Обещаю.

– Стой! Стоп! СТОП! – он поднимает руку, делая несколько шагов назад. – Не подходи. – Почему нет, Адам? – тихий баритон нарушает тишину спустя несколько мучительно долгих секунд. – Что изменилось? – Я ненавижу тебя! Ненавижу, слышишь? – ещё шаг, и ему больше некуда отступать. Стена обжигает неприятным холодом, глаза косятся на дверь, он хочет уйти, оказаться где угодно, только не здесь. – Адам... – Заткнись! Предатель... – Блэйк всё ближе, он нависает над ним, как коршун над жертвой, пронзает ясным, немного грустным взглядом, сводит с ума запахом духов. – Не смей! – взвизгивает солист, едва рука Шелтона осторожно опускается к нему на талию. – Мальчик мой, ты всё не так понял. – гитарист притягивает к себе сопротивляющегося брюнета, крепко удерживая его, легко, почти невесомо касаясь губами макушки. – Адам, я люблю тебя. Лазурные глаза находят зеленовато-карие, и Адам тонет в этом взгляде, погружаясь в непомерно глубокую пучину. Ему жарко и холодно, тысячи разрядов пляшут на коже. Музыкант откидывает голову назад, обнажая шею, отчаянно требуя поцелуй. Эти губы должны быть только его. Чувствуя, как они ласкают его шею, опускаясь к ложбинке между ключицами, оставляя влажную дорожку, покусывая, будоража сознание, он вновь умирает в сильных, родных руках. Пальцы вплетаются в кудрявые волосы и тянут. Расширенные зрачки, немного слезящиеся глаза. Шелтон понимает всё без слов. Мгновение. Дыхание на губах, руки, медленно ползущие по спине. Ни единого шанса, бой проигран. Левин сдаётся, закрывая глаза, позволяя мягким губам сплестись со своими. Теряя контроль, целуя любимые губы, выгибаясь, прильнув к Блэйку всем телом, он хочет только одного: лишь бы это длилось вечно. Его движения сводят гитариста с ума, Адам чувствует, как тот отчаянно впивается в его уста, врываясь языком в его рот, углубляя поцелуй, заставляя Левина почти терять сознание от накрывающих с головой эмоций. Кровь болезненно пульсирует между ног, дыхания катастрофически не хватает. Отрываясь от Блэйка, делая глубокий вдох, солист испускает слабый стон, едва Шелтон касается его напряжённого пресса, задирая любимую белую футболку. Адам не успевает опомниться, как Блэйк уже прижимает его лицом к стене, задирая руки вокалиста вверх, нежно прикусывая мочку уха. Брюнет наклоняет голову в бок, и Шелтон незамедлительно целует его у основания шеи, руками играя с затвердевшими сосками Адама, заставляя того часто-часто дышать и стонать сквозь сжатые губы. – Я люблю тебя, Блэйк, я... – на большее сил у него нет. К чёрту ревность, к чёрту всё. Этот мужчина только его, он будет бороться за него, лишь бы Блэйк был рядом. – Родной, у меня с ней ничего нет. – хриплый шёпот гитариста, его руки, сместившиеся на бёдра брюнета, кончик носа, уткнувшийся ему в шею. Это опиум, он подчиняет себе Адама, пуская сердце в яростный галоп. – Гвен - мой друг, запомни. Я люблю тебя. Сердце на миг замирает, чтобы после застучать ещё неистовей и сильней. Разум затуманен, голова идёт кругом. Музыканта рвёт от эмоций, которые растекаются по телу, мурашками выступая на коже. – Блэйк... Поворачиваясь к Шелтону, касаясь губами его подбородка, оставляя дорожку поцелуев на шее, Адам чувствует, как крепкие руки мужчины подхватывают его и приподнимают. Обхватывая бёдра гитариста ногами, ощущая как пальцы Блэйка сжимают его ягодицы, Левин протяжно стонет, и найдя губы мужчины, целует их с новой силой. Ещё шаг до потёртого дивана в гримёрке, который видал и не такое, и Шелтон вытряхивает Адама из футболки, вжикает молния на джинсах – кантри срывает с него одежду невероятно быстро. Всего миг, и брюнет уже погребён под тяжёлым мужским телом, а его губы накрывает знойный, жадный поцелуй. Шелтон отрывается от безумно сладких, медовых губ солиста, ведёт языком по телу Адама, опускаясь ниже, разводя его ноги. Музыкант давится воздухом, как только длинные и тонкие пальцы Блэйка касаются чувствительной, горячей кожи, обхватывают твёрдый орган, а язык скользит по головке, заставляя Адама резко дёрнуться от подступивших ощущений. Едва гитарист обхватывает его член губами, всё тело Левина пробирает судорогой, пронизывая до самых костей. Лаская языком, вбирая возбуждённую плоть всё глубже, помогая себе рукой, а второй поглаживая бедро солиста, Блэйк доводит того до судорожных вскриков и конвульсий по всему телу. Ему доставляет безумное, дикое удовольствие смотреть, как музыкант стонет и извивается, скребя пальцами по кожаной обивке дивана. Не дав Левину кончить, Шелтон приподнимается, рывком дёргая Адама, и поворачивая к себе спиной. Смочив ладонь слюной и проведя ею по нежной коже, раскрывая ягодицы музыканта, Блэйк аккуратно проникает пальцами внутрь, растягивая сжатые мышцы, медленно скользя внутри, «ненароком» задевая чувствительные точки, на что тело солиста тут же отвечает дрожью. Снова негромкий вжик, штаны Шелтона падают, а сильные руки обхватывают бёдра Левина, перемещая его, осторожно насаживая на член. Адам откидывает голову назад, шумно вобрав в лёгкие воздух, едва горячая плоть начинает двигаться внутри него. Обхватив Блэйка за шею, музыкант двигает бёдрами, стараясь найти нужный угол, позволяя Шелтону увеличивать темп. Толчки становятся всё лихорадочней и быстрей. Скоро они уже сходят с ума от бешеного ритма и страсти, пожирающей целиком. Кантри хватает возбуждённый ствол Левина и начинает быстро двигать рукой, заставляя того царапать ему шею и вскрикивать от двойного удовольствия. Тело Адама то и дело сжимается, по спине градом течёт пот. – Блэйк, я...я... – его голос срывается, Левин надрывно стонет и кончает в руку мужчины. Тело по-прежнему бьёт крупная дрожь. Разрядка достигает кантри почти сразу, он изливается в Адама, опускаясь на худое трясущееся тело. – Всё хорошо, родной. – их пальцы сплетаются, Блэйк нежно целует вокалиста в шею. – Я с тобой. Я всегда буду с тобой. – Обещаешь? – брюнет чувствует, как по-детски звучит его вопрос, разгорячённая кожа ещё больше краснеет. Шелтон заглядывает музыканту прямо в глаза и перед тем, как снова соединить их губы, шепчет. – Обещаю...