Месяц, Солнце и Звезда между ними / The Moon, the Sun, and the Star Inbetween

Гет
Перевод
NC-17
Завершён
1391
переводчик
LynxCancer бета
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
277 страниц, 24 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
1391 Нравится 894 Отзывы 484 В сборник Скачать

Глава 23: Лин-Сен

Настройки текста
Когда Рей сходит с аппарели «Тысячелетнего сокола», её приветствуют дула бесчисленных бластеров. Она утягивает Тэма себе за спину, став для него щитом. Единственное, что ей хорошо видно в кальботских сумерках, — это слепящий свет направленных ей в лицо прожекторов. — Сказано же вам: отбой! — слышит она голос Финна и лишь затем видит, как тот проталкивается сквозь кольцо оружия и огней. — Финн! — выкрикивает она. Она отчаянно рада увидеть знакомое лицо старого друга, но ещё ей страшно. Должно быть, он так зол на неё, что ей не избежать самой суровой в её жизни нотации. Едва добравшись до неё, Финн заключает её в такие крепкие объятия, что чуть не сбивает с ног. Нет ни замешательства, ни гнева, только облегчение. Рей так же крепко обнимает его и чувствует, как на глаза наворачиваются слёзы. — Ты вернулась, — недоумевает он. — Я друзей не бросаю, — горячо отзывается она. — Ты же знаешь. Ещё больше сбив ряды прожекторов и ружей, на лётную полосу выкатывается вращающийся с сумасшедшей скоростью шар; с взвизгом он требовательно вклинивается между Финном и Рей. — Би-би-восемь! — Рей нагибается, чтобы по-дружески поправить дроиду антенну и выслушать её торопливое радостное попискивание. По её приветствию можно подумать, будто Рей отсутствовала год, а не неполную неделю. Однако дроид клянётся, что это Финн горевал больше остальных. — Что она говорит? — подозрительно спрашивает Финн. Он плохо понимает язык дроидов — лишь пару слов да собственное имя. — Она просто рада меня видеть, — отвечает Рей и выпрямляется. — Мэм. — Один из лучей уходит вверх, и под ним обнаруживается полковник. — Вы должны пройти с нами. Приказ Праксис. Финн собой загораживает Рей. — Годы верной службы, и вот что она получает? Праксис пора голову вытащить из… — Ничего, я знала, что так будет, — говорит Рей, успокаивающе кладя ему руку на спину. — Присмотришь пока за Тэмом? Надеюсь, это не займёт много времени. Финн смотрит на неё странно. — У тебя то самое выражение, — слегка встревоженно замечает он. — Что ты задумала? — Просто пригляди за Тэмом. Пожалуйста. Он вздыхает. — Ладно. Тэмерон, ты со мной. Ты, небось, уже готов бай-бай, а? — Я завтракал час назад, — отвечает Тэм. Убедившись, что сын в надёжных руках, Рей даёт препроводить себя по лётной полосе и лабиринтам разведцентра. В ответ на неуверенную попытку забрать у неё шест и надеть лазерные наручники она замечает, что ни то, ни другое не поможет, если она решит бежать, и от неё отстают: выбора особого нет. По крайней мере, конвоиры её знают. Какие бы обвинения против неё ни выдвигали, никто в общем-то не верит, что она опасна. Её помещают не в одну из допросных в подвале, а в обычное помещение, больше похожее на комнату ожидания, чем на камеру. Вдоль стен расставлены стулья. Один из бойцов даже предлагает ей чаю. — Пожалуй, жёлтого, — соглашается Рей. — И не могли бы вы позвать генерала Баннера? Она ждёт, положив шест на колени, прислушиваясь к мягким завихрениям и ряби в Силе. На Кальботе ощущение слабое, но узы позволяют ей заглянуть дальше, на то расстояние, где без них она уже ничего бы не чувствовала. Почти ничего не видно, словно смотришь сквозь туман, но оно там, одновременно далёкое и спрятанное глубоко у неё в сердце. Он думает не о ней. Иначе она бы видела больше, чем его неясный образ. В двери щёлкает замок, и в её скромную комнату входит генерал Баннер. Взмахом руки он отпускает бойца и садится на стул рядом с ней. — У тебя большие неприятности, — говорит он тоном озабоченного отца. Прибавь он «юная леди», она бы не удивилась. — Спасибо, что пришли, — говорит она. — Я немного удивлён, что ты не попросила позвать генерала Органа, — говорит он. — Её я бы тоже хотела увидеть, конечно, — говорит Рей. — Но я хотела бы разобраться в наших обстоятельствах. — Я получил твоё сообщение со станции Тосска. Интересное. Не уверен, что сколько-нибудь одобряю. Рей пожимает плечами. — Не считайте себя обязанным… но я предполагаю, что, согласись вы, это пошло бы на пользу Сопротивлению. Не будем о моей ситуации, но я бы хотела помочь. — Ты выпустила на свободу очень опасного человека, с которым Сопротивление боролось шестнадцать лет, — осторожно говорит он. — Ну и в какой, по-твоему, ситуации оказалась ты? Рей не меняет выражения лица. — Будет суд? — Праксис уже занимается подготовкой. Крайне осторожно Рей ощупывает края его разума, оценивая, что можно взять свободно и незаметно, не вытягивая. То, что он называет Лею по званию, хотя она в отставке, а Праксис — нет, кое о чём говорит. — Закрытый суд? — Боюсь, закрытый. Праксис не хочет, чтобы обвинения против тебя стали широко известны, иначе все в галактике поймут, что Кайло Рен жив. Тебя будут судить тайно. — Ничего, — говорит Рей. — Теперь — ничего? — удивлённо откидывается он на спинку стула, держа руки на коленях. — Ну, надеюсь, мы не доставим тебе неудобств. У тебя явно что-то есть про запас! Рей улыбается. За эти годы выдавалось не так много случаев поговорить с генералом Баннером: силы под его командованием размещались по большей части в системе Реджис, — но похоже, что в целом он нравится ей, а она — ему. — Зачем ты вернулась? — спрашивает он. — Не люблю недоговорённость и охотников на хвосте, — отвечает она. — Говорил я им, что объявлять награду было ошибкой, — говорит он. — Второсортный охотник в жизни бы не словил джедая, а всё, чего они добились, — все стали обсуждать, что ты такого натворила. Этого мы, конечно, раскрыть не можем, так что ерунда сплошная получилась. Выставили себя клоунами. Рей мягко улыбается. — Возможно, теперь, когда ты вернулась, сможем разобраться с этой ерундой, — говорит он. Раздаётся стук в дверь, и он поднимает взгляд. Входит Лея. Бесстрастность слетает с Рей; она вскакивает с места и обвивает руками пожилую женщину. Ей вспоминаются слова Кайло, что Лея относится к ней как к дочери, и в крепких объятиях Леи она вдруг понимает, что это правда. — Я думала, что и тебя потеряла, — ворчит Лея. — Глупая девчонка! Баннер просит его извинить и оставляет их наедине. Проходит ещё немало времени, прежде чем женщины разжимают объятия, и Рей видит, что Лея улыбается. — Почему не рассказала мне, что задумала? Я бы помогла! — Значит, хорошо, что не рассказала. Не хочу и на вас навлечь неприятности. — Рей тянет её сесть. — Я ведь даже не знала, что вы бы стали помогать. — Конечно, бы стала! Рей, ты спасла моего сына. Раньше я сомневалась, но увидав его и посмотрев ему в глаза, поняла, что спасти его можно. Ты подарила ему этот шанс. — Лея снова обнимает её. — Спасибо. Спасибо. Спасибо. Мгновение Рей сидит в оцепенении: она никогда не думала, что Лея может быть так рада тому, что она сделала. Это напоминает ей кое о чём. — Он… просил меня передать вам кое-что, — говорит она и сжимается, ожидая резкий ответ. — Бен говорит, он… прощает вас. Лея замирает. — Что? — Может, я не расслышала, — добавляет Рей. — Это ему следует молить вас о прощении… — Я простила его. Я ему сказала, — рассеянно перебивает её Лея. — Я спросила его, простил ли он меня за то, что меня не было рядом… что не замечала его страданий, что не смогла прекратить их. Он не стал мне тогда отвечать. Но неужели правда? Он так тебе и сказал? — Да, — честно отвечает Рей. — Слово в слово. — Где он теперь? — спрашивает Лея. — Я не знаю, — признаётся Рей, уставившись взглядом в колени. — Знаете, я сказала ему, как хочу восстановить орден. А он… встревожился. Он был недоволен. Он всё ещё цепляется за тёмную сторону, к новому ордену и близко не хочет приближаться. — Чему удивляться… — вздыхает Лея. — Новый орден тоже никогда бы его не принял. — Но я не могу… просто отказаться от всего и сделаться несчастной, лишь бы порадовать его, — говорит Рей. — Не могу подвести Люка вот так. Не могу пожертвовать десятками тысяч лет истории из-за его преступлений. — Мы только можем идти за сердцем, — говорит Лея. — Как бы мы с Ханом ни любили друг друга, перед нами лежали разные пути. Может, и у вас так? Вряд ли это отношения, по образцу которых Рей стала бы строить свои. Но ошибка Хана и Леи состояла в том, что они позволили сыну провалиться в трещины между ними. Рей никогда не позволит, чтобы такое случилось с Тэмом. Человек в маске всплывает в её голове каждый раз, стоит ей усомниться, что она достаточно делает для сына. Вскоре Лея просит извинить её. Её пригласили присутствовать на слушаниях дела Рей, ход которому уже даёт Праксис. — Она прямо ликует по этому поводу, если ты меня спросишь, — ворчит Лея. Рей смотрит на неё. — Вы бы ужасно огорчились, если бы она ушла? — мягко спрашивает она. Лея опускает подбородок и строго смотрит на Рей. — Ты слишком много времени провела с моим сыном. — Я не слышу «нет». — Если желаешь очистить своё имя, будешь вести себя хорошо, — напоминает Лея, но выглядит лишь слегка встревоженной при расставании. В другой раз Рей видит её в небольшом зале с трибунами, расположенными амфитеатром, и приподнятой круглой площадкой в центре. Рей помещают в центр этой площадки. Из-за светящих сверху резких ламп трудно разобрать лица людей на трибунах вокруг. Поднявшиеся перила запирают её в круглом загончике. Присутствующих немного, в соответствии с желанием Праксис провести закрытый суд. Рей видит ряд генеральских мундиров и явственно слышит голос Финна, нарушившего неловкую тишину бодрым: «Отлично выглядишь, Рей!» — Тихо, — призывает кто-то голосом генерала Праксис. Рей замечает перед своей площадкой один из мундиров. — Идёт судебное заседание! Сегодня мы собрались здесь, чтобы выслушать и рассмотреть обвинения против Рей с Джакку, которая подозревается в измене и краже, а также в том, что помогала и пособничала военному преступнику, скомпрометировала наши разведывательные операции и поставила под угрозу жизни людей на этой базе и бесчисленное множество других жизней в различных системах. Мы собрались, чтобы решить, давать или не давать ход судебному разбирательству. Звучит впечатляюще. Рей косится, пытаясь понять, кто ещё сидит вокруг. — У нас собраны доказательства; имеется запись. Прошу взглянуть, — говорит Праксис, а в это время проекторы вокруг Рей вспыхивают и проецируют в пространство вокруг её площадки голубоватые голограммы. Присутствующих становится совсем не разглядеть за записями с камер наблюдения, заснявших, как она пробегает между замершими солдатами и ныкается с Кайло за топливными баками. Звонкое изобличение. — Вы согласны с обвинениями? — спрашивает Праксис. — Нет, — говорит Рей. Хотя в помещении по-прежнему стоит полная тишина, Рей чувствует, как все разом вдохнули. — Какие обвинения вы желаете оспорить? — спрашивает Праксис, и её голос тонок и коварен, как лёд на бездонном чёрном озере. — Прежде всего, кражу, — начинает Рей. — Что именно я украла? К тому же я не согласна, что скомпрометировала хотя бы одну разведывательную операцию. И я изо всех сил старалась не подставить под удар никого из Сопротивления. — Что касается кражи, то «Тысячелетний сокол»… — … мой, — заканчивает Рей. — «Сокол» принадлежал Хану Соло и отошёл после его смерти к Лее Органа и Сопротивлению для использования для нужд Сопротивления, — говорит Праксис. Пока Рей набирает воздуха, чтобы страстно это отрицать, на одной из свидетельских трибун поднимается миниатюрная фигурка Леи. — Я отдала «Сокола» Рей. Этого хотел бы Хан. А что, чёрт возьми, мне с ним ещё было делать-то? И не припомню, чтобы это когда-либо вызывало возражения до сего самого момента. Полагаю, если вы были против того, чтобы Рей летала на «Соколе», вам следовало заявить об этом много лет назад. — Полагаю, это бы и дальше не вызвало возражений, если бы обвиняемая не воспользовалась собственностью Сопротивления, чтобы скрыться от правосудия с опасным преступником, — говорит Праксис и плавно идёт дальше. — Что приводит нас к самому серьёзному обвинению: измена. Вы оспариваете это? — Да, — говорит Рей. Вздох малочисленной аудитории на этот раз хорошо слышен. Кажется, Рей даже расслышала, как Финн в отчаянии бормочет что-то у неё за спиной. — О? — голос Праксис чуть не урчит от удовольствия. — Так объяснитесь. Быть может, это ваш однояйцевый близнец освободил преступника Кайло Рена? Губы Рей сжимаются в тонкую линию. — Я не оспариваю факты. Да, это я на голограммах. Да, я помогла человеку бежать из заключения, но лишь потому, что ему отказали в судебном разбирательстве, в то время как мне вы великодушно предоставили возможность защищаться. Но Кайло Рена я не освобождала. Он ведь умер, как вы сами упорно настаиваете. — Это и есть твоя защита? — Вроде как голос генерала Баннера. Рей переводит взгляд на ряд генералов. Как бы ей хотелось видеть лица своих судей. — Если меня осудят за освобождение человека, который давно мёртв, как вы станете объясняться перед системами? Перед Сенатом? — Этот вопрос будет рассмотрен в дальнейшем, — отмахивается Праксис. — Гораздо больше нас заботит, что делать, когда Кайло Рен возьмётся за старое и сведёт на нет усилия Сопротивления. — Не возьмётся, — твёрдо говорит Рей. — Откуда вы это знаете? — Я знаю его, — говорит она. — Он не поклонник Первого Ордена. Разве не он передал вам критически важную информацию? И сделал это более чем охотно: ему это было выгодно самому. Первый Орден гоняется за ним не меньше, чем Сопротивление. Он не обладает прежним влиянием, так что опасности почти нет. — Вы пристрастны, — уличает её Праксис. — Вы его любовница и мать его детей. Разве, по джакусскому обычаю, вы не считались бы его законной женой? — Джакусские обычаи тут ни при чём, — говорит Рей, чувствуя, как от смущения встают дыбом тонкие волоски на коже. — Я ему не жена. Он мне не муж. — Но вы его любите? — Любовь не меняет моих суждений, — говорит Рей. — Я никогда не полюбила бы человека, в которого не верю. Он не представляет опасности для Сопротивления и кого бы то ни было. — Он почти заставил повеситься нашего главного дознавателя. — Он же пошутил… Праксис выдерживает паузу, чтобы все присутствующие успели осмыслить эту реплику. Рей слегка кривится, осознав, как ужасно это прозвучало. — Как это ни назови и как бы мы ни пожелали именовать этого человека, освободив его, вы совершили акт измены, — продолжает генерал. — Позволю себе не согласиться. Сопротивление было основано на принципах равенства, справедливости и мира, а я не вижу ни того, ни другого, ни третьего в решении казнить человека без суда. — Вы здесь не в той ситуации, чтобы судить о том, какой порядок действий подкрепляет принципы Сопротивления. Единственная ваша прерогатива — делать что скажут. — При всём уважении, мои действия спасли многие жизни. Никоим образом такой человек, как Кайло Рен, не дал бы себя казнить, и никоим образом Сопротивление не могло бы предотвратить его побег. Он вырвался бы на свободу — это был лишь вопрос времени. Разница состоит в том, что я предотвратила жертвы. Праксис повышает голос. — Это к делу отношения не имеет. — Помимо этого, — говорит Рей, игнорируя её, — я не признаю полномочия Сопротивления в вопросах Силы. Представители тёмной стороны всегда были заботой джедаев. Если однажды от него станет исходить угроза в адрес кого бы то ни было, появлюсь я и остановлю его. Это моя обязанность. Не ваша. — А как вы заставите Кайло Рена ответить за его преступления? — спрашивает Праксис. — За убийство Лор Сан Текки, например? Или убийство генерала Соло? — Расплата — это не всегда наказание, это искупление. От живого и готового расплатиться должника добра больше, чем от мертвеца. Как джедай, я всегда буду стремиться восстановить равновесие, а не заставлять платить кровью за кровь. — А вы, значит, заявляете это как джедай? А не, как мы установили, влюблённая жена? — Никому я не жена, — чеканит Рей. — Думаю, мы услышали достаточно, — вмешивается генерал Баннер. — Мы собрались, чтобы решить, давать ли ход процессу, и существуют другие вопросы, которые мы прежде должны рассмотреть. Например, возможность привести в исполнение какой-либо дальнейший приговор. — Измена карается казнью через расстрел, — чувствует необходимым напомнить присутствующим Праксис. — Что не применимо к беременной, — замечает генерал Баннер. — А тюремное заключение, как мы установили, вряд ли продлится долго. Мы так долго не имели дела с джедаями, что более не располагаем средствами эффективно удерживать обладателя Силы. — Не станем забывать о заморозке в углекислоте, — предлагает Праксис. — Нет! — кричит тонкий голос с трибун. — Пожалуйста, не замораживайте мою маму! Рей ищет взглядом на трибунах Тэма, но не может его разглядеть. Она даст Финну хорошую затрещину за то, что тот привёл её сына на это слушание. — Заморозка в углекислоте — неэффективное средство сдерживания, — говорит Баннер, — и крайне опасное. Не могу дать на это согласие. — Мы удалимся, чтобы это обсудить, — говорит Праксис, как можно более колюче. Раздаётся гонг, означающий конец заседания, и генералы, разом поднявшись, начинают покидать зал. Перила вокруг Рей не опускаются. Её пока никуда не отпускают. Тем временем Финн скатывается с трибун и взбирается по ограждению. — Ты как? — Нормально. — Слушай, начнётся суд — ни о чём не беспокойся. Я кое-кого знаю. Законники. Такие классные — кого угодно убедят, что Кайло Рен был пацифистом-праведником, — говорит он. Рей улыбается. — Да правда. Всё нормально, Финн. — Нормально? — отзывается он. — Ты что, не видела Праксис? Она на тропе войны. Она смерти твоей хочет. Тэм взбирается к Финну. — Мам? Хочешь, устрою тебе побег? Я могу. — Не смей, тебя вообще здесь быть не должно, — говорит она, пристально глядя на Финна. — Как я мог отказать парню, который может всосать меня в червоточину, — говорит Финн, задумчиво ероша ему волосы. — Ты держишься слишком уверенно, Рей… Она сжимает руку друга. — Просто верь мне, — говорит она. Вскоре генералы возвращаются в зал, и гонг знаменует начало нового заседания. К какому решению они бы ни пришли, договорились они, похоже, быстро. Как только все занимают свои места, Рей скашивает взгляд, чтобы разглядеть вставшего генерала. — Выслушав показания обвиняемой, — начинает человек с голосом генерала Баннера, — коллегия с уверенностью пришла к заключению, что был совершён акт измены, игнорировать который мы не можем. Рей роняет голову и слышит разочарованное шипение Финна. — Мы убедились в наличии условий, позволяющих дать ход полноценному судебному процессу, однако… заключили, что необходимости в этом не будет, — говорит Баннер, и Рей резко вскидывает голову. — Мы не хотим, чтобы казнь такого заметного представителя нашего дела ударила по моральному духу в нашем движении, но в то же время не имеем возможности содержать вас в заключении. Тем не менее, мы осуществим право запретить вам доступ на все базы Сопротивления, включая эту. Говорю это с тяжёлым сердцем, учитывая все годы вашей верной службы. Видеть здесь вас больше не желают. — Изгоняете её — так изгоняйте и меня! — выкрикивает Финн, поднявшись на ноги. — Финн, нет! — резко говорит Рей. — Не дури! Раздражённый голос Праксис обрывает перепалку. — Тихо! Финн умолкает, а Рей вновь переводит взгляд на Баннера, который продолжает: — С этого момента вы лишаетесь права получать помощь и содействие со стороны Сопротивления. До утра вы соберёте вещи… и после этого вы для нас чужая. Ваше появление на территории Сопротивления будет расценено как незаконное вторжение. Вам понятно? Рей кивает, язык во рту как онемел. — Понятно. — Вы согласны с приговором? — Согласна. А мой сын?.. — Ваш сын — ребёнок и не соучастник ваших преступлений, — говорит Баннер почти что добрым тоном. — Мы всегда будем рады видеть его среди нас как внука нашего высоко чтимого генерала. — Спасибо, — тихо говорит Рей. — Тогда дело закрыто. Вновь раздаётся гонг, слепящие лампы гаснут. Ограждение опускается, и она свободна. Перед глазами плавают круги, но она наконец может разглядеть стоящих перед ней генералов. Её взгляд останавливается на Праксис, взор которой полон сурового негодования. С этим решением она была не согласна, но голоса других генералов перевесили. В частности, голос Баннера. Не дожидаясь, пока друзья на неё навалятся, Рей спускается, проходит через амфитеатр и протягивает руку генералу Праксис. — Простите, что доставила вам неприятности, генерал, — говорит она с уместной сдержанностью. — Я не дам вам повода вновь услышать обо мне, обещаю. Праксис глядит на протянутую руку как на дохлятину, всем своим видом давая понять, что могла бы проигнорировать её и была бы права. Поколебавшись чуть дольше необходимого, генерал пожимает Рей руку, один раз вяло и неловко встряхнув её, после чего быстро убирает свою. Бросает последний холодный взгляд и уходит. Остальным генералам Рей также пожимает руки. Они покидают зал — все, кроме генерала Баннера. Он медлит. Спустившись вниз к Рей, мягко и выжидательно смотрит на неё. — Это правда, что генерал Праксис получила повышение благодаря своим действиям на Чанкату? — спрашивает она. — Так говорят, — отвечает он не без любопытства. Рей хмыкает, слегка кивает головой. — Думаю, вам стоит расспросить об этом её подчинённых и изучить денежные переводы, которые она делала им последние десять лет. Генерал Баннер протягивает руку с лёгкой улыбкой. — Спасибо. Думаю, так и поступлю. Его рука большая и тёплая. Рей скользит по поверхности его воспоминаний и думает, что перед ней ум более достойный быть лидером Сопротивления, чем иные, которых она может назвать. Затем он тоже выходит, и всё наконец закончилось. — Рей, ни о чём не беспокойся, — говорит Финн, подходя сзади. — Мы убедим генералов изменить решение — точно убедим. — Давай просто пойдём домой, Финн, — говорит она ему с улыбкой. — Наверное, это моя последняя ночь здесь, и я хочу провести её с друзьями.

***

Возможно, импровизированная вечеринка — не то, чего она ожидала, но гулянья становится не избежать в тот самый момент, когда их находит По. Как только он заканчивает одновременно распекать и превозносить её за смертельно опасные трюки на «Тысячелетнем соколе», обитатели военгородка вновь шумно распечатывают бочонки сурильского пива. — За нашу новоявленную изменницу! — тостует По. — И, надеюсь, неминуемую отставку нашего дорогого генерала Праксис. Рей окидывает взглядом друзей, без лишних слов простивших и радушно принявших её обратно. Раскрасневшаяся Джессика Пава за третьим бокалом пива близко склонилась к Фионе; та ей что-то рассказывает, а Финн в это время с подозрением смотрит на них обеих. Тэм тянется к спиртному — Рей как бы между делом отодвигает бокал подальше от него. По забалтывает Лею, и отставной генерал благосклонно улыбается ему. Пришли и другие: Снэп, Эматт, Корра и Лив Ливелла. Наверное, их можно простить за то, что сторонились её; каждый её приветствует и говорит, что будет скучать. Когда Финн находит музыкальный плеер По и принимается показывать танцевальные па, которым научился у народности, известной своей бескостностью, начинается веселье. Рей чувствует руку на плече и, повернувшись, видит Лею. — Я внезапно ощутила свой возраст, — говорит она с кривой улыбкой. — Пойду-ка я на боковую. Мне на сегодня хватит. Рей учтиво выходит с ней в тёплую ночь. На улице так тихо, что, кажется, мысли слышны. — Финн вывихнет себе что-нибудь, — предупреждает Лея. — Разве что к концу бочонка, — говорит Рей. Лея недолго молчит, созерцая спящую базу вокруг. — Ты не слишком расстроилась из-за изгнания, а? — Я этого ожидала, — говорит Рей. — Не просто ожидала. Ты дала генералу Баннеру чертовски хорошую взятку, чтобы заручиться. — Можете и так считать, — говорит Рей, пожав плечами. — Вы же не станете мне говорить, что из Баннера вышел бы худший лидер, чем Праксис? — Баннер был моим протеже… так что вряд ли я стану жаловаться, если уж ты считаешь, что Праксис пришла к власти бесчестным путём. Не скажу, что удивлена. — Лея вздыхает и оборачивается к Рей. — Но ты ведь и сама хотела уйти. Сопротивление тебе больше не подходит. Рей кивает. — Я и так собиралась, — признаёт она. — Куда полетишь? — На Лин-Сен. Вы… могли бы полететь со мной. — Мой сын там будет? Рей тоскливо ёжится. — Нет. — Тогда, может, прилечу как-нибудь… когда уверюсь, что больше не нужна этим идиотам генералам, — говорит Лея. — Хотя не знаю, понравится ли мне жить с джедайским орденом под боком. У меня от них всегда был мороз по коже, но я не решалась признаться Люку. Он так над ними трясся. Рей чувствует, что не может сдержать улыбку. — Предложение всегда будет в силе. Думаю, общение с вами будет Тэму полезно. — О, ну конечно, мечта каждого десятилетнего мальчишки — старушка лет шестидесяти пяти, с которой можно потусить. Но Лея улыбается и выглядит уже не такой постаревшей. Она сжимает руки Рей и подмигивает ей. — Возвращайся к гостям, Рей. Ты ещё молода. Рей провожает взглядом тающую в темноту Лею — грациозную в любых обстоятельствах. Повернувшись, она видит Финна в дверном проёме квартиры По. Судя по выражению его лица, он слышал большую часть разговора с Леей. — Так ты всё спланировала, м? — говорит он холодновато. — Добиться изгнания и устроить себе миленькие каникулы? Она закатывает глаза. — Возрождать орден джедаев мало похоже на каникулы, — говорит она. — И я уже давно этого хотела. — А его с тобой не будет? Повесил на тебя двоих детей и теперь даже помогать не станет? — Не всё так просто, — говорит она, чувствуя тяжесть в груди. — Просто у нас слишком разные пути… — Но ты его любишь, — говорит Финн, хмурясь. — Ты на слушании так и сказала. Рей слегка прикусывает губу. Финн шумно выдыхает и берёт её за локти. — Слушай, Рей, мне в общем всё равно, кого ты любишь. Я знаю, не всегда этим можно управлять. Единственное, чего мне всегда хотелось, — это чтобы ты была счастливой. Когда ты вернулась с той луны, я думал, он навсегда лишил тебя радости. Что бы он ни совершил помимо этого, за это я его простить не мог. Но если любовь к нему делает тебя счастливой, люби его. — Ты нас благословляешь? — спрашивает она, изумлённо глядя на него. Он вздрагивает. — Я всё ещё, типа, надеюсь, что его разорвут на части гундарки … но, кажется, давно уже понял, что ты идёшь странным путём, Рей. Не думаю, что про тебя однажды можно будет сказать «обычная». Что бы ты ни решила предпринять, ты знаешь: я тебя всегда поддержу. Горячие слёзы вдруг наполняют её глаза, и она бросается обнять его. — Я люблю тебя, — говорит она, и слёзы скатываются по её щекам и капают ему на плечи. — Я не хочу тебя оставлять! — Эй, эй! — он утешающе хлопает её по плечу. — Ты будешь не так уж далеко — пара часов через гиперпространство, так? Я буду прилетать к вам, а Тэм будет прилетать к нам, и мы будем видеться чаще, чем виделись, когда жили на одной базе. От меня так просто не отделаешься, Рей. Ответом ему лишь тихий задушенный всхлип. — Лучше пойдём обратно, пока Фиона не забеспокоилась. И, серьёзно, ты мне всю одежду вымазала. — Прости, — говорит она, вытирая нос. — Я не хотела. — Ну, ты через многое прошла, так что, может, и прощу. Финн обнимает её за плечи и уводит внутрь. Музыка гремит, и вечеринка в самом разгаре: Фиона нашла закуски. — Смотри, как они рады, что ты улетаешь, — замечает Финн. Обхватив за талию, По увлекает её танцевать. — Обещай, что не забудешь то, чему я тебя учил, — говорит он. — Чему? — спрашивает она. — О нет — уже? — вздыхает По и глубоко откидывает её в танце назад, отчего слезы у смеющейся Рей окончательно высыхают. Для последней ночи в качестве участницы Сопротивления она неплохо провела время с друзьями. Не тронув и капли алкоголя, она весела и румяна. К ней закрадывается нехорошее чувство, что убрать все напитки подальше от Тэма не удалось: к полуночи мальчик свернулся калачиком в уголке и крепко уснул, несмотря на разгул взрослых. Когда вечеринка наконец начинает затихать и друзья признают, что перестарались, Рей подхватывает сына на руки и относит в свободную спальню. Но сама уснуть не может. То ли после всех переживаний дня, то ли разгулявшись на вечеринке, то ли из-за сбитых внутренних часов. Она подсаживается к Тэму и ищет через Силу притяжение своей второй половины. Когда он думает о ней, она видит его кристально ясно. Что-то проскакивает сквозь пространство между ними, и она ловит проблеск того, что наблюдает он: видит, как двигаются его большие руки по пульту управления, слышит одиночество, в которое он завернулся. Она тянется к нему и молчаливо спрашивает: «Как ты?» — но чувствует, что он закрывается от неё. Ему всё ещё больно из-за их расставания. Наверное, пройдёт время, прежде чем ему захочется говорить с ней. Рей ложится рядом с Тэмом и заставляет себя переключиться на что-нибудь другое. Так всю жизнь можно провести, чувствуя себя несчастной. Завтра начинается новая жизнь. Завтра она сделает шаг, который следовало сделать много лет назад. Наступает утро. Борясь с похмельем различной тяжести, друзья вновь приходят проводить её. Настал черёд Финна разводить у неё на плече сырость, и она не отпускает его из объятий дольше остальных, хоть они и обещают друг другу видеться. По удаётся сохранить невозмутимый вид, однако он впервые признаётся ей, что всегда относился к ней как к младшей сестре. Затем он вручает Тэму свой шлем, и Рей никогда прежде не видела такого благоговейного выражения лица у мальчика. — Но он же тебе нужен! — говорит Тэм. — Тебе тоже, — отвечает По. Лея сдержанна, но не выглядит такой удручённой, как остальные. — Когда придёт время родиться второму ребёнку, я прилечу. Позаботься к тому моменту о постели для меня. — Конечно. Рей крепко обнимает её и понимает, что материнские объятия ей никогда не придётся воображать, поскольку Лея давно ей как мать. Больше нечего сказать на прощанье, нечего больше взять с собой. Поднимаясь по аппарели на «Сокол», она не оглядывается. Пристёгивает Тэма в кресле. — Теперь мы летим на Лин-Сен? — спрашивает он, надев на голову свой новый шлем, который на нём неустойчиво болтается. — Да, — говорит она. С блаженным стоном Тэм бьёт пятками по креслу и, когда корабль начинает подниматься, вытягивается, чтобы энергично помахать собравшимся внизу. Рей тоже последний раз прощально взмахивает рукой. После этого те пропадают из виду, и весь обзор заполняет голубое небо. — Знаешь, прошли тысячи и тысячи лет с тех пор, как Лин-Сен видели в последний раз, — говорит Рей. — Я почувствую себя ужасной дурой, если её там не окажется. — Уверен, окажется, — говорит Тэм, поправляя микрофон на шлеме. — Можно спросить, почему ты так уверен? — Не. Рей чуть улыбается ему. Они покидают атмосферу и выходят в темноту космоса. Рей настраивает координаты, которые держала в голове ещё с момента, когда нашла их на Ач-То. Гиперпривод гудит и напрягается, и корабль рвёт вперёд, проносясь между звёзд. — У меня будет своя комната? — спрашивает Тэм. — Думаю, да. — Большая? — Почему нет. — Что мы будем есть, когда прилетим? — На первое время у нас есть запасы еды, а потом будем выращивать сами. — Мы станем фермерами? — Джедаями. — Фермерами-джедаями? — Ты всю дорогу будешь вопросы задавать? — Тебя это раздражает? Она вздыхает. — Иногда надо просто подождать и всё увидеть, Тэм. Будущее не высечено в камне, даже для тебя. Тэм молча обдумывает это целых три минуты, а потом засыпает её новыми вопросами. Там будут компьютеры? А животные на планете есть? Он сможет наконец играть на улице, не боясь замёрзнуть насмерть или перегреться? По мере приближения к точке выхода он постепенно утихает и подаётся вперёд в кресле, чтобы с жадным вниманием охватить взглядом их новый дом. Их взорам открывается зелёная сфера, с голубыми прожилками и белыми завитками облаков. При виде этого Рей издаёт лёгкий вздох облегчения и чувствует при этом что-то ещё: словно припомнила нечто давно забытое. Она уже видела это место — в воспоминаниях других, давно ушедших людей. Но, возможно, и где-то ещё раньше. Это чувство лишь нарастает по мере того, как она ведёт «Сокол» на посадку, заходя над покрытыми зелёным ковром округлыми холмами среди чистых озёр. Она полагается на интуицию, которая выводит её к храму Сен. Он возвышается над океаном, изумрудный и открытый, и она понимает, что знала это место всю свою жизнь — из снов на Джакку и, возможно, ещё до того. Прицепившееся к скале, среди залива растёт дерево. Только теперь, спустя тысячи лет, это уже не дрожащее деревце, а высоченное краснолистное древнее растение, отбрасывающее длинную тень на воду. — Вижу рыбу! — кричит Тэм. Храм так незаметно вписался в гору, что, не знай о нём Рей, она могла бы пропустить его. Пасть пещеры манит её; она направляет «Сокол» внутрь и сажает на гладкую платформу — слишком ровную и плоскую, чтобы происхождение её могло быть природным. — Прибыли? — спрашивает с восторгом Тэм. — Прибыли. Он первым бросается на выход и достигает трапа прежде, чем двигатели полностью остановились. В древнем ангаре внутри скалы всё не совсем так, как ей «помнится». Не было широколистных ползучих растений, которые покрывают чуть ли не все поверхности и почти закрывают широкий трапециевидный проход в глубине. Тэм кидается на разведку, но Рей подзывает его назад. — Это может быть опасно. — Вряд ли! — отмахивается он и исчезает в проходе. — Тэм! — рассерженно зовёт она. Тысячи лет запустения вряд ли превратили это место в безопасную игровую площадку, и страшно подумать, сколько потребуется работы, прежде чем оно станет пригодным для проживания. Рей устремляется за Тэмом и оказывается в длинном прохладном коридоре, выложенном гладким жёлтым камнем, который змеится внутри горы. Тут есть комнаты, и залы, и ответвляющиеся коридоры. Некоторые завалены, у некоторых, залитых светом и заросших вьюнками, провалился потолок, а иные в нетронутом состоянии, словно их покинули только вчера. Коридор выходит в просторный зал. Красный узорчатый пол укрыт пылью и растениями, пробивающимися сквозь трещины в скале. Здесь она нагоняет Тэма; тот глядит на потолок. Через его круглое отверстие комнату наполняет дневной свет. — Совсем как храм на Ач-То, — говорит она. — Только больше. И совсем как на Ач-То, в центре возвышается гладкий камень со сквозным отверстием. Только здесь он один, второго нет. Этот храм создан только для Сен. Света. — Это важная комната, да? — говорит Тэм. — Да. — Можно, здесь будет моя спальня? Со смешком она игриво отталкивает его голову и идёт к камню в кругу света. — Давай-ка посмотрим, — шепчет она себе и легко пробегает пальцами по древней породе. В этом она уже не новичок; раньше прикосновение к такому камню могло повергнуть её в не отпускающий транс, а теперь она знает, как сдержать то, что камень готов показать ей. Она понимает, что впустить, а что оставить снаружи, и бегло проглядывает воспоминания настолько богатые, что понадобились бы годы, чтобы по-настоящему изучить их. Затем следует долгий период покоя и заброшенности; одиночества, которое тянется тысячи лет, пока… Рей, ахнув, отрывает руку. Тэм смотрит на неё. — Что такое? Она едва его слышит и отчаянно оглядывается вокруг. Там! Следы в пыли, уходящие через один из многочисленных выходов из зала. Рей бросается бежать по следам и оказывается в проходе, открытом с одной стороны всем стихиям. Здесь следы кончаются: пыль под открытым небом выдул ветер, — но теперь Рей идёт по зову сердца. Она бежит, перепрыгивает через завалы и попадает через проход в одну из самых нетронутых комнат, которые ей попадались. Она замедляет шаг, давая Тэму возможность догнать её. — Что происходит? — спрашивает он, осматриваясь в пустой комнате: на полу грудой лежат предметы, похожие на старинную мебель. Но за этой комнатой — ещё одна, или это балкон? Она наполнена светом, укрыта от непогоды, а вытесанные из камня перила позволяют стоять и созерцать великолепные величественные холмы и озёра. Быть может, позже Рей найдёт минутку, чтобы насладиться видом. А сейчас его загораживает человек, прислонившийся к каменному краю бедром и вглядывающийся вниз. Когда он поворачивается и поднимает на неё взгляд, он не выглядит и вполовину настолько удивлённым, как она при виде его. — Что ты тут делаешь? — изумлённо спрашивает она. Не успевает он ответить, как Тэм проносится мимо неё. — Папа! Тэм врезается в отца с такой силой, что Рей на мгновение до ужаса пугается, что они оба перевалятся через край. Но тот быстро приходит в себя от неожиданности и, не подав виду, похлопывает мальчика по спине. До Тэма наконец доходит, и он отступает. Однако ликование не сходит с его юного лица. Рей тоже хочется обнять его, но что-то её удерживает. — Как ты оказался здесь раньше меня? — спрашивает она, не веря своим глазам. — Твоя предметная память — полезная штука, — говорит он. — Я взял координаты из твоих мыслей… на случай, если понадобится отыскать тебя. — Так ты передумал? — выдыхает она. Он почти равнодушно пожимает плечами. — Пройдёт немало времени, прежде чем ты обустроишься здесь… Полагаю, я могу помочь хоть в этом… — Тебе стало тошно одному. Даже дня не выдержал, — говорит она, изогнув губы в улыбке. — Это не значит, что я был неправ, — с достоинством говорит он. — Что бы ты ни надеялась создать в этих стенах… частью этого я быть не могу. Он вновь переводит взгляд на простирающийся внизу мир, и Рей чувствует, как сердце падает. — Если это храм Сен, то где храм Лин? — спрашивает он. Она проходит вперёд и встаёт так близко к нему, что их ноги соприкасаются. Тёплое чувство родства разливается по её телу с такой силой, что она прикрывает глаза. Подняв руку, она показывает на далёкую вершину острова, едва различимого на горизонте. — Вон там. — Гм. Да, — кивает он, словно определяется с чем-то. — Беру. — Берёшь? — Если это твой храм, тот будет мой. — Твой храм? — Хватит повторять каждое моё слово. Рей не сводит с него взгляда. — Ты что, собираешься основать собственный орден? — Почему нет? — Т-ты же тёмный! — А ты светлая. Кто-то же должен держать тебя в узде. Она открывает рот, чтобы возразить, но он прижимает палец к её губам, заставив её замолчать действенней, чем с помощью Силы. — Я тоже разглядывал камни, — говорит он. — Ты сама сказала, что тебе известен старый уклад Ордена: он поддерживал равновесие между тьмой и светом. Я нужен тебе здесь. Если ты и правда стремишься к равновесию, мы нужны друг другу. Рей сталкивает его руку. — Иногда ты говоришь разумные вещи, — говорит она с неохотой. — Не уверена, что мне это нравится… — И мне, — говорит он. — Неужели мы пришли к согласию? — Похоже на то. Она позволяет медленной улыбке тронуть свои губы. Он улыбается в ответ, и от этого её сердце кувыркается в груди. — К тому же понадобится многое сделать, чтобы приспособить это место для жизни. Тебе понадобится помощь, и кто знает, сколько времени это займёт. Возможно, к моменту, когда оно будет готово, у нас уже будет третий… — Третий! Не шути даже! — Она со смехом пихает его в плечо, но слёзы уже пугающе близко — неудержимая переполненность, которая приходит с облегчением и чистой радостью. Тэм облокачивается на каменную ограду. — Значит, ты остаёшься с нами, Кайло? — спрашивает он. Мужчина смотрит на него тёмными глазами, такими же сияющими, как волны внизу. — Просто Бен, — говорит Бен.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.