлялся в моей жизни множество раз, но эпизодично. Он приходил, помогал с деньгами, втягивал меня в какие-то мелкие свои дела, прося помочь, и сваливал. Раз за разом. А я разгребал его дерьмо, чтобы потом этой же лопатой грести монеты, щедро им отсыпаемые. Постепенно сходя на кривую дорогу, соблазненный легкими деньгами, вскоре я работал лишь на него и его дружков, отмазывая тех от неволи. Жену, конечно, пришлось бросить, она была слишком проста и неказиста для нового меня, а дети были лишь помехой в делах. Качественный алкоголь, лучшие девушки города, уважение в определенных кругах… Я думал, так будет всегда. Но в этот раз что-то пошло не так. Мы должны были встретиться в баре старинного поместья, исполнявшего в наши дни роль отеля, чтобы провести очередную левую сделку. Я сидел на высоком табурете и потягивал дорогущий виски из дорогущего стакана, разбавляя алкоголь дымом не менее дорогущих сигар. Он спускался по лестнице, весь холеный, разодетый по последней моде — неброско, но роскошно. Я уже представлял себе зелень, которую увезу сегодня в чемодане, но ход моих мечтаний был нарушен. — Никому не двигаться, руки вверх, это полиция! — громкий и сильный, властный голос отчего-то принадлежал женщине. Я вздрогнул и дернулся за стойку за миг до того, как полицейские ворвались в бар. Ордера на арест не было, но ордеры на расстрел никто не отменял. Приговор привели в исполнение быстро и я видел, как дула автоматов, несколько секунд метавшиеся по залу, нашли свою мишень на груди моего приятеля. Выстрелы раздались так быстро, что тот не успел даже измениться в лице. Он так и осел на лестнице с растерянной улыбкой, сжимая в окоченевших пальцах свой победный бокал. У меня не было времени на печаль или тоску по другу, я думал лишь о своей шкуре. Мне была неизвестна причина убийства, но я понимал, что я в этом по-любому замешан. Меня заметили, когда я был уже у двери, ведущей на кухню, выстрел прогремел и пуля врезалась в дерево косяка в паре сантиметров от моей головы. — Мимо, миледи, — мурлыкнул я ей тогда и скрылся через черный ход. Домой мне нельзя было соваться, денег в свободном доступе уже не осталось. В один миг из преуспевающего мужчины я превратился в нищего беглеца, я скрывался по подворотням, чьим-то квартирам, чужим дачам. Но меня все равно вычисляли, раз за разом. Эта дамочка была дико упорной, я не мог на нее нарадоваться, ведь как бы я не прятал себя, она все равно выходила на след, будя во мне какой-то странный азарт. И вот, сегодня я устал. Устал бегать и скрываться. Я позвонил в отделение полиции и попросил ее к телефону. Назначил ей встречу, словно мы не были заклятыми врагами, словно не меня она искала лишь затем, чтобы пристрелить. Я купил себе дорогой костюм, снял номер в отеле, где побрился, принял душ и привел себя в порядок. Я знал, она скоро будет здесь, но я был готов. Когда полиция ворвалась в отель, я взял бутылку вина, закуски, и поднялся на крышу. Здесь, на этой самой крыше новой многоэтажки, все и разрешится, птичка. Это место нашего с ней последнего рандеву. Я закончил свой короткий рассказ и усмехнулся: скворец прыгал рядом с моим бедром, будто успокаивал меня и пытался зарядить оптимизмом. Но, как только я шевельнул рукой, он взмахнул крыльями и сорвался вниз с края крыши, на который я успел сесть за время своего повествования. Попытки выломать дверь прекратились, но я знал, что она не сдастся. И правда, уже через минуту меня ослепил невыносимо яркий свет от прожектора вертолета, а от гула вращающегося винта заложило уши. Но я видел ее даже сквозь навернувшиеся на глаза слезы. Моя визави целилась в меня с победной усмешкой на лице. Один… Два… Пять… Дырки в груди появлялись так быстро, что я не успевал чувствовать боль. Я не видел, как по белоснежной некогда ткани рубашки расползались багровые пятна, я смотрел лишь ей в глаза, ощущая, как мое тело медленно коченеет. Но я нашел в себе силы и кое-как поднялся на ноги. — А вот и не поймала, — мои последние слова были произнесены шепотом, но я уверен, она их поняла. Я стянул со своей головы шляпу, которую я стал носить сразу, как разбогател, и насмешливо изобразил поклон, следом за этим делая шаг навстречу ярким огням улицы внизу.