Saigo mo Yappari Kimi

Первое, что встретило Юту в квартире, — это тишина. Никакого тебе «с возвращением!», никакого телевизора, никаких телефонных разговоров. Абсолютная и ничем непоколебимая тишина. Он ведь никуда не собирался, хмыкнул про себя Тамамори. Он разулся и прошел внутрь. Фуджигая, как оказалось, никуда не делся. Он просто сидел на кровати, поджав под себя ноги и повернув голову в сторону Тамамори. Кажется, он чего-то ждал. — Это…я дома? — тихо произнес Юта и неловко рассмеялся. — Прости, я немного задержался. — На два с половиной часа, — хмыкнул Фуджигая. — С возвращением. — Так получилось, — Тамамори прошел вглубь комнаты, снимая пиджак и вешая его на спинку стула. — Ты в порядке? Ничего не говоря, Тайске продолжил выжидательно смотреть на одногруппника, лишь немного склонив голову вбок. Он явно чего-то ждет, подумал Юта, но никак не мог понять, чего именно. — Тайпи? — позвал он. — В чем дело? — Я в порядке, — пожав плечами, Фуджигая поднялся с кровати и, пройдя мимо, вышел из комнаты. Тамамори хмыкнул себе под нос. Определенно что-то случилось. Слишком хорошо он знал свою диву, чтобы списать все на обычное отсутствие всякого настроения. Переодеваясь, он не переставал думать о том, что именно Фуджигая уже вбил себе в голову. В конечном итоге Тамамори понял, что ничего произойти никак не могло, иначе Гая бы уже рассказал (если бы случилось что-то действительно серьезное) или просто игнорировал бы его (если бы Тама где-то накосячил), как делал обычно. Значит, дело было в чем-то другом, о чем Фуджигая наверняка расскажет после ужина. Во всяком случае, Юта надеялся на это. Может, это что-то, связанное с группой?.. Ужин Фуджигая приготовил заранее. Так что, войдя в кухню, Тамамори увидел перед собой почти шведский стол со всеми своими любимыми блюдами. Выглядело и пахло все это слишком аппетитно, чего не смог проигнорировать его желудок, отозвавшись громким урчанием. Немного смутившись, Юта обратился к пытающемуся подавить улыбку Фуджигае: —Ты сам все это приготовил? — А ты видишь здесь кого-то еще? — съехидничал Фуджигая, садясь за стол. — Ну…— Юта замялся, поняв, что сболтнул глупость. — А повод? Пару секунд Тайске молча смотрел одногруппнику в глаза, и тому даже стало немного не по себе под этим взглядом. — Просто было нечем заняться, — пожал плечами Тайске. Он кинул незаметный взгляд в сторону холодильника, за которым стояла бутылка дорогого вина, купленная несколько часов назад в магазине. Решив, что объяснений такому странному поведению он дождется от Фуджигаи позже, Юта сел за стол и принялся за еду. — Вкусно! — воскликнул он, прожевывая кусок идеально прожаренного мяса. Фуджигая попробовал улыбнуться, скромно доедая свой рис. —Слушай, Тайпи, — Юта отложил палочки в сторону, — и все же… если тебя что-то беспокоит, просто скажи об этом. — Все в порядке, — Фуджигая сделал еще одну, более успешную, попытку улыбнуться. — Кстати, не знал, что ты предпочитаешь большую грудь. — Чего?! — опешил Тамамори. — Ты о чем вообще? — Сегодня смотрел шоу Накай-сана, — пояснил Тайске. — Ты хотя бы не палился так сильно перед всей страной. Тамамори попытался вспомнить, о чем говорит Фуджигая. И когда он все-таки понял, то еле сдержался, чтобы не расхохотаться. — Так ты из-за этого так волнуешься? — О чем ты? — Тебя возмущает то, что я посмотрел на чужую грудь? — Что? Совсем нет. —Неужели? — Тамамори усмехнулся. — Но в этом и правда нет ничего такого, как мне кажется. — Перестань. Я же сказал, что меня это не беспокоит. — А по тебе и не скажешь, — Юта отложил палочки. — Но как будто ты бы на моем месте… да кто угодно! Когда рядом сидит обнаженная девушка, взгляд все равно будет направлен на ее грудь. — Все в порядке, Тама! — повысил голос Фуджигая, не желая продолжать этот разговор. — В порядке? Тогда почему ты так взъелся? Ты же сам парень, наверняка понимаешь, что любому мужчине нравится грудь. — Тама, пожалуйста, перестань. Юта сам не понимал, почему ему хочется продолжать эту тему. Разум твердил, что пора остановиться, но на деле прекращать желания не было совершенно. Он почувствовал, как кровь прилила к лицу. — А что перестать-то? Я вообще не понимаю твою реакцию! Если бы ты был девушкой, я бы понял твое возмущение. Но ты – парень, а я… ну… это естественная реакция, разве не так? Фуджигая молча отложил и свои палочки в сторону. — Не так? — переспросил он. — Вот уж не знаю. Ты прости, что с тобой живет не девушка с большим размером, а всего лишь я. —Прекрати все перекручивать! — остыл Юта. — Вечно ты так делаешь… — Посуду оставь, потом помою, — сказал Тайске и поспешно встал из-за стола. В сердцах Тамамори уже отшвырнул стол с этой посудой куда подальше, хотя на деле продолжил сидеть и сверлить пустым взглядом недоеденный ужин. Аппетит пропал вместе с настроением. Когда он покинул кухню, Фуджигая уже стоял в дверях, застегивая свою куртку. — Ты куда? — Пройдусь немного. — В такое время? — сложив руки на груди, вскинул бровь Тамамори. — В самый раз. — Слушай, может, просто поговорим по-нормальному? — Уже поговорили, — Тайске поправил мех на куртке и повернул ключ в замочной скважине. — А сейчас я хочу подышать свежим воздухом, — сказал он, и дверь за ним захлопнулась. Юта так и остался стоять у закрытой двери, думая, что зря он так вспылил на пустом месте. Очень зря. Куда теперь идти, Фуджигая и понятия не имел. К родителям – не вариант. Потом же не объяснишь им, почему их сын блудливый заявился домой в полночь, когда на работу нужно с самого утра. Тем более что живут они в другом городе. К одногруппникам тоже не особо хотелось. Будет слишком много вопросов, ответов на которые пока нет даже у самого Фуджигаи. Тогда его посетила совершенно чудесная идея отправиться в гости к семпаю. К какому-нибудь. А потом он мысленно сам себя стукнул по голове. Ну что за бред? Заявиться в гости к… Ямашите? «Привет, семпай, уже полночь, а мне некуда идти, ничего, если я у тебя переночую?» Ну да, и получить скалкой по голове от Каменаши… К слову, подумал Фуджигая, к самому Каменаши он не мог пойти по той же причине. Фуджигая театрально вздохнул. Даже пойти ему не к кому… Нет, конечно, есть еще и кохаи. Они-то давно зазывают Фуджигаю в гости, заманивая лишним футоном, вкусным ужином и «я взял фильм в прокате, а одному смотреть скучно…Фуджигая-кун не хочет присоединиться?» Нет, Фуджигая-кун не хочет, ухмыльнулся Тайске, дошагав до какого-то парка. Он сел на ближайшую лавочку и уставился в пустоту вечернего города. Наконец, он все-таки вспомнил про такой вариант, как гостиница. Мысленно он дал себе подзатыльник: о таком варианте нужно было подумать с самого начала! Фуджигая решил, что именно туда он и пойдет, вот только ему действительно нужно немного освежить свои мозги. Улицы были почти безлюдными. В основном либо пьяные парочки проходили мимо, либо офисные клерки торопились из караоке в хост-клубы, надеясь, что обаятельная и красивая девушка обязательно их заприметит. Еще один пример, почему быть айдолом не так уж и хорошо. Даже по барам спокойно не походишь! Нет, конечно, можно сейчас плюнуть на все, заявиться в первый попавшийся хост-клуб (а в этом районе они все исключительно лучшие), подцепить там какую-нибудь «номер один» (или два, какая больше понравится), а продолжение известно всем и каждому. И вылететь на следующий день из агентства, – закончил свою мысль Фуджигая. Но подобными размышлениями Тайске лишь пытался отвлечь себя от темы с Тамамори, почти ненавидя себя за то, что подобные мысли вообще приходят в его голову. Разумеется, даже если бы у него была такая возможность, он бы не пошел ни в какие хост-клубы. Вот уж что-что, а верность он хранить умел. Особенно человеку, которого... И Тайске задумался. Что он чувствует по отношению к Тамамори? Вообще странно как-то все получилось. Он ведь и не думал злиться на него из-за того эфира. Так, сказал первое, что пришло ему в голову. А сам Юта так и не понял, что разозлился Фуджигая совсем по другой причине, и это было гораздо обиднее. То, что сказал немного лишнего, Тамамори понял практически сразу. Как только за Фуджигаей захлопнулась дверь, вся злость моментально куда-то делась. Вместо этого он почувствовал, что его руки, кажется, стали холоднее, и что-то заныло в груди. Стукнув кулаком по стене, Тамамори вернулся на кухню. Нет, есть уже определенно не хотелось. Но еще столько еды осталось… И для чего только Фуджигая так много наготовил? Думая об этом, Юта стал обыскивать все кухонные шкафчики на наличие пищевой пленки, чтобы убрать остатки в холодильник. Постоянно возвращаясь к мыслям о странном поведении Фуджигаи, Тама пытался понять, в какой момент что-то пошло не так? В самом деле, Фуджигая действительно не мог так разозлиться из-за одного эфира! И если бы Тама не подначивал его… — И зачем я говорил все это… — вздохнул он, пересыпая рис в пищевой контейнер и закрывая его крышкой. И все-таки, Тама все чаще стал ловить себя на мысли, что Фуджигая его меняет. На протяжении стольких лет существования группы, Тамамори всегда восхищался им. Наблюдая за тем, как Фуджигая относится к окружающему его миру и к людям, он понимал, как должен вести себя в жизни, в шоу-бизнесе. «Умей высказать собственное мнение, — говорил Тайске. — Если затрагивают твои интересы, не молчи. Если тебе что-то не нравится, не нужно держать это в себе. Будь более открытым». Сколько бы лет ни проходило, Юта помнил эти слова. Он помнил и те, которые были сказаны после. Кажется, они были самыми главными. «Но следи за тем, чтобы твои слова не ранили человека. Говорить то, что думаешь, можно, но перебарщивать с этим нельзя. Грань слишком мала, и это может привести к чему-то нехорошему». Как тогда получилось, что единственным, кто пострадал от слов Тамамори, стал сам Фуджигая? Или все-таки дело не в этом? — Ничего не понимаю, — проскулил Тамамори, открывая холодильник, убирая туда всю недоеденную еду и с грохотом закрывая его. Тут же послышался звук, будто что-то упало на пол. Тамамори огляделся, но не увидел ничего, что могло упасть. Тогда он заглянул за холодильник. — Вино? — удивился он. — Но откуда… Непонятное чувство окутало его с головой. Он что-то упустил... Вчера вина не было, значит, Тайске купил его только сегодня. Странное поведение, накрытый стол... картинка почти сложилась воедино, но что-то все равно ускользало от Тамамори. Он вернулся в спальню и включил свет. Вроде все было на своих местах... А он что увидеть ожидал, собственно? Или, скорее, что-то найти? Он подошел к письменному столу и отодвинул самый нижний ящик. Тот ящик, в который Тайске просит Юту никогда не заглядывать, потому что хранит там все, что представляет для него определенные воспоминания. Старые стихи, недописанные песни, ноты, фотографии. Юта знал об этом и старался уважать чужое пространство, поэтому никогда не открывал ящик. Хотя, признался он себе, иногда хотелось. И все-таки он всегда сдерживался, но не в этот раз. В глубине ящика лежала длинная, но узкая коробочка серого цвета. Тамамори открыл ее и тут же замер. Часы. Безумно красивые и дорогие часы, возле которых Юта вечно останавливался в ювелирном. И в этот момент он понял. Год. Ровно год с тех пор, как они с Фуджигаей стали встречаться. Вот что произошло на самом деле. Кажется, для Фуджигаи этот день многое значит. А Юта забыл. Опоздал почти на три часа, наговорил неприятных вещей и позволил уйти непонятно куда в такое позднее время. — Ну и не идиот ли я? — Тамамори вздохнул и медленно осел на пол. Аккуратно он убрал часы в коробку, положил ее на место и закрыл ящик. Вернулся на кухню, перемыл всю посуду и сел ждать. Хотя то, что сегодня Фуджигая все же вернется домой, он сильно сомневался. Когда дело близилось к полуночи, Фуджигая подумал, что он достаточно и насиделся на жутко неудобной лавочке, и надышался свежим воздухом. К тому же, еще полчаса назад Тайске заметил очередного журналиста в черной машине, который раздражал айдола одним своим присутствием. — Хоть бы вспышку выключил, что ли... — проговорил Тайске, косясь в сторону незадачливого папарацци, параллельно думая о том, почему он просто не встал и не ушел от него подальше. И все же решив, что действительно пора уходить, Тайске уже поднялся, как зазвонил его телефон. Он взял трубку: — Китаяма? — удивленно произнес Тайске. — Что-то случилось? — Почему сразу случилось? Просто хотел попросить тебя завтра взять гитару на репетицию. — А, это... — Тайске замялся. — Постараюсь. — Э? В смысле «постараюсь»? С этим какие-то проблемы? — Как бы сказать... — Тайске почесал затылок. — Как есть, — фыркнул Китаяма. — Что с тобой? Темнишь ты, друг мой. И вообще, где ты находишься? — В парке напротив Хибии, — без задних мыслей ответил Тайске. — Сиди там еще... минут двадцать. Понял? Никуда не уходи. — В смысле? Что происходит? — Ничего. Просто сиди там! — Я понял, — вздохнул Тайске, и трубку повесили. В этом был весь лидер. Никогда и ничего не объяснял, но его «приказы» всегда лучше выполнять. Для здоровья безопаснее. Приехал Китаяма довольно быстро. Купил два кофе в автомате, подсел к Фуджигае, протянул ему стаканчик и, не здороваясь, произнес: — Рассказывай. Фуджигая усмехнулся. Китаяма был проницательным, но это вовсе не его лидерские качества. Просто за столько времени он выучил каждого участника: все повадки, взгляды, привычки. Всегда понимал, когда надо кого-то поддержать, оставить в покое или просто поднять настроение. Особенно это касалось Фуджигаи. Его лидер знал даже лучше, чем всех остальных. — А что рассказывать-то? — Тайске сделал глоток горячего кофе. — Почему ты сидишь здесь, а не дома? Хорошие дети уже давно лежат в кроватке, — протянул Хиромицу, слегка пихая Тайске в бок. — Я же вижу, что что-то не так. Тамамори? — Как ты узнал? — А других причин и быть не может. Фуджигая вздохнул, думая, с чего начать. Использовать Китаяму как жилетку не хотелось совершенно, но разве тому есть до этого дело? Не отстанет же, пока не все не узнает. А от него и скрыть ничего не получится. Каким-то известным ему одному образом он всегда понимает, если что-то остается недосказанным. Рассказывая то, что его беспокоит, Тайске не наблюдал за реакцией лидера. Просто смотрел в одну точку, судорожно копаясь в собственном сознании. И чем больше он говорил, тем более абсурдной ему казалась ситуация. Китаяма старался не прерывать Фуджигаю, лишь изредка переспрашивая то, чего не понял. И, когда тот закончил, решил подвести итог: — Да уж, довольно глупая у вас ситуация получилась... Тебя обидело одно, но Тама этого так и не понял. В результате он развил другую проблему, чем и добил тебя. Я правильно понял? — Ну...— Тайске замялся. — Что-то вроде того. Просто, понимаешь... с другой стороны, ему ведь действительно нужна девушка. На кой-черт ему сдался я? Посмотреть не на что, полапать — тоже. Все, что есть у меня, у него есть тоже. Никакого интереса. Поэтому сегодня я подумал, может, ему нужны нормальные отношения, а не со мной? — Ну и идиот же ты! — Китаяма довольно ощутимо стукнул Тайске по голове. — Вот ответь, разве тебе мешает то, что Тама — парень? Тебя это сейчас хоть как-то напрягает? Поняв, к чему клонит Китаяма, Тайске замолк. — Вот то-то же. Так что не смей решать за него, понял? — шуточно пригрозил ему лидер.— Кстати, Фуджигая, ты помнишь то время, когда мы встречались? — Хотелось бы мне ответить, что нет. — Как грубо, — усмехнулся Китаяма. — Это даже немного обидно! Фуджигая улыбнулся, и лидеру показалось, что эта улыбка была немного грустной. — Помнишь, как ты забыл о нашей первой годовщине? Я протянул тебе подарок и сказал: «Поздравляю! Сегодня ровно год!» Что ты ответил? — Я переспросил, чему именно год, — вздохнул Тайске, улыбаясь воспоминаниям. — У тебя всегда были проблемы с числами и датами, я знал об этом, поэтому не злился. Кроме того, ты и не обязан был запоминать, как и я. Не знаю даже, почему это осталось в моей памяти... помню до сих пор, если честно. — Двадцать четвертое мая, — усмехнулся в пустоту вечернего города Фуджигая. — Все-таки помнишь? — После того дня оно, наверное, не уйдет из моей памяти уже никогда. — Сегодняшний день для тебя много значит, да? Раз тебе так обидно из-за того, что Тама не помнит. Кажется, ты действительно его любишь. — Не называй это... любовью. — А как еще? — удивился Китаяма. — Когда вы стали встречаться, ты изменился, причем в лучшую сторону. Я даже начал жалеть, что... — на мгновение Китаяма замолчал, но тут же продолжил: — не важно, впрочем. Но по тебе все видно. Ты знаешь, что у тебя глаза говорящие? Когда тебе грустно или весело, когда любишь или ненавидишь – стоит посмотреть на тебя, и все становится понятно. И раньше я никогда не видел у тебя этого взгляда. — Какого? — Влюбленного по уши придурка, — хрюкнул Хиромицу. — Я ведь тебе об этом и говорю! Так что не неси мне тут всякую свою ерунду по поводу того, что ты ему не нужен и что ему надо встречаться с девушкой. Фуджигая промолчал, глядя себе под ноги. А ведь действительно, неужели он не понял раньше? И в какой момент он... влюбился? Когда обычная симпатия и интерес переросли в нечто большее? Спустя какое-то время Тайске спросил: — Почему ты не злился на меня тогда? Когда я забыл. — Ну, мне было обидно, — признался Китаяма. — Немного. Но если подумать, это ничтожный повод для ссоры с человеком, которого любишь. — Фуджигая вскинул голову, удивленно глядя на Китаяму. Взгляд лидера стал немного грустным. — Я, кажется, сказал много лишнего, да? Ну, ничего. Это бывает. Важно то, что ты не должен даже допускать мыслей, чтобы отпустить человека, который тебе так сильно дорог. Я отпустил, и до сих пор жалею. Не повторяй моих ошибок, Фуджигая. — Китаяма, я... Ты всегда был умнее меня. — Думаешь? — лидер усмехнулся. — А! Мне пора. Нужно еще кое-куда заскочить. До завтра! И не сиди здесь слишком долго, иначе простудишься. Возвращайся домой. Пока, — он потрепал Фуджигаю по плечу и поднялся с лавочки, чтобы уйти. — Спасибо, Китаяма! За то, что... пришел. И за то, что всегда поддерживаешь меня. — Мы же друзья. Для друзей это нормально, — улыбнувшись, лидер помахал Тайске рукой на прощание и побежал в сторону своей машины. Тамамори уже собирался ложиться спать, как услышал скрип двери. Он даже задумался, не показалось ли ему, и осторожно выглянул из спальни. Фуджигая уже не выглядел таким же рассерженным, как тогда, когда уходил. Он был скорее уставшим и жутко вымотанным. — Гая...— тихо произнес Юта и тут же задумался, услышали его или нет. — А? Я дома, — прохрипел Тайске, прокашливаясь. Он снял с себя обувь, повесил куртку и тут же прошел на кухню. Тамамори не совсем понимал, что сейчас происходит, поэтому молча наблюдал за одногруппником. Когда Фуджигая, налив в стакан воды, тут же опустошил его, Юта не выдержал: — Теперь мы... можем поговорить? — Да, только... — Тайске глянул на настенные часы. — Только в душ схожу, ладно? На улице оказалось холоднее, чем я думал. Тамамори кивнул и, проводив Фуджигаю взглядом, вернулся в комнату, со вздохом сел на кровать и стал ждать. Что уж скрывать от самого себя, увидеть Тайске сегодня он уже не ожидал. Обычно, если тот после ссор уходил из дома, то не возвращался как минимум до следующего дня. А там и до недель доходило, пока они не мирились. Вот и на этот раз Тамамори уже подумал, что извиняться ему придется завтра на репетиции, хотя и до мелочей уже продумал, что именно нужно будет сказать. Вот только сейчас, когда Фуджигая уже вернулся и они могут спокойно поговорить, все слова и мысли куда-то исчезли, образовав какую-то пустоту в голове Юты. Судорожно он начал заново придумывать предстоящий разговор. И чем больше он думал об этой ситуации, тем большим идиотом казался сам себе. В очередной раз он мысленно дал себе оплеуху за то, что скандал устроил на пустом месте и вообще почти безо всякого повода. Он уже размышлял о том, какой черт укусил его в тот момент, и все равно никак не мог понять. Захотелось острых ощущений? Поругаться с кем-нибудь? Да, действительно, в последнее время работа отнимала слишком много сил и времени, все это скапливалось внутри и грозилось вырваться наружу в любой момент. Но не на близком же человеке срываться нужно было! Вздохнув в очередной раз, Тамамори схватил подушку и начал колотить ее, представляя на ее месте себя самого. Хотя бы таким, пусть и до безумия глупым, способом он пытался вправить себе мозги. За этим занятием и застал его Фуджигая. Вопросительно вскинув бровь и подперев собой дверной косяк, он спросил: —Надеюсь, ты не меня перед собой сейчас представляешь? От неожиданности Юта выронил подушку и посмотрел на Тайске так, будто его застали за очень непристойным занятием, и даже вскочил с насиженного места: — А...нет! Конечно, нет! Ты быстро. Кинув полотенце, которым вытирал голову, на кровать, Фуджигая прошел вглубь комнаты и оперся о письменный стол, сложив руки на груди. Тамамори, не зная, куда деть себя и все свои части тела, решил сесть обратно на диван и, подняв подушку с пола, положил ее себе на колени. — Насчет того, что произошло... — начал Тайске, но тут же был прерван: — Тайпи, прости! — Юта опустил глаза в пол, сжав в руках несчастную подушку. — Я был неправ. Очень. И прекрасно знаю это. Можно, я договорю, да? — он поднял голову и, встретившись с выжидательным взглядом своего партнера, продолжил: — Я правда не знаю, что на меня нашло! Все, что я наговорил тебе на кухне, просто забудь, ладно? Я говорил первое, что придет в голову, и совсем не потому, что так думаю! Просто... наверное, мне захотелось поругаться с кем-нибудь. А тут ты и под горячую руку... я слишком поздно понял, что выбрал не тот момент и не того человека. Правда, извини за это, впредь я обещаю следить за своими словами! — Говоря об этом, — губы Тайске растянулись в небольшом подобии улыбки, — я не пытался упрекнуть тебя. Но ты, кажется, подумал об обратном. — Так и есть, — снова опустив глаза, сказал Тамамори. — И еще одно... О том, что я забыл, тоже прости. Сегодня ведь год, как мы вместе, да? Тамамори сжал пальцы в кулаки, когда в комнате повисло молчание. Поднять голову и встретиться взглядом с Тайске он не мог, было слишком стыдно. А то, что тот еще и ничего не отвечал, просто добивало его. — Ответь мне на один вопрос, — тихо сказал Фуджигая, глядя куда-то в сторону. Тамамори выжидательно посмотрел на него. — Какие у тебя чувства ко мне? — Ты и сам прекрасно знаешь... — Тамамори попытался уйти от ответа, пряча взгляд, потому что произнести те самые слова было слишком... трудно для него. — Нет, не знаю, — как-то слишком резко ответил Тайске. Юта взглянул на него и увидел, насколько же все-таки устал сам Тайске. Его обычно жизнерадостный взгляд был подавленным, в нем не было тех искорок счастья и радости, как раньше; в уголках глаз уже появлялись еле заметные морщины, которые теперь всегда приходилось скрывать мэйк-апом; его уголки губ теперь были опущены куда чаще, чем раньше, и улыбка гораздо реже была искренней и жизнерадостной. Это не возраст, подумал Юта, это самая настоящая усталость. Не от рабочего дня, а, скорее, от жизни. От постоянных съемок, недосыпов, ссор, потраченных нервов, слишком большой ответственности и многого того, что пережил Тайске за свои годы. Он был таким молодым, но в то же время совсем взрослым... — Я люблю тебя, — набравшись смелости, ответил Юта. — Несмотря ни на что. Я люблю тебя больше, чем кого либо. — И он снова опустил взгляд, чего-то испугавшись. Хотя он и сам, наверное, не знал, чего именно. И Тамамори показалось, что прошла уже целая вечность, прежде чем он услышал тихие шаги в своем направлении. Взяв себя в руки и вскинув голову, он увидел присевшего перед ним на корточки Фуджигаю, который по-доброму улыбался. — Я хотел услышать это, — прошептал он и взял в свои руки лицо Тамамори. — Больше ни о чем не беспокойся. Я тоже должен извиниться, — говоря это, Тайске нежно поглаживал его по щеке, изредка касаясь кончиками пальцев чужих губ. — Мне не стоило придавать так много значения сложившейся ситуации. Не зная, что ответить, и поддавшись порыву чувств, Тамамори убрал руки со своего лица, но не выпустил их из своих, упал на колени рядом с Тайске и, коротко поцеловав его, немного отстранился. Фуджигая слегка удивленно посмотрел на Юту, едва не потеряв равновесие, но тут же взял ситуацию в свои руки: — И это все? — сказал он, и, сидя на таком близком расстоянии, Тамамори различил насмешку в его взгляде. Не позволив ему ответить, Тайске резко поднялся на ноги и, схватив своего партнера за локоть, заставил его встать рядом. Ему захотелось по-доброму засмеяться от той нерешительности, с которой Юта отводил глаза. — Все еще чувствуешь себя виноватым? — шепнул Тайске ему в самые губы. — Тогда заработай прощение. Вечно он так делает, подумал Тамамори, чувствуя, как приливает кровь к его лицу, словно он – школьница на первом свидании. Когда Фуджигая стоит слишком близко и бездействует, возможно только два варианта событий: либо он что-то обдумывает, либо ждет, пока Тамамори сделает первый шаг. И как он за целый год не привык к такому? Каждый раз смущается, как в первый, размышляя о том, что этот... человек может выкинуть. И он неожиданно ахнул, когда Тайске, круто развернувшись, впечатал его спиной в стену, выставив одну руку вперед. — Это что, кабедон? — выдохнул Юта, начиная понимать, почему женский пол так трясется от этого. Слишком близко, слишком приятно, слишком... интимно видеть человека на максимально коротком расстоянии, когда взору открывается его самое сокровенное – глаза, все те огоньки, пляшущие в них, все чувства, мысли и переживания. Взгляд Юты упал на пухлые приоткрытые губы, которые Тайске облизал непонятно, зачем – специально или просто по привычке. Совсем обветренные – кажется, у Тайске закончился бальзам, и Тамамори уже знал, что купит завтра после репетиции, – но от этого не менее прекрасные и манящие. Не желая больше ждать, что Фуджигая сделает дальше, Тамамори снова первым подался вперед, но на этот раз это уже не было обычным касанием. Он провел языком по нижней губе, просунул свой язык в приоткрытые губы, с удивлением отмечая, что никакой борьбы за первенство в этой мини-игре не предвидится. Обычно Тайске предпочитал «водить», но в этот раз, прикрыв глаза, он посасывал чужой язык, пуская его все глубже. Тамамори прикусил его нижнюю губу, причем сильнее, чем ожидал, но металлический привкус во рту только раззадоривал. Он кусал, сминал пухлые губы, пока Фуджигая все-таки не решил взять первенство в свои руки. Тайске просунул колено между ног Тамамори, раздвигая их. Руку со стены он убрал и положил ее Юте на шею, второй рукой проникая под белую футболку. Тамамори коротко простонал от неожиданности, и, воспользовавшись этим, Тайске провел языком по губе и дальше, в рот. Язык Фуджигаи заскользил по деснам, по небу, по чужому языку, сминая его и мысленно торжествуя. Поцелуй превратился в борьбу за первенство. Стискивая друг друга в крепких объятиях, они целовались порывисто, страстно, кусая друг друга. Какое-то время в комнате стояла тишина, прерываемая лишь чмоканьем губ и, как казалось обоим, биениями сердец, которые стучали совершенно не в ритм друг другу. Наконец, оторвавшись друг от друга, они просто стояли, молча глядя друг другу в глаза и переводя дыхание. Первым заговорил Тамамори: — Теперь я... — с придыханием произнес он, — заслужил твое прощение? Губы Тайске были приоткрыты еще больше, чем прежде, и теперь они уже не были такими сухими. Он сомкнул их и растянул в хищной улыбке: — Слишком быстро ты хочешь, — сказал он, проведя указательным пальцем по нижней губе Тамамори. Он стер с нее капельку крови и просунул палец глубже в рот, не встречая сопротивления. Он добавил к нему средний, и Юта, не задумываясь, начал скользить по ним языком. — Ты знаешь, что делать, или тебе подсказать? Фуджигая вынул пальцы изо рта, и Тамамори сглотнул. Естественно, он понял, на что намекает Тайске, и совершенно не хотелось, чтобы он это озвучивал. Если Фуджигаю можно было назвать последним извращенцем, то себя Юта таковым совершенно не считал. Однако чем больше смущения показывал Тамамори, тем большим победителем чувствовал себя Тайске. Поэтому, собрав волю в кулак и поняв, наконец, что стесняться человека, который знает наизусть каждую клеточку твоего тела, как минимум глупо, Юта гордо посмотрел на Тайске и, вцепившись ему в плечи, стал подталкивать к кровати. — Сядь, — приказным тоном сказал он. Тихо посмеиваясь, Тайске поспешил исполнить данный ему «приказ». Послушно сев, он выжидательно глянул на Тамамори. Стараясь унять непонятную и совершенно ненужную дрожь во всем теле, Юта медленно опустился перед Тайске на колени. Он плотно сжал губы, потянувшись к чужому белому халату. Тамамори потянул за один конец пояса, и узел развязался, совершенно не сопротивляясь. Халат распахнулся, открывая взору парня худое, но при этом безумно красивое тело. Юта медленно стянул белую махровую ткань с чужих плеч, едва коснувшись их собственной кожей, и провел ладонями вниз, от ключиц, к впалому животу, нарочно задевая подушечками пальцев соски. У Тайске были широкие плечи и узкая талия. Иногда это смотрелось немного странно и забавно, особенно когда он садился на диету, и его тело становилось еще более худым. Оно не было спортивным, но, несмотря ни на что, Тамамори находил его чертовски сексуальным и готов был сойти с ума каждый раз, когда видел Фуджигаю таким. Хотя иногда он замечал за самим Тайске, что зачастую он стесняется своего тела, пусть и пытается этого не показывать. Но Юта знал его слишком хорошо, поэтому каждый раз, когда они оставались наедине, Тамамори старался показать ему, что тело Фуджигаи — самое лучшее. Тайске положил одну руку Тамамори на голову, ни к чему не принуждая, но в то же время как бы говоря, что слишком медлить не стоит. Тамамори и сам понимал это: Фуджигая уже был слишком возбужден, и Юта никак не мог припомнить, возбудился он только сейчас от обычных прикосновений или же был в таком состоянии с самого начала. Дразнить Фуджигаю Тамамори не хотелось уже хотя бы потому, что и сам он хотел как можно скорее перейти к делу. Последний раз он вскинул голову и встретился взглядом с глазами, которые явно больше не могли терпеть и требовали продолжения. Усмехнувшись про себя, Юта взял в руку возбужденный член, случайно задев при этом яички, и вырвал первый полувздох-полустон из уст Тайске. Его негромкий голос словно завел какой-то до этого момента находящийся в покое двигатель, и Тамамори приступил к делу. Он наклонился и едва ощутимо коснулся губами головки. Облизал ее языком, дотронулся до уздечки, слизывая первые капли естественной смазки. Поднял взгляд вверх и, увидев, как Тайске прикрыл глаза то ли от наслаждения, то ли от желания большего, погрузил головку в свой рот. Рука на его затылке сжала волосы в кулак, и Юта понял, что первая реакция не заставила себя долго ждать. Но хотелось большего, хотелось слышать его стоны, низкие, с хрипотцой и возбуждающие до безумия. Тамамори сжал член у основания и провел языком по всей его длине, уделяя отдельное внимание венкам, надавливая на них кончиком языка. Погрузил член в рот наполовину, затем еще больше, пытаясь расслабить горло и взять его настолько глубоко, насколько только можно. Сдерживаться становилось все труднее для Тайске, и, громко простонав, он свободной рукой вцепился в одеяло, а другой еще крепче сжал волосы на чужом затылке. Он открыл глаза, посмотрел вниз и чуть не кончил от одного только вида Тамамори с членом во рту. Это было довольно редким зрелищем, но каждый раз, когда Юта занимался этим, он старался выложиться по полной и доставить максимум удовольствия. И каждый раз он прекрасно с этим справлялся. Медленно насаживаясь ртом на чужой член, Тамамори не забывал следить за собственными зубами, чтобы не царапать слишком нежную кожу. Через какое-то время Тайске дернул его голову назад, заставляя выпустить член изо рта, и непонимающим взглядом Юта посмотрел на своего партнера. Неужели все было настолько плохо? Пытаясь понять, о чем думает Фуджигая, он пристально вглядывался в его лицо. Но в затуманенном взоре и в играющей на губах полуулыбке не читалось ничего, поэтому он стал просто ждать. Взяв член в собственную свободную руку, Тайске провел головкой по красным и влажным губам Тамамори, размазывая по ним смазку. —Открой, — полуприказным тоном сказал Тайске, и Тамамори, сразу поняв, о чем он говорит, широко открыл рот. Восхищаясь послушанием обычно совсем непослушного Юты, Фуджигая медленно просунул свой член в горячий рот и тут же его вынул. Потом повторил это еще несколько раз, после чего резко и быстро вогнал его на всю длину, заранее удерживая голову Тамамори, чтобы тот не мог отстраниться. Слишком глубоко, пронеслось у Юты в голове, когда он, закашливаясь, пытался подавить рвотные рефлексы. Наконец, справившись с этим, Тамамори уже сам начал насаживаться ртом на всю длину, позволив своему горлу расслабиться и двигая головой быстрее с каждым разом. По громким стонам становилось понятно, что Фуджигае очень даже нравится, и тогда он вгонял чужой член в себя так быстро и глубоко, как только мог, громко причмокивая. В какой-то момент Юта понял, насколько возбужден он сам, и рука сама по себе полезла в домашние штаны, сжимая член сквозь ткань боксеров. Собственная слюна уже давно смешалась со смазкой, стекала по подбородку, неприятно засыхая на нем. И тогда Тайске за волосы, уже двумя руками, отстранил голову Тамамори от себя и большим пальцем левой руки стер мокрые дорожки с чужого подбородка. —Молодец, — улыбнулся Фуджигая. — Отличная работа. Но ты же не хочешь так быстро закончить? Тамамори замотал головой, снова пряча глаза. И чего он только стесняется? — А словами? — Тайске усмехнулся, накручивая себе на палец чужие волосы. — Просто скажи это. — Хочу... тебя, — прошептал Тамамори, чувствуя, как пересохло в горле. — Я не слышу, Тама. — Я хочу тебя, — уже громче произнес Юта. — Еще громче, — сказал Тайске, приподнимая голову Тамамори, касаясь ладонью его лица, поглаживая его подушечками пальцев. — Да трахни ты меня, наконец! — изнывая уже от собственного нетерпения и желания, почти прокричал Тамамори, толкая Фуджигаю в грудь и заставляя лечь. Фуджигая, с интересом наблюдая за партнером, решил подождать, что Юта будет делать дальше. Тамамори, раздеваясь, ощущал на себе жадный взгляд, поэтому нарочито медленно стягивал с себя футболку, не спеша проводил ладонью по собственному телу, совершенно позабыв о стеснении, которое овладевало им совсем недавно. Так же медленно он снял с себя домашние штаны и даже попытался закинуть их на стул, но те немного не долетели и упали рядом, хотя это совершенно не заботило парня. В одних боксерах Тамамори подошел к кровати вплотную и, избавившись и от них, залез на нее, нависая над Фуджигаей. Подняв руку, Тайске убрал с лица Юты съехавшую на глаза челку за ухо. Он нежно, как-то даже слишком, улыбнулся, глядя в его глаза. И, видя такой родной взгляд, полный любви вперемешку с желанием, Тамамори на мгновение даже забыл о том, насколько сильно возбужден, и несколько секунд просто смотрел на Тайске, любуясь им, заново изучая черты его лица. Юта наклонился чуть ниже и поймал его губы, целуя на этот раз без остервенения и совсем осторожно, как будто этот поцелуй был затишьем перед бурей. Тайске отвечал медленно, почти лениво, даже не закрывая глаза. Он проводил руками по обнаженному телу, словно исследуя его, хотя и без того знал наизусть каждую его клеточку. Чувствовал, как дергается Тамамори, когда пальцы случайно давили на многочисленные синяки, большая часть которых была свежими результатами ежедневных репетиций. Пробежался пальцами по выпирающим ключицам, сжал торчащие бусинки сосков. Чертил только ему понятные узоры, спускаясь ладонями ниже. Наконец, взял в ладонь возбужденный до боли чужой член, сжал его, провел большим пальцем по головке, массируя ее, и Тамамори простонал в поцелуй от подобной сладкой пытки. Тайске прошелся ладонями по бедрам, вверх, смял чужие ягодицы, разводя их в стороны. Тамамори, с трудом оторвав себя от солоноватых губ, спустился ниже, оставляя влажную дорожку на подбородке, на шее, на выпирающем твердом кадыке, который по непонятным причинам Юта любил особенно сильно. Несильно прикусил пульсирующую жилку и тут же зализал место укуса. Короткими поцелуями спустился ниже, особенное внимание уделив соскам, на несколько мгновений зажав один губами, а другой сжимая пальцами. Тамамори знал, что это – одно из тех слабых мест Фуджигаи, от которых он начинает сходить с ума, и в очередной раз он убедился в этом, потому что Тайске весь выгнулся, подставляя свое тело под ласки. Юта любил видеть его таким — почти беззащитным, метающимся по постели от удовольствия. И хотя он знал, конечно, что беззащитный — это лишь иллюзия, но все равно ему нравилось представлять, что Тайске находится в его власти, даже не подозревая о том, что так оно на самом деле и было. Скользя кончиком языка по обнаженной коже, он спустился ниже, очертил пупок, поцеловал головку члена, слизав выступившую смазку, и выпрямился. На вопросительный взгляд Фуджигаи он сказал: — Я сделаю все сам. В этот раз. Пожалуйста. Тайске немного удивился, но спорить не стал, с интересом ожидая, что будет делать Юта. Он потянулся к небольшой тумбочке, которая стояла совсем рядом с кроватью, и достал оттуда смазку, которую ему пришлось покупать самому, потому что у Фуджигаи якобы не нашлось времени. Он выдавил немного себе на ладонь и, бросив флакончик на кровать, приставил один палец к своему анусу. Он медленно ввел палец внутрь и, немного привыкнув к ощущению инородного тела внутри, вставил еще один и принялся себя растягивать. Прикрыв глаза, он разводил пальцы в стороны, двигал ими, но не мог просунуть их достаточно глубоко, как обычно это делал Фуджигая. Что уж и говорить, а у него это получалось гораздо лучше. И что только Тамамори в голову стукнуло? Хотя, глядя на Тайске в этот момент, он понял, что ради этого можно и потерпеть собственные пальцы в своей заднице. Фуджигая, который привык все делать сам, не знал, куда деть себя и свои руки. Он жадно следил за каждым движением Юты, за каждой эмоцией, которая проявлялась на его лице. Тайске то и дело облизывал губы, сгорая от желания и собственного возбуждения. И когда, не желая бездействовать совсем, он сжал в руке член Юты и принялся медленно надрачивать, Тамамори показалось, что он сейчас захлебнется собственными стонами и всхлипами. Руки у Тайске всегда были горячими, и чувствовать на себе их прикосновения было безумно приятно. Наконец, перестав мучить и себя, и Фуджигаю, Тамамори вынул пальцы и снова дотянулся до баночки со смазкой. Выдавив еще немного, он размазал ее по члену Фуджигаи, чувствуя, как тот содрогнулся, ощутив прикосновение холодных рук. Затем Юта привстал и, заранее удерживая чужой возбужденный орган, стал медленно на него насаживаться. Фуджигая откинул голову назад и готов был поклясться, что не кончить прямо сейчас ему стоило немалых усилий. Было тесно, горячо и влажно, и он даже тихо простонал оттого, насколько приятными были ощущения внутри Юты. Тамамори насадился до конца, полностью приняв в себя Фуджигаю. Подождав какое-то время и позволив себе немного привыкнуть к чему-то более крупному, чем два пальца, он начал двигаться. Юта наклонился, упираясь в плечи Фуджигаи, и громко простонал, когда тот сам, приподнявшись, вогнал свой член резко и на всю длину. Тайске положил свои руки Юте на бедра, помогая ему двигаться, и сам толкался навстречу, стараясь увеличить темп. Наклонившись еще ниже, Тамамори поймал губы Фуджигаи, но на поцелуй это было не похоже точно так же, как не было похоже на борьбу или соперничество. Гораздо больше это походило на выплескивание всех чувств, переполнявших парней в этот момент. Они кусали губы, наслаждаясь металлическим привкусом, их языки сплетались друг с другом. И пусть во взглядах друг друга они не могли прочитать ничего, этого было уже достаточно для Тамамори: знать, что глаза Тайске смотрят только на него. — Остановись, — прошептал Фуджигая в какой-то момент. Дождавшись, пока Тамамори перестанет двигаться, Тайске сменил их положение, оказавшись сверху. Юта попробовал улыбнуться, тяжело дыша, и протянул руки вверх, обнимая Фуджигаю за шею. Тайске наклонился и коротко поцеловал его в уголок губ, затем согнул его ноги в коленях и вошел сразу до упора, вырвав из парня очередной глухой стон. Его толчки стали рваными, резкими и слишком быстрыми. В какой-то момент он, наконец, нашел простату и проехался по ней членом, на что Юта выгнулся и громко простонал. Тамамори царапал немного отросшими ногтями чужую кожу, цеплялся за любезно предоставленные плечи, кусал их и тянулся к Фуджигае, пытаясь оказаться к нему еще ближе, слиться с ним до конца. Его пальцы запутались в чужих волосах, норовя вырвать их с корнем. И он тянул их сильнее каждый раз, когда Тайске проезжался по простате. Ему было слишком хорошо, и он понимал, что никогда и ни с кем он еще не испытывал подобного. И, как он подозревал, ни с кем и никогда больше не испытает. Фуджигая заставлял его тело плавиться от каждого прикосновения, стонать, выворачиваться наизнанку и чувствовать столько удовольствия, сколько, казалось бы, в один момент почувствовать просто не возможно. Тамамори совершенно бесстыдно раздвинул ноги еще шире, всем телом прижимаясь к Тайске. Он чувствовал, как его член скользит между двух липких тел. Просунув туда руку, он крепко сжал его. Из открытого рта то и дело вырывались громкие стоны, заглушая низкие и хриплые, принадлежащие Фуджигае. Юта быстро задвигал свой рукой и тут же почувствовал, что слишком долго он просто не выдержит. Фуджигая тоже предчувствовал скорый конец. Теперь он вколачивался в тело под ним так быстро, грубо и рвано, как только мог. С протяжным стоном Юта кончил, пачкая их животы. Он сжался так сильно, что стало почти больно, и Тайске толкнулся еще несколько раз, прежде чем излиться внутрь него. Около минуты они, кажется, не двигались. Только Фуджигая, выпрямившись, размазывал по животу Юты белесое семя и, вымазав им свои пальцы, приставил их к чужому рту. —Открой, — сказал он, и Тамамори посетило чувство дежавю. Но он послушался Фуджигаю, принимая в свой рот горячие пальцы и тут же чувствуя на языке вкус собственной спермы. Он облизывал их, посасывал, и в какой-то момент ему подумалось, что если все продолжится в том же духе, то он возбудится снова. Но у самого Тайске в планах ничего подобного, кажется, не было. Осторожно вынув член из практически неподвижного тела, он, пыхтя, лег рядом с Тамамори. — Теперь я заслужил прощение? — спросил Юта, повернув голову в сторону Фуджигаи. Фуджигая, казалось, даже не слышал его. Он смотрел в потолок, словно думал о чем-то своем. Насупившись, Тамамори собрал остатки своих сил и как можно сильнее толкнул Тайске в бок: —Слышишь меня? — А? — отозвался Фуджигая. — Больно же! — Я спросил, теперь ты простил меня? — Ну, мне надо подумать, — протянул Тайске, медленно, с трудом переворачиваясь на бок лицом к Тамамори и, увидев недовольный и обеспокоенный взгляд Юты, поспешил добавить: — Шучу. — Дурак, — пробурчал Тамамори, отворачиваясь от Фуджигаи. — Я и без того не знаю, как извиниться перед тобой... Тайске вздохнул и, притянув парня к себе, крепко обнял его со спины. — Я не злюсь, — сказал он. — Воздух освежил мои мозги. Я сам слишком вспылил. Тамамори молчал, не зная, что ответить. Чужие... нет, совсем родные объятия согревали и, кажется, должны были дарить счастье, но что-то не давало ему покоя. — Я хочу тебе кое-что сказать, — заговорил Фуджигая. — Повернись ко мне. Нехотя и недовольно бурча что-то себе под нос, Тамамори стал разворачиваться. Причем он старался сделать это настолько аккуратно, чтобы рука, обнимающая его, никуда не соскользнула и осталась лежать на месте. Он посмотрел на Фуджигаю, который улыбался. — По уши, — сказал Тайске, нежно поглаживая Юту по щеке. — Я в тебя. По самые уши. Несколько секунд Тамамори обдумывал, что именно там Тайске по уши. И когда до него дошло, Юта крепко-крепко обнял Фуджигаю, уткнувшись носом ему в грудь и пряча счастливый румянец на щеках. О том, что любит, сам Тамамори сказал Фуджигае впервые уже давно, когда предложил ему встречаться. И порою повторял эти слова, хотя прекрасно понимал, что Тайске к нему ничего подобного не чувствует, но все равно был счастлив, что тот не оттолкнул. Через какое-то время Фуджигая пообещал, что попробует полюбить. Но Тамамори даже не подозревал, что... Что это действительно когда-нибудь случится. И теперь, когда он знал, что Тайске разделяет его чувства, он казался себе самым счастливым человеком на планете. Обнимаясь, они пролежали в полном молчании еще несколько минут. Наконец, отойдя от «приступа счастья», Тамамори приподнялся на локтях. — Знаешь, что, — скорчился он. — Нам надо в душ. Срочно. — Чего?! — проскулил Тайске. Он уже носом клевал, а тут этот со своим... душем. — А до завтра он не подождет? — Ну уж нет, — Тамамори слез с постели, забирая халат Фуджигаи. — Посмотри, мы оба слишком вспотели! Так липко... —Слушай, — Фуджигая умоляюще взглянул на Юту, — может, тогда ты и сходишь? А я потерплю до утра... — Либо идешь в душ, либо спишь на диване. Выбирай. Дождавшись, пока за Тамамори закроется дверь ванной, Фуджигая заскулил ему вслед: — Но иногда я тебя просто ненавижу! — А гитару ты так и не взял, — Китаяма щелкнул сидящего рядом Фуджигаю по носу. — Я просил ведь. — Прости, — сказал Тайске, вытягивая ноги. — Я вспомнил об этом уже в дороге. — В следующий раз возьми обязательно! — Не волнуйся, в следующий раз не забуду точно. — И я вижу, вы все же помирились, да? — Хиромицу кивнул на приближающегося Юту. Тамамори, обняв Фуджигаю со спины, потянул его на себя: — Прости, Китаяма, но это моя собственность, и я вынужден ее у тебя забрать. — Уйди от меня! — отмахнулся Тайске. — У меня из-за тебя времени на сон вообще не осталось! — Я предлагал тебе альтернативу! — Тамамори, резко дернув Фуджигаю за руку, поднял его с места. — Пошли, мне правда нужно поговорить с тобой. — Что вообще происходит? — обратился к лидеру стоящий поблизости Никайдо. — И почему ты такой грустный? — Милые бранятся, — пожал Китаяма плечами. — Ника, хочешь совет? — Ну, — Такаши сел рядом, заинтересованно, но в то же время обеспокоенно глядя на Китаяму. — Какой совет? — Никогда не отпускай того, кого полюбишь по-настоящему. Ни при каких обстоятельствах. Понял? — Китаяма, помахав указательным пальцем перед носом Никайдо, поднялся и потянулся. — Понял, — усмехнулся парень и проводил взглядом Китаяму, который куда-то направился. Жестом руки он позвал Сенгу к себе. — Эй, Кенто, давай после репетиции куда-нибудь сходим? — А? — удивился он. — С чего вдруг? — Да так, — Ника пожал плечами. — Просто решил хоть раз в жизни послушать нашего лидера. — И что он тебе сказал? — Это не важно. Но после репетиции мы с тобой идем в кино. — Кажется, у меня нет выбора, — улыбнулся Сенга, мысленно перенося все свои дела на завтрашний день.