***
Мои ноги буквально отнимаются. Я почти без чувств, как и, уверен, Мацумото позади. Но скоро финиш. И уже несколько улиц пройдено пешим ходом, — значит, он не умрёт под конец. И мне плевать, что он совсем плохо выглядит: что держится за сердце, сводит брови к переносице, смотрит мне в спину — при любом раскладе, при совершенно любом, плевать. Кем бы он там ни был. Его шаги еле слышные и быстрые. Такими темпами он мог бы и обогнать меня на несколько секунд, если бы постарался. Но он предпочитает быть позади. Ровная осанка даже в такой момент и лёгкость, холодная невозмутимость и какой-то расчёт, — это заставляет меня по-чёрному завидовать ему, его этим качествам. Я ловлю боковым взглядом мелькания его силуэта в витринах магазинов. Ранний вечер плавно переходит в поздний. Людей то убавляется, то прибавляется. Он идёт след в след за мной и игнорирует чей-то звонок, боясь упустить меня из виду, если отвлечётся на разговор. До конца марафона осталось всего-ничего. Улицы постепенно загораются неоном. Я сдавленно выдыхаю, разминая плечи и вращая головой. Борцовку хоть выжимай, ровно как и волосы на голове. Из обуви, наверное, потечёт, сними я её. Ужасно жалею, что опрометчиво подписался на эти соревнования, одетый именно так. Но это не так уж и мешает. Мацумото позади запинается о собственные ноги, но обыгрывает это как своеобразный «старт». И вот уже, задевая своим плечом моё, обгоняет. Я замечаю в последний момент столкновения часть его бледного лица с рдеющей щекой, приоткрытые в тяжёлом дыхании губы, мокрые у корней волосы и блестящую от пота шею. А после вижу уже только узкую спину, которой он прибавил габаритности очередной огромной паркой, и обтянутые чёрными узкими брюками худые ноги, обутые в высокие стильные кроссовки. В этот раз я прогнал его за собой кругом по кварталу. И он до сих пор в силах закончить марш-бросок. Конечно, первым он сегодня не станет, потому что форы от меня ждать не придётся. Но пара секунд триумфа обеспечена, вкупе с каким-нибудь комплиментом от меня.***
Даже издали можно было заметить этих двоих — Широяма и Такашима просто притягивали к себе чужие взгляды. Юу стоял на лавке в ожидании и «посигналил», только лишь завидев нас с Мацумото. Ещё он что-то кричал по поводу того, что я сдулся, и Така просто обязан в этот раз надрать мне задницу. Но отвечать ему было бесполезно. Кою же просто стоял рядом, придерживая Широяму за талию, и светил рыжими-рыжими волосами наряду с нестандартной одеждой. По его лицу, будь я ближе, я бы смог понять, что он меня за что-то укоряет в уже который раз. Но издалека этого было не рассмотреть. Я просто прибавил ход. По Мацумото было заметно, что он больше не может. Он в последней попытке разорился на полминуты бега в быстром темпе, но в итоге всё равно встал на месте, опираясь руками на колени. Его шатало из стороны в сторону и било будто ознобом, колени подгибались, и он будто собирался рассесться прям на том месте, где остановился. Но, всё же, упрямо, как и всегда, стоял на ногах, собираясь с силами. Обогнать его в таком состоянии не составило труда. Тем более что под конец наше соревнование стало вовсе на него, соревнование, не похоже. Я опередил Мацумото, трусцой добегая до парка, где находились Кою и Юу. И сегодня я точно не могу сказать, что он проиграл мне всухую.***
Широяма протягивает полбутылки негазированной воды; я в благодарность киваю и в этот же момент несильно получаю от Шимы по хребту. Он серьёзно смотрит на меня и, как бы между прочим, кивает в сторону, где я позже вижу еле плетущегося Мацумото. Он неловко трёт шею рукой и хмурится, вглядываясь в землю. — Мог бы и навстречу ему пойти, идиот, — на это заявление я лишь усмехаюсь и открываю бутылку, опрокидываю её дном вверх и припадаю к горлышку. Уже нагрелась… После бега я не до конца отошёл, поэтому через глоток-два задыхался, вынужденный прекратить тянуть воду с горла. Между глотками я глубоко вдыхал, стараясь быстрее привести дыхание в норму. И пойти ему навстречу я не собирался. — Завали, — я просто наблюдал за Мацумото. Он уже почти возле нас. Кою неловко машет ему рукой, Юу подходит и обнимает с боку за плечи. Я просто стою с бутылкой в руках и смотрю на него. Уставший, взмокший, глубоко дышит. Но он улыбается и сконфуженно поджимает губы на реплики Широямы, потом поднимает голову и смотрит на меня, пряча руки в карманах своей парки. Он умудряется, сам того не осознавая, шикарно выглядеть даже после такой встряски. — Садись, отдыхай, — Шима двигает свой рюкзак с края скамейки и за локоть тянет Мацумото присесть. Но тот на «отвали» пожимает плечами и подходит ко мне, несмело забирая из моих рук почти пустую бутылку воды. Кажется, кто-то обещал ему комплименты? .. Пусть будет. Я прижимаю Таканори к себе за талию, склоняя голову к его холодному уху, — он выдыхает через нос, отрываясь от питья, и смотрит мне в лицо, глотая воду из-за щёк. Поцелуй под скулой получается какой-то нежный, и в подспорье этому я серьёзно говорю: — Хорошо поработал сегодня, — на меня удивлённо смотрят. Я выкручиваюсь. — Красиво проиграл. Такашима в стороне с досады громко чертыхается и оседает на скамейку, доставая из рюкзака целую бутылку воды. Широяма начинает смеяться, трогая Кою по голове. — Я даже не удивлюсь, когда он кинет тебя из-за того, что ты кусок дерьма, — в сердцах выплёвывает в нашу с Мацумото сторону мой друг, веселя Юу ещё больше. Я ничего не отвечаю, хмыкая на это резкое заявление, и чувствую, как Таканори обнимает меня за талию тоже и прислоняется головой к моему плечу. — Съел? .. — я вопросительно вздёргиваю бровь, целуя подыгравшего мне Мацумото в колющиеся волосы на виске. На лице Юу проскакивает эмоция, типа «Ты серьёзно?», и он зажёвывает свою нижнюю губу, отворачивая голову в сторону в очередном приступе веселья. Таканори же подставляется лицом, провоцируя на поцелуи в губы; приходится уважить… Его дыхание сразу же сбивается, как только я отвечаю ему; рот приоткрывается шире, когда я толкаюсь в него языком, и его рука на моей талии закрепляется сильнее, наглаживает бок, стоит мне отстраниться хоть на миллиметр. Под конец он собирает борцовку складками в кулаке одной руки, вторую укладывая на моё бедро чуть выше линии пояса на джинсах. Между пальцами этой же руки он сжимает горлышко уже пустой бутылки из-под воды. — Рано или поздно, но это случится, — ты ещё вспомнишь меня! — Кою не желает оставаться в долгу, поэтому нам приходится выслушать очередное его предсказание. Парковые деревья зашумели листьями над нашими головами. Я в последний раз толкаюсь языком в рот Таканори, даже прикрывая глаза от нахлынувших эмоций, и показательно выставляю руку с жестом «фак» перед собой, отрываясь от него; для пущей эффектности даже демонстрирую Такашиме язык, стараясь скорчить дерзкое выражение лица. Он только недовольно хмурится в ответ в этот раз, и Юу не упускает возможности, прижимая его голову к своему бедру и запутывая свои длинные пальцы в рыжие-рыжие волосы моего друга.***
Нам было лет по двадцать, когда мы познакомились. Дело было на вписке, куда мы с Такашимой и Широямой попали по знакомству. Тогда там и встретился Мацумото. В компании таких же, как и он. Весь из себя красивый и гордый. Он уже тогда был уверенным в себе. Знал себе цену и пытался извлечь выгоду из знакомств. А мы искали «спонсора» на вечер. И просто подошли познакомиться, ни на что не рассчитывали. Ну, а Таканори предложил погулять с ними… Очень кстати. Так и зацепились друг за друга. Мацумото Таканори из элиты. И Сузуки Акира из простых.***
У него изящные тонкие кисти, ухоженные руки; приятное лицо и всегда колючие, вытравленные и сто раз перекрашенные недлинные волосы, которых он постоянно касается. У него стройное тело, худые ноги, по поводу длины которых он постоянно комплексует. Одевается он всегда стильно и необычно, приятно пахнет и носит с собой вместительную сумку. С кем-то постоянно говорит по телефону и хочет держаться со мной за руки. Ещё он бестактный пошляк и начинающий вокалист, который не любит танцевать один. И всё это Мацумото Таканори, с которым я познакомился на вписке… Если бы сегодня Кою не пригласил его с нами, то ничего бы этого не было: мы бы не стали бесполезно соревноваться друг с другом в очередной раз, тратиться на воду и провожать его обратно до дома. И мы бы уже давно разошлись. Вот только Такашима постоянно усложняет мне жизнь. В каждой бочке, как говорится… Мацумото плетётся рядом, болтая нашими сцепленными в замок руками. Юу и Кою идут немного впереди. Уже довольно поздно. Я бы с удовольствием прилёг где-нибудь до утра. Но, увы… Мимо проходят люди, численность которых с сотен и тысяч уменьшилась до десятков и сотен. Я глажу руку Таканори большим пальцем и иногда смотрю в его сторону. Он крепко стискивает в своей ладони мою и просто идёт рядом, стараясь попадать в ногу со мной. Тогда, на вписке, за приглашение от Таканори пришлось «заплатить». «Отдавал долг», разумеется, я. Тогда мы впервые и перепихнулись: я — по пьяни, он — на трезвую. И как-то спелись с того раза. До подушек-одеял дело больше никогда не доходило, но, всё же, то, что было, зацепило. Кою подстегнул на «отношения», и завертелось…***
Ожидать прихода метро, находясь в объятиях Мацумото, чтобы посадить его и отправить наконец домой, — это уже в порядке вещей. Широяма разговаривает с Кою, устроившись на скамейке возле нас. А сам Кою снова следит за мной и Таканори, лишь, поспорю, в пол-уха слушая Юу. Таканори обнимает обеими руками за талию, сужая мою свободу до кольца из своих рук. Мои же руки находятся в задних карманах его брюк; именно поэтому мой рыжий друг так и смотрит, но я стараюсь пропускать молнии, которые он метает в меня из-за этого. Тем более, что я ничего такого не делаю. И за своими отношениями мы способны уследить сами, безо всякой помощи. Состав начинает шуметь вдалеке через несколько минут. Мацумото прикладывается головой к моей груди и выпускает из объятий, вылавливая мои руки из своих карманов. Мы стоим так какое-то время, прежде чем мимо начинают мелькать вагоны метро. Я хмыкаю на его улыбки и в последний раз целую, до сих пор помня, что обещал комплименты. А он шагает вплотную снова и обнимает за шею. Таканори хоть и настойчивый, но странно нежный. — Давай, Така, — Кою в очередной раз вклинивается между нами. Я цокаю и отступаю от Мацумото на шаг назад. Он вздыхает и поджимает губы. — Бывай, — я киваю, закладывая руки в карманы; сбоку появляется Юу, тоже прощается. Объявляют об отправлении через минуту. Така машет всем нам рукой и заходит в полупустой вагон, становясь возле дверей, снова машет. Пальцами до побеления сжимает поручень. Да уж… Если бы я предложил ему прямо сейчас поехать ко мне, то он бы передумал ехать домой? Я усмехаюсь в сторону, замечая его взгляд на себе. А двери закрываются — об этом предупреждают — и объявляется следующая остановка, состав трогается. Мацумото скоро будет дома.