Месяц, Солнце и Звезда между ними / The Moon, the Sun, and the Star Inbetween

Он точно был здесь, думает она, осматриваясь в транспортном ангаре. Вокруг только старые складские контейнеры; слышно тихое журчание систем жизнеобеспечения. — Тэм? — негромко зовёт она: ей послышались шаги. Она идёт на звук через грузоподъемник к общей каюте. Кто-то, не доиграв, оставил включённым деджарик, и она выключает его. Койка, на которой обычно спит Тэм, пуста. Заметив краем глаза движение, она разворачивается и вглядывается во внутренний коридор. — Тэм? Выходи, тебе пора в душ. Хватит прятаться! Она тихо проходит в коридор, обходит его кругом: мимо жилых помещений, двигательного и заднего грузового отсеков — пока не оказывается на развилке между кабиной стрелка и рубкой и вновь заглядывает в общую каюту. — Где все? — тихо недоумевает и хмурится она. Панель позади неё с грохотом падает на пол, Рей вскрикивает и резко поворачивается. Из отверстия в потолке, свесив сперва ноги, выбирается мальчик, весь в пыли. — Тэм, ты что делаешь? — охает она, боясь представить, сколько десятилетий этот лаз не чищен. Он притворяется, что не слышит, а когда наконец спрыгивает на пол, она понимает свою ошибку. Никакой это не Тэм. Он меньше и худощавей, под тёмными красивыми глазами залегли тревожные тени, и спутанные кудри на голове слишком чёрные для Тэма. Сощурив грустные глаза, он оглядывается и смотрит сквозь её, а затем вдруг отшатывается, словно испугавшись какого-то шума, не слышного Рей. Со стороны рубки доносится голос: — Я знаю, но от них некуда было деваться. Если мы двинем обратно Хайбекским маршрутом, сможем обойти самые злобные патрули. Доберёмся до Люка к восьми — сможем отправиться в девять и быстро долетим, пока движение не стало плотным. Себуа достал подгонять меня с этим грузом. Мимо проходит призрак. Других объяснений нет. Перед ней Хан Соло, молодой и красивый, густые каштановые волосы убраны со лба, на подбородке пробивается молодцеватая щетина. Лея была права. Что-то есть в его крупных чертах и ушлом виде, от чего замирает сердце. Мальчик отступает с дороги, но Хан, похоже, не заметил его. Он занят разговором кое с кем, идущим рядом с ним — чернокожим мужчиной, который через несколько шагов спотыкается об упавшую потолочную панель. Хан с удивлением поднимает её и смотрит на отверстие, которое она закрывала. Затем оглядывается и замечает мальчика; смаргивает, словно только сейчас его заметил. — Разваливаешь корабль, парень, — хмыкает он, обеспокоенный равнодушным и пустым взглядом сына. — Что с ним? — спрашивает другой мужчина. — Ничего. Он всегда... такой. — И весь его тон говорит о привычном тяжёлом разочаровании. Он вставляет панель на место, идёт дальше и забывает о ребёнке, едва повернувшись к нему спиной. Рей оглядывается на мальчика: тот молча проходит вперёд, не отрывая взгляда от отца. — Бен? — только и может вымолвить она. Мальчик поворачивает голову и всматривается в коридор. — Кто здесь? Он по-прежнему её не видит и проходит мимо, дёргая себя за уши, пока они не становятся красными. — Никого, никого, — шепчет он себе под нос, затем встаёт на четвереньки и заглядывает под стол c деджариком. — Ты где? Это же просто напуганный малыш, как они не замечают? Как не понимают, что это не просто склонность к тёмной стороне? В голове у него сидит червь, грызущий его, пока они стоят в сторонке и пожимают плечами. Рей хочется обнять его, как собственного ребёнка, но стоит ей сделать шаг, как он оборачивается с круглыми глазами. — Кто здесь? — выкрикивает он, силясь разглядеть кого-то невидимого. Это из-за неё? Из-за её присутствия? Рей замирает, в замешательстве уставившись на мальчика. Затем красная рука ложится на плечо Бена, и мир валится в темноту. Рей опрокидывает набок, а когда она вновь поднимается, «Сокола» нет. Бена нет. Есть только человек с красными руками. Чёрные одежды беззвучно колышатся в безвоздушной пустоте, обрамляя потускневшую серебристую маску, не отражающую ни блика. На месте глаз — чёрная прорезь. — Тэм! — в ужасе кричит она. — Что ты наделал?! Где Бен — что ты с ним сотворил? — Его нет. Он был слаб. И я убил его. — Нет, кем ты стал — это не ты! Ты не должен быть таким! — Она желает притянуть его в объятия, но не может пошевелиться. Позади него кто-то есть. Кто-то в сияющем свете и белом огне; голоса не слышно, но в руке — бластер, направленный в сторону человека в маске. От грохота выстрела Рей рывком просыпается. Некоторое время она лежит тихо, не в состоянии сообразить, где она и почему всё вокруг так странно. Через несколько секунд узнает очертания жилого отсека и понимает: что-то тяжелое на ней — это рука очень крупного мужчины, обнявшего её сзади. Удивительно, как она не свалилась с койки, на которой едва умещается один человек, не то что двое. Она сонно вздыхает и осторожно выскальзывает из-под его руки. Он не просыпается. Чудеса, но Кайло стал гораздо крепче спать — или ещё не отошёл от ранения. Что бы ни говорили, плавать под седативными в бакта-баке — не отдых; должно быть, он впервые спит в нормальной постели с момента гибели «Небесного копья». Даже по его внутренним часам было это несколько дней назад. Она разглядывает его спокойное лицо и вздыхает. Впечатление от сна быстро улетучивается, но она не может забыть маленькое лицо с грустными глазами. Сходство с мужчиной, которого она гладит сейчас, мимолётно. Со временем он обрёл уверенность в себе и сейчас совсем не выглядит помешанным. Даже по сравнению с тем, каким он был в их первую встречу, сейчас в нём есть какой-то стержень, которого не было раньше. По стандартному галактическому времени уже хорошо за полдень, а для живущих по кальботскому времени ещё середина ночи. Рей встает и тихо одевается. Пока есть время, надо сделать кое-какие дела. Она проходит через шлюз и направляется к центральному терминалу станции Тосска. Здесь воняет и кипит жизнь; людей — по крайней мере, на этой стороне станции — меньшинство. Вряд ли её опознают в толпе путешественников и обывателей, выбравшихся побродить по рынкам в поисках провизии и прочих нужных вещей. Довольно скоро она находит прилавки с одеждой: бесконечные ряды, где толкают поддельные бренды, — но Рей интересует не столько модная, сколько подходящая Кайло одежда. Побродив немного, она наконец обнаруживает нечто подходящее. — Пятьдесят кредитов, — объявляет эмекийский торговец, протягивая к Рей три свои волосатые лапы. — У меня только двадцать, — говорит она. — Пятьдесят, — повторяет он. — Это превосходная эмекийская материя — вытканная из волокон растений, что растут лишь в садах самого императора, ручками самых маленьких и нежных девочек... — Я что, похожа на младенца с центральной планеты? — хмыкает Рей, ощупывая ткань. — Эмекийская материя едва ли стоит краски, в которую её окунали, такую дрянь потокового производства поискать надо. — Можете не покупать, — ворчит торговец, сгребая одежду назад. — Я лишь говорю, что дам за неё десять кредитов — это всё равно много, и вы это знаете. Торговец недовольно сопит, будто она злоупотребляет его добротой, но Рей знает: эта цена его совершенно устраивает. — Обижаете бедного старика, — говорит он, заворачивая одежду, пока она переводит кредиты на его устройство. — Богатого, — бурчит она. После заправки и оплаты стоянки на одежду и еду осталось не так много. Сопротивление, не долго мешкая, заблокировало ей доступ к кредиту, которым она пользовалась как его представительница. Теперь за всё надо платить из собственного кармана — а в нём совсем мало. Со свёртками под мышкой она возвращается к докам. Здесь тысячи выходов, и Рей проталкивается к своему через заполненные толпами залы. Стоит воротам закрыться за ней, как становится тихо. Она взбирается вверх по проходу и заходит через шлюз на «Сокол». На корабле полумрак. Тэм ещё спит, и она идёт на кухню выложить продукты. На комм-консоли мигают огоньки — индикаторы входящих сообщений. Когда она уходила, их было четырнадцать; сейчас — двадцать шесть. От одной этой цифры у нее холодеет внутри и крутит живот, и она уходит в жилые отсеки отнести остальные свёртки. Кайло спит в той же позе, в какой она оставила его, и не просыпается, когда Рей кладёт свёртки на пол. Она сбрасывает плащ и опускается на вторую койку напротив Кайло. Кореллианские транспортники не задумывались как комфортные; место дорого, и койки представляют из себя мягкие углубления в стене, в которых клаустрофобия накрывает даже Рей. Кайло, разумеется, тесно: он спит, свесив руку и высунув ногу. Уж если ему одному тесно, то что говорить о двоих — что они и выясняли половину прошлой ночи. Скинув ботинки, она с тихим вздохом ложится на койку. Спина уже начинает побаливать, особенно если провести много времени на ногах. Когда она была беременна Тэмом, было то же самое. Почти ничто больше не говорит о её положении, но ясно, что скоро это изменится. С Тэмом стало заметно на четвертом месяце — довольно быстро. Ещё несколько недель, и Рей уже не сможет скрывать правду. Кайло наконец начинает шевелиться под тонким одеялом. Он убирает рукой непокорные волосы со лба и хмурым ото сна взглядом уставляется на неё. — Ты куда-то ходила? Он и правда глубоко спал. — Раздобыла тебе одежду, — говорит она. — Белую? — Нет. — Ядовито-зелёную? — Нет. — Тогда сойдёт, — бормочет он. — Почему ты так далеко? — Не хотела тебя тревожить. Он ещё больше нахмуривается. — Иди сюда. Опять этот повелительный тон, тот самый, который так раздражает и одновременно возбуждает её. Он слишком привык распоряжаться и повелевать — ему пора понять: она ему не подчинённая, которой можно отдавать приказы. Рей пожимает плечами и утыкается взглядом в потолок своей похожей на капсулу койки. — Почему сам не идёшь, если тебе что-то надо? — замечает она и ждёт ответа, переплетя пальцы рук на животе. Долго ждать не приходится. Остатки сна улетучиваются из его взгляда. Он спускает ноги с койки и встаёт. Одеяло падает. Рей продолжает разглядывать обивку над собой, хотя боковым зрением отлично видит, как он направляется к ней. Совершенно голый, разумеется. Его металлическая нога стучит через шаг по металлическим решёткам — и вот он рядом. Она не удостаивает его взгляда, пока он не опускается на колени. — Чего ты хочешь? — спрашивает она, добавив высокомерия в голос. — Тебя, — бесхитростно отвечает он. Его простая, грубая честность тут же сбивает с неё спесь. Она окидывает его взглядом и останавливается ниже живота. — Вижу, — мурлыкает она. — Но я была с тобой уже дважды, и у меня натёрло... — У меня тоже. — Его, похоже, это не тревожит. — Я помогу тебе. — О? — Она с любопытством смотрит на него, гадая, что у него на уме. Когда он рукой сгребает её колени и подтягивает к краю постели, она начинает смутно догадываться. Она не возражает, когда он расстёгивает пуговицы у неё на поясе, одним движением стягивает с неё штаны и бельё и бросает позади себя. Они уже много раз бывали близки, но такой открытой — ноги разведены перед ним — она себя ещё не чувствовала. Он прижимается жарким поцелуем к мягкой коже на внутренней стороне бедра, продвигается выше, и внезапно она понимает, что он задумал. — О, — выдыхает она за секунду до того, как его губы смыкаются на ней и его язык принимается ласкать её в той самой точке, от которой дрожь идёт к коленям. — О! Все болезненные ощущения уходят; благодаря его ласкам Рей расслабляется и откидывает голову назад. Так легко забыть обо всех мигающих на комм-консоли сообщениях и о неопределённости, которая держит её счастье в оковах. Хотя бы это — легко. Прижав её бедра руками, он терпеливо уводит её в бездумное наслаждение, и ощущать его между ног так же естественно и просто, как дышать. Она не знает, каким человеком он окажется, но в его чувствах к ней, в том, что её он хочет больше всего на свете, сомневаться не приходится. Ей даже не надо ему подсказывать. Ей хочется, чтобы он поднялся повыше, — он уже там. Ей нужно, чтобы что-то облегчило растущую боль у неё внутри, — его пальцы уже проскальзывают туда. Это самое странное в их нити. Он чувствует её наслаждение, он в точности знает, чего она хочет, когда она сама ещё до конца не осознала, — и так же его чувствует она. С её стороны эти ощущения не такие сильные — пока он не стаскивает её рывком с койки к себе на колени. Рей ахает, когда он грубо входит в неё, — не от внезапного, повергающего в дрожь чувства наполненности, а от пробегающего по нему наслаждения. Она ощущает то сладкое сжатие внизу живота, от которого он сильнее впивается пальцами ей в бёдра, едва контролируя себя. Слишком легко потеряться в его более сильных, поглощающих желаниях; забыть, как различать свои ощущения и его. — Но мне нравилось, — выпаливает она, извиваясь в его руках и привыкая к его размеру. — Не могу... — И больше ничего он вымолвить не может. Он хочет жёстко трахать её, быть в этом яростным и страстным, как в любом другом деле, но под этим она чувствует его потребность в ограничении. Он всегда искал кого-то сильнее себя, способного подчинить его своим устремлениям и придать упорядоченности хаосу внутри него. Рей удерживает себя, чтобы не поддаться его свирепым желаниям, чтобы не забыть о своих. Она берёт его лицо в ладони. — Нежно, — шепчет она, медленно накатывая бёдрами ему навстречу. — Будь нежным. Он приструняет себя, но тело его ещё дрожит от едва сдерживаемой мощи. Он начинает двигаться внутри неё: осторожно и глубоко, отчего она подрагивает и стонет. Она опирается локтями о койку позади неё и выгибает спину, ловя фрагменты наслаждения, которые пробегают от одного к другому и всё теснее и теснее переплетаются. Его неистовство прорывается, когда он хватает ткань её туники и рвёт, обнажая ей грудь. Она не обматывала её лентой ради короткой прогулки на рынок. Если он и замечает едва заметные изменения в её теле, то не показывает этого. Он просто просовывает руки ей под одежду, обхватывает её за спину, поднимает и вновь прижимает к себе. Они уже близко. Ей нужно ещё совсем немного. Закусив губу, Рей опускает руку между ними, чтобы тронуть себя и поднять до оргазма, который начинает наполнять её изнутри. Кайло тоже это чувствует. Его толчки становятся жёсткими и аритмичными, и она чувствует, как начинает терять над собой контроль. Вскрикнув и скорчившись, она утыкается в него, а его тело ударяет в её. Сначала она не может различить, где из них кто. Она чувствует, как он пульсирует внутри неё, и себя — через его ощущения: как подрагивает вокруг него, какая она тёплая и влажная, какая маленькая в его объятиях. Она пытается подавить стон и не сразу понимает, что этот стон — его. Хотя это приятно, терять ощущение себя — странное и пугающее чувство. Кайло этот страх не разделяет. Большую часть жизни в его голове присутствовал Сноук, для него слиться с чужим разумом — успокаивающее и ностальгическое чувство. Но он чувствует её беспокойство и некоторое время крепко держит её, пока вибрирующее отзвуки их общего оргазма не пройдут. Она не знает, чей он был или кто первым достиг пика, — только то, что они прочувствовали его как одно и то же ощущение. — Ты привыкнешь, — шепчет он, когда она чувствует, что вновь становится собой. — Не привыкну, — возражает она. Она никак не может унять дрожь. Прижав её к себе, он откидывается на пол, и Рей оказывается сверху. Его запас энергии истощился, и он делает последнюю вялую попытку стянуть одеяло, чтобы накрыть Рей и себя, и вздыхает. Рей смотрит на него. — Не спи, — предупреждает она. — Почему? — бормочет он с закрытыми глазами. — Нам надо поговорить. — Шшшш, позже. Возражать уже поздно: пока она раскрывает рот, чтобы ответить, он уже спит. Как типично. Теперь она застряла в его объятиях. Впрочем, он — не самое неудобное ложе, на котором ей доводилось спать, и она кладёт щёку ему на грудь. Ощущает, как она подымается и опадает при дыхании, слушает его медленное, ровное сердцебиение. Такой он ничем не отличается от любого другого мужчины: те же ничем не защищённые кости, внутренние органы и кожа. Ему нужно дышать, ему нужно спать, ему нужно есть. Рей закрывает глаза и старается не думать о том, как хорошо вот так просто лежать с ним, кожа к коже, прислушиваться к его телу. Кажется, так давно это было… когда один лишь вид его или мысль о нём наполняли её малодушным страхом — тогда она считала его не мужчиной, а тенью, в которой нет ничего человеческого. Теперь ей спокойней здесь, в его объятиях, чем где бы то ни было прежде. Грохот со стороны бортовой кухни обрывает её мысли. Кайло под ней вздыхает и прикрывает глаза рукой. — Еду нашёл, — ворчит он. — Останови его, пока всё не съел. — М-м? — Альтан. — А. Да. Она поднимается, идёт к умывальнику в углу, чтобы быстро подмыться, и надевает чистую одежду из шкафа. Натягивая старую серую куртку, она бросает взгляд на Кайло, который так и лежит на полу. — Ты завтракаешь? — спрашивает она нерешительно. — Не заморачивайся, — отвечает он. — Ладно, — вздыхает она. — Но не вылёживайся всё утро. Она отправляется в общую каюту и обнаруживает там Тэма, который пытается вскарабкаться на кухонные шкафы, чтобы добраться до коробки с завтраком. — А ну-ка слезай, пока шею не свернул, — говорит она, сгоняя его. Она дотягивается до верхней полки и достаёт его любимую смесь рожьтрака. — Достало быть маленьким, — ноет Тэм. Он навалился животом на стойку и смотрит, как она наполняет для него плошку. — Ты не всегда будешь маленьким, — говорит она, вспомнив не без тревоги, как возвышался над ней на Ач-То человек в маске. — Однажды ты станешь таким же высоким, как твой папа. — Нет, я вечно буду коротышкой, — уныло говорит он. — Ну, с таким отношением — возможно. — Она с улыбкой вручает ему завтрак. — Подожди, пока пропитается, милый, а то подавишься, как в прошлый раз. — Да, мам, — тянет он, закатив глаза, и отходит к столу. Пока он нетерпеливо мешает завтрак, Рей идёт к комм-консоли. Сообщений стало ещё больше; в животе опять что-то неприятно крутит, и это уже похоже на панику. Сколько их от Финна, По и Леи? Наверняка, есть и от Праксис. Ни одно она не решается прочесть… но мигающую пометку «важно» игнорировать трудно. Она с тревогой кликает, и внезапно экран заполняет её собственный вращающийся портрет. Рей чуть растерянно улыбается и тут же узнаёт голограмму: снимок был сделан в день, когда она официально вступила в ряды Сопротивления. Только теперь над ним значится: «Постановление об аресте». В секторе не найдётся охотника за головами, кто сейчас не разыскивал бы её. Потрясённо замерев, Рей сидит и грызёт ноготь, и в этот момент входит Кайло. На нём новая одежда, которую она ему купила, и, задержав на нём взгляд, Рей успевает отметить, что выбрала правильный размер. Он одет в синий жилет и кремовую тунику, но явно недоволен. — Я бы предпочёл чёрный. — Вот потому я чёрный и не выбрала, — отрывисто отвечает она и отворачивается к комм-консоли. Пусть не цвет одежды определяет характер, опять обрядить Кайло в чёрное — всё равно что напрашиваться на неприятности. Кайло переводит взгляд на Тэма. — Что ешь? — Рожьтрак, — отвечает Тэм с набитым ртом, и у него выходит: «ош-так». — Сколько в нём сахара? — Много! Очень вкусно. — Почему ты позволяешь ему есть всякую дрянь? — спрашивает Кайло у Рей. — Я в его возрасте убить была готова за рожьтрак, — говорит она. — Пусть ест. Кайло не желает участвовать в состязании «чьё детство было хуже» и поворачивается к Тэму. — Твой световой меч. Сдавай. — Что… почему?! — Тэм явно надеялся, что отец про это забыл. — Ты злоупотребил своими способностями и причинил страдания матери. Сдавай. — Но он мой!.. — Теперь уже нет. — Ты его забираешь, потому что у самого нет! — спорит Тэм. — Если ты правда так думаешь, я его сломаю, — резко говорит Кайло. — Хочешь? Тэм угрюмо утыкается в еду. — Нет, — мямлит он. — Тогда сдавай, и хватит об этом. Кайло выжидающе протягивает руку, и, поколебавшись секунду с мрачным видом, Тэм медленно сдёргивает меч с ремня и отдаёт. Хищным взглядом он наблюдает за тем, как отец прячет оружие в рукав. — А как я буду защищаться? — спрашивает Тэм. — Слышал, ты уничтожил целый флот Первого ордена и чуть не угробил меня. Уверен, ты справишься, — сухо отвечает Кайло. Тэм краснеет и опять принимается ковыряться в завтраке, но Кайло и не думает смягчаться. — Ты даже не расскажешь мне, как ты это сделал? — Ты и так знаешь, — тянет Тэм. — Я хочу услышать от тебя, — говорит он. Рей вполуха слушает версию всего произошедшего с момента, когда их шатл покинул «Небесное копьё», в сбивчивом изложении Тэма. Его воспоминания довольно обрывисты, но сейчас ему легче говорить о случившемся, чем когда он считал Кайло погибшим. Рей смотрит на Кайло, который в свою очередь не отрывает взгляда от Тэма. Может, они и разные, отец и сын, но Кайло Тэма понимает. Когда он взирает на мальчика, на его лице нет ни сомнения, ни разочарованности, как когда-то во взгляде Хана. Он дарит ему всё своё внимание и хмурится, обдумывая рассказанное Тэмом. У консоли Рей прижимает к другому уху один из наушников и начинает прослушивать сообщения. Сначала она слышит голос Финна: «Рей, что ты наделала?..» — … а потом генералы решили, что я всех всосу в огромную червоточину, и сказали, что нам нельзя теперь жить на базе. — Ну и надо было их всех всосать в червоточину, — безжалостно говорит Кайло. — Да, но на базе живёт Ба, так что не вышло, — говорит Тэм, словно эта мысль вообще-то приходила ему в голову. — И как же тебе это удалось, Альтан? — спрашивает его отец. — Как ты вызвал бурю? Тэм пожимает плечами. — Не знаю, — неопределённо говорит он. — Я просто увидел в воспоминаниях мамы, как это делали древние, и просто понял… понял, что могу так же, словно этого от меня и ждут. Словно я был… — … рождён для этого, — заканчивает за него Кайло. — Ты — дитя Силы, Альтан, и у всех таких детей есть своё предназначение. Может быть, в этом — твоё? Мы найдём возможность отшлифовать этот дар, чтобы использовать его без риска. Дар поглощать целые миры… — Не забивай ему голову этим вздором, — резко вмешивается Рей. — Тэм никогда больше не будет использовать эту способность. Правда, Тэм? Тэм переводит взгляд с неё на Кайло и обратно, не зная, к кому примкнуть. — Ты готова вот так просто разбрасываться его потенциалом? — без нажима спрашивает Кайло. — Галактика не видела настолько интуитивного использования Силы со времён… — С каких времён? Дарта Вейдера? — мрачно хмыкает она и, отвернувшись, ссутуливается над консолью. — Хоть что-то в этом мире неизменно. Рей не оглядывается посмотреть, как приняли её замечание. За спиной у неё тишина, и только Тэм спрашивает у отца: — Хочешь моего рожьтрака? Рей сильней прижимает к уху наушник и продолжает мучить сообщения. «Праксис вызвала всех, кто знал тебя, на допрос, — говорит По. — Хочет допросить даже твоего врача. Похоже, лепят обвинение в соучастии… И я первый сообщник: дал тебе вырваться. Что за хрень, Рей?» Несравнимо больше сообщений от Би-би-восемь. Ей надо знать, куда улетела Рей, когда вернётся и за что она на них рассердилась. Би-би-восемь обещает вдарить током любому, кто расстроил Рей. Следующее сообщение Финн начитывает ледяным тоном, какого она не слышала от него с момента, когда рассказала ему о первой беременности. «Рей, выпущен ордер на твой арест. Я не смог помешать. Праксис говорит, ты знаешь слишком много ценных секретов… но вообще ты попросту выставила дураками её и других генералов. Если честно, ты выставила дураками всех нас», Она роняет голову на руки. Хватит с неё сообщений. Рей стягивает наушники, и они убираются в своё гнездо. — Мам? — неуверенно спрашивает Тэм. Она с трудом поднимает голову и смотрит на двоих позади неё. Задумчиво хмурясь, Кайло приканчивает завтрак Тэма, а тот сидит, оперевшись подбородком о стол. — Мы теперь здесь жить будем? — спрашивает мальчик. — Некоторое время да, — устало отвечает ему она. — Денег у нас немного, милый, так что придётся перебиваться. — Если ты о деньгах, то не волнуйся, — говорит Кайло. — На счету в Банке Корусантского фонда лежит несколько сотен миллионов кредитов. Я дам тебе коды доступа. Рей ушам своим не верит. — У тебя… сколько? — Они не мои. Генерал Хакс имел склонность не только к ораторскому искусству и геноциду, но и к растратам. Во всех системах он заводил счета на подставных лиц, переводил самому себе миллионы и думал, что очень умный. Никаких записей. Он забыл, что я читаю мысли. — Так это деньги Хакса? — Деньги, украденные им у Первого ордена, да. Он изрядно накопил на безбедную старость, но вряд ли они ему теперь понадобятся. — Кайло отодвигает пустую плошку и оглядывается. — Понадобятся миллионы, чтобы обновить эту развалину. Дешевле будет купить новый, а этот продать на запчасти. — А мне нравится! — протестует Тэм. — Гнилой весь, — возражает Кайло. — Нормальный… если только у меня будет своя комната. Я не хочу делить её с малышом. — Каким малышом? — Кайло смотрит на него так, словно Тэм чокнутый. — Не знаю, что сказать по поводу использования похищенных средств, — громко объявляет Рей, пытаясь вернуть разговор в прежнее русло. — Особенно средств Первого ордена. — Они так и будут лежать в банке и искушать окружающих, — пожимает Кайло плечами, словно ему всё равно. — Ты теперь беглая преступница, так что не будь такой разборчивой. — О да. Полагаю, о том, как быть беглым преступником, тебе известно всё, — ворчит она. Он и не отрицает. — Было дело, за мою голову было объявлено пятьдесят шесть вознаграждений. Хотя большая часть так и пропала. — За мою — две, — гордо сообщает Тэм. — Одну объявил Хакс, а ещё был тот «культ смерти», которому была нужна моя кровь для какого-то ритуала Силы, да? — Да, — говорит Кайло с едва заметной улыбкой. — Но я разобрался с ними, помнишь? Как бы то ни было, это уже становится семейной традицией. — Нам нужны другие традиции, — взволнованно говорит Рей. — Сколько за тебя объявлено? — спрашивает Кайло. Рей неловко поёрзывает. — Три тысячи кредитов. Брать живьём. Кайло снисходительно кивает. — Можешь не волноваться. Хорошие охотники за головами позарятся лишь на цену раз в десять выше этой. Не так уж сильно Сопротивление дорожит тобой. — Мы могли бы использовать часть этих средств, — уступает Рей. Похоже, одно преступление неизбежно тянет за собой другие. — Но остальное пустим на благотворительность. Кайло принимает вид смиренного мученика. — Благотворительность? — На корабль тратить не будем, это баловство. Но начинать новую жизнь непросто. — Рей беспокойно потирает руки, переводя взгляд с Кайло на Тэма и обратно. Вероятно, сейчас самый подходящий момент, чтобы сказать. Сейчас она выпалит и посмотрит, что будет. — Я знаю… одну луну. Её нет на звёздных картах и схемах, я узнала о ней, когда изучала храм на Ач-То. Там началась вторая эпоха раннего Ордена джедаев. Называется она Лин-Сен. Там есть пара храмов… Уверена, Вейдер её так и не нашёл, она наверняка по-прежнему там. Тэм заинтригован. — Какая она? — Очень красивая, — тепло говорит она ему. — Бирюзовые озёра и океаны с грядами круглых зелёных островов — будто смотришь на гребень гигантского морского чудовища. По утрам золотой туман застилает долины, а Храм Сен высечен в скале над водопадом. Вода в заливе такая прозрачная, что видно дно, а посередине — крохотный остров с деревцем, которое древние джедаи считали воплощением Силы. Тебе понравятся пляжи. Там не холодно, как на Паламооре или на Ач-То, и не жарко, как на Кальботе. Там хорошо. — Давайте полетим? — жадно спрашивает Тэм. О пляжах он читал только в книгах. — Как думаешь, там рыба водится? Рей переводит взгляд с Тэма на Кайло, и её радость улетучивается: она замечает, как окаменело его лицо. — Храм джедаев? — мягко переспрашивает он. — И что ты думаешь там делать? — Поселиться, — честно отвечает она. — Даже если б меня не вынудили, однажды я ушла бы из Сопротивления. По-моему, Лин-Сен — хорошее место, чтобы продолжить начатое Люком. Кайло сверкает взглядом. — Ты задумала восстановить орден джедаев, — говорит он. Наступает тишина, Тэм переводит взгляд с одного родителя на другого, затем медленно сползает с кресла. — В грузовом отсеке есть одна штуковина, которую мне надо... — бормочет он и скрывается из виду через дверь на другом конце помещения. Он достаточно долго имел дело с отцом, чтобы распознать первые признаки назревающих неприятностей. Хотела бы Рей иметь возможность так же легко удрать. Вместо этого она разворачивается в кресле лицом к нему и вздёргивает подбородок. — Имеешь что-то против? — Имею ли я что-то против? — повторяет он и сжимает пальцы в кулаки. — Забыла, чем обернулась последняя попытка возродить орден джедаев? Она стискивает зубы. — Помню прекрасно, — говорит она, понизив голос. — Ты на что намекаешь? Что остановишь меня? — Мог бы. Рей вскакивает на ноги. — Даже не шути об этом, — грозно отвечает она. — Ты могла заняться чем угодно, но выбрала это. Почему? Он тоже поднимается на ноги, и Рей рада, что их разделяет стол. — А кем ты хотел бы меня видеть? — вопрошает она, указывая на себя. — Кроткой жёнушкой, которая в изгнании растит твоих детей? Которая использует Силу только для готовки и уборки? Я — последний джедай! Мне такая ответственность не нужна — я не должна быть последней! Я обязана так поступить. Ему не верится; он чувствует себя преданным — Рей улавливает, как эти эмоции миазмами расползаются от него. — Это ты мне назло? — Да дело не в тебе! — кричит она в сердцах. Не таким, совсем не таким виделся ей этот разговор. — Дело во мне. Дело в том, что необходимо сделать мне! — А на остальное тебе плевать, я так понимаю! Он отходит от стола и начинает мерить шагами комнату. Общая каюта — одно из самых просторных помещений на корабле, но из-за его размеров кажется маленькой и тесной. — Тебе даже не приходит в голову, что это — дурацкая, наивная затея, которая нанесет несказанный вред! Ты не знаешь, что из себя представляла последняя академия, — тебя там не было! Ты понятия не имеешь, как развращает власть — от этого не деться! — Ты про себя? — хмыкает она. — Я про других! Они не смогли устоять. Их потянуло в политику, они захотели рулить событиями, как заблагорассудится, злоупотребляя властью. Люк сдержать их не мог. Они жаждали возвращения старых деньков: совета джедаев в сердце Республики, который, притворясь нейтральной силой, суёт свой нос в любой конфликт... — И ты их всех убил! Ровно за то, что сам потом делал для Сноука! — Я никогда не ввязывался в его битвы! Моим единственным предназначением было уничтожить джедаев — стереть их последний след! Моим предназначением было восстановить равновесие Силы и сделать так, чтоб больше никто не мог использовать её во зло, как джедаи! Он умолкает, разворачивается и утыкает ей палец в грудь. — Если ты возродишь джедаев, всё повторится! Тёмная сторона всегда будет воевать со светом, и всегда итогом будет бойня. В новой эпохе джедаям места нет! Рей качает головой. — В этот раз всё будет иначе. Я знаю, каким был старинный орден: Люк искал это знание, но так и не успел найти. Я знаю, каким он был задуман и каким ему быть. — Рей видит, как Кайло стискивает зубы и играет желваками. — Ты ошибаешься. Ты сильно ошибаешься, если думаешь, что джедаям в мире больше не место — мы нужны Силе. Мы призваны привести её к равновесию. — Равновесие подразумевает равноправие, согласованность света и тьмы, а джедаи никогда с этим не соглашались. Они теснят тьму, стремятся изничтожить её, а потом удивляются, когда она даёт отпор и поглощает их. Единственно возможное равновесие — отсутствие и того, и другого. Рей долго молчит и с опаской глядит на него. Он вновь отворачивается, подходит к стене и облокачивается на неё рукой, будто слишком зол, чтобы смотреть на Рей. — Я обязана, — тихо говорит она. Она ощущает рывок Силы и неистовую вспышку гнева в Кайло, и ей кажется, он вот-вот вспылит и разнесёт что-нибудь. Но он не двигается с места. Проходят секунды, и ощущение этого проходит. — Думал, ты понимаешь, — говорит он и трёт рукой лицо, — что мы созданы друг для друга. — Бен... — Ты выбираешь путь, который не для меня, Рей. — Он вновь поворачивается к ней, и во взгляде его скорбь. — Невозможно создать новый орден рядом с человеком, который уничтожил прежний. В этом всё дело, понимает она. Он не такой убежденный противник джедаев, каким хочет казаться. Он больше не фанатик, каким был в юности, — да и то могло быть влиянием Сноука. — Орден Люка уничтожил Кайло Рен, — говорит она. — Кайло Рен — это я! — взрывается он и бьёт себя в грудь. — Ты тот, кем желаешь стать! — кричит она в ответ и подходит вплотную, пока тот не отвернулся. — У тебя есть выбор! Я спасала тебя не для того, чтобы вести с тобой простую обывательскую жизнь; я хотела, чтобы у тебя был выбор! Впервые в жизни! Пусть Кайло Рен сгинет, а ты живи дальше, если хочешь. Но если тебе охота облачиться в чёрное, спрятаться за маской и объявить галактике, что Кайло Рен жив, — вперёд! Продолжай свой поход против джедаев: уничтожай храмы, жги артефакты и преследуй любого, кто попытается возродить старинное знание! Однажды я приду за тобой — или ты за мной, и мы покончим с этим раз и навсегда! Он отшатывается от неё, презрительно изогнув брови. — Ты хочешь, чтобы я был Беном Соло, — усмехается он. — Бен. Бен! По-другому ты меня не зовёшь. Раскаявшийся и очистившийся, отдавшийся свету. Я не могу для тебя быть этим человеком. Я не могу отвернуться от тьмы, как ты не можешь отвернуться от света. Мы с тобой такие. — Мне не важно, какой ты, — говорит она и отступает. — Я своё будущее выбрала. Я знаю, для чего живу. Моя жизнь от тебя зависеть не будет, я не стану сидеть и ждать, пока ты решишь, кто ты есть. В глазах защипало от чего-то горячего, в горле встал ком, который не удаётся проглотить. — Я в душ, — говорит она, поняв, что ещё секунда — и закапают слёзы. Отвернувшись, она быстро выходит из комнаты и слышит за спиной оглушительный грохот: Кайло наконец поддался искушению что-нибудь разнести. Почему всё так быстро пошло наперекосяк? Рей вваливется в душевую и, пока из горла не вырвались первые рыдания, выворачивает кран на полную мощность. За шумом воды он не услышит эти отвратительные звуки. Рей срывает с себя одежду и швыряет в угол с такой злостью и горечью, что у неё начинают дрожать руки. Не помогает. Она ступает под струю воды, которая смоет с лица следы слёз, и долго стоит так, закрыв лицо руками и сотрясаясь от шумных всхлипов. Дверь душевой вдруг распахивается, и её обдаёт струёй холодного воздуха. — Убирайся! — ощеривается она на Кайло. Он втискивается в кабинку — в которой и для одного места мало — и закрывает дверь. — Мы не договорили, — говорит он. — Договорили, — обрывает его она и отворачивается, скрестив плотно руки на груди. Почувствовав на плече его руку, она резко сбрасывает её. — Я больше не хочу сражаться! — выкрикивает она. — Просто уйди! — Не хочу уходить, — говорит он. Затем вступает к ней под водяные струи и заключает в крепкие объятия. — Я только что купила тебе эту одежду!.. — сердито начинает она, но вещи всё равно уже намокли. — Шшш. — Накрыв своей большой рукой ей волосы, он притягивает её голову себе на грудь. Трудно не прильнуть к нему, не вдохнуть его запах и не успокоиться, прижавшись к тёплому крепкому телу. Она всё ещё дрожит от гнева и негодования — и множества других чувств, в которых даже не будет пытаться разобраться. Он приближает губы к её уху. — Почему ты не сказала мне, что вновь беременна? Рей зажмуривается и опускает голову, но его рука берёт её за подбородок и поднимает вверх. С его кудрей по лицу стекает вода. В его глазах она видит тоску. — Ты так и не доверяешь мне, — говорит он, и это утверждение, не вопрос. Она не хочет заглядывать к нему в мысли, но не может удержаться. Он старается скрыть их, убрать подальше туда, где ей не достать, — на него это не похоже — и, ухватив самый их ускользающий кончик, она сразу понимает почему. Он расстроен. Он не хочет ещё одного ребёнка. Рей прячет лицо у него на груди и чувствует ледяной холод, от которого замирает сердце. Она крепко стискивает пальцами его мокрую тунику. — Прости, — шепчет она. — Пожалуйста... подумай хорошенько, — шепчет он. — Полетим куда-нибудь, куда угодно. Будем вместе, будем семьёй. — Тебе не понравится, — говорит она. — Мне тоже. Долго это не продлится. — Сделаю так, что продлится, — говорит он, словно может запросто подмять под себя будущее. — Мне всё равно, чем заниматься, но если ты полетишь на Лин-Сен... ты же понимаешь: я не смогу отправиться с тобой. Меня и близко не подпустят к новому ордену. — Я понимаю, — говорит она негромко. — Я понимаю, что ты так думаешь. — Но всё равно полетишь? Она не передумает и поэтому ничего не отвечает. Очень медленно он разжимает объятия и отпускает её. Медленно сползает спиной по стене, и, оказавшись на мокром полу, и запускает пальцы себе в волосы. Она опускается рядом и кладёт ему руки на колени. — Но ты же не будешь спорить, что мы созданы друг для друга, — недоумевает он. — Мы даже пять минут не можем прожить в согласии, — отвечает она. — Может, и не созданы. — Сейчас мы не спорим. — Нет, спорим, — вздыхает она. — Только потому что ты такая упрямая. — А ты строптивый. Он поднимает взгляд. Обхватывает руками ей затылок и притягивает к себе для поцелуя. Она не сопротивляется, опирается на его грудь, чтобы не упасть, и позволяет ему властно пройтись руками у неё по бокам. — А так? — негромко говорит он и вновь целует её, словно пробует на вкус. — Скажи мне, что тебе не нравится. — Нравится, — шепчет она в ответ ему в губы. — Но ты же не думаешь, что я променяю жизнь на поцелуй. Его рука пробирается между её ног. — На это тоже нет, — отозвавшись дрожью, говорит она. С тяжёлым вздохом он убирает руки. — Не покидай меня, — говорит он, и его просьба больше похожа на мольбу. — Я ведь едва нашёл тебя. — Я лечу на Лин-Сен, — говорит она как о деле решённом. — А перед этим — на Кальбот. Он откидывается затылком к стене. — Час от часу не легче. — Я должна ответить за то, что устроила. Я не могу просто отказаться от своей жизни и друзей и жить дальше с вознаграждением, объявленным за мою голову. Может, тебе это нипочём, а я не смогу быть счастливой. — Тебя будут судить. — Возможно. — Тебя могут казнить. — Не казнят. Они ненадолго умолкают. Кайло поднимает взгляд к потолку, и — может, это просто вода из душа — его глаза становятся такими же влажными и красными, как её. — Ещё хотя бы несколько дней, — просит он. — Дай нам ещё несколько дней. Какое это имеет значение? Он не уступит — она тоже, и, похоже, второй ребёнок не так уж усложняет дело... если он всё равно его не хочет. Расстаться теперь будет даже проще. Она неопределённо кивает. — Хорошо. Ещё несколько дней. Потом я возвращаюсь.