***
*** Второй раз просыпаться было куда легче. Полежав немного, я открыла глаза, что бы уже через мгновение широко распахнуть их в удивление: белый потолок, белые стены с окном справа от меня, за которым светит солнце, и я лежу на узкой кровати с белым одеялом. На стене напротив меня висел странный прямоугольник черного цвета. Справа от кровати на подставке стоял еще более странный ящик светло-серого цвета. Посередине него была движущая картинка, на которой двигалась полочка, подскакивая вверх. Так он еще и издавал противный пищащий звук. Пип пип пип. Теперь понятно, почему у меня болит голова. Сразу же после пробуждения я не могла вспомнить, что случилось, и как я оказалась в столь странном месте. Но уже совсем скоро, после осмотра комнаты, в голове достаточно прояснилось, что бы все вспомнить. Это оказалось настолько неожиданно, что я подскочила на кровати, а следом начала быстро озираться. Видимо меня услышали, раз дверь слева отворилась, и внутрь зашла женщина. Я сразу же бросилась в ее сторону, быстро спрашивая: — Ворон! Со мной был ворон! Где он?! Женщина подскочила ко мне и, взявши за плечи, спокойно проговорила: — Тихо-тихо, успокойся. От ее голоса и слов мне стало только хуже, и я стала вырываться. Хотела докричаться до нее, повторяя и повторяя «Где ворон?!» Видимо из-за истерики я не заметила еще одну вошедшую. Только почувствовала болезненный укус в руку, а следом меня уже клонило в сон.***
*** Просыпаясь в очередной раз, я твердо решила выяснить, где я и что случилось с вороном. Перед тем как открыть глаза, решила немного послушать. В комнате было двое: женщина и мужчина. — Как она? — спросил мужчина. — Лучше. Правда, как только очнулась, у нее началась истерика, — ответил уже знакомый голос пожилой женщины, — может, хоть вы ее успокоите, как только проснется? — Попробую. Стараясь лежать тихо, что бы ни выдать себя, я четко услышала звук открываемой двери. Как только она закрылась, послышались шаги, и на какое-то время стало тихо. Прозвучавший резко вопрос заставил меня вздрогнуть: — И долго ты собираешься притворяться спящей? — голос мужчины прозвучал насмешливо и чуть иронично. Открыв глаза, я встретилась взглядом со светло — карими, даже чуть желтыми глазами. Резко сев на кровати, я рассмотрела и самого мужчину: высокий, волосы черного цвета до плеч, узкое лицо и ироничная улыбка дополняли картину. Но было в нем что — то знакомое, какое — то чувство подсказывало бежать. Пытаясь понять, в чем дело, я упустила момент, когда мужчина взял стул у двери и сел возле кровати. — Может, познакомимся? Мое имя Чарльз де Мортимер. А тебя как зовут? — Ми… Миранда, — неужели это еле слышимое сопение мой голос? — Очень приятно. А фамилия у тебя есть? — я уже хотела ответить, как в голове послышался столь родной голос: «Скажешь ему имя рода, и нас вернут родителям. Хочешь?» В ответ я покачала головой. Видимо, господин Чарльз принял это за ответ на свой вопрос, раз нахмурился и вперился в меня взглядом. Следом его глаза засветились зеленым светом, и он повторил свой вопрос: — Так какая у тебя фамилия? — в ответ я только распахнула в удивление глаза и не смогла придумать ничего лучше чем: — А почему у Вас глаза светятся? Похоже, я спросила что — то не то, раз он удивленно на меня посмотрел, от чего его глаза утратили свое необычное свойство. Под нос он еле слышно пробормотал: «Занятно» Немного промолчав, он проговорил: — Это я нашел тебя в Центральном парке 4 дня назад. Выглядела ты прямо сказать не очень, — он, похоже, хотел сказать еще что — то, но я его перебила: — Вы видели ворона? Он был со мной. Пожалуйста, скажите что видели его, — я уцепилась за его рукав, чувствуя что опять начинается истерика, а на глаза наворачиваются слезы. — Ты потеряла игрушку? — мужчина явно был в недоумении и не мог ничего понять. — Нет, это живой ворон! — воскликнула я, пытаясь бороться со слезами, и уже тише добавила, — надеюсь, что еще живой. Отпустив его рукав, я вытерла рукавом рубашки глаза и посмотрела на господина Чарльза с надеждой. Вдруг и вправду видел? — Не видел, — после этих слов у меня перехватило дыхание, — но если хочешь, могу поискать. — Правда? Пожалуйста, это очень, очень важно! — и опять слезы. Да что ж такое? Я когда-нибудь успокоюсь? Мужчина встал, погладив меня по голове. Он уже направлялся к двери, как я резко вспомнила, чем же он мне знаком. — Простите, пожалуйста, а можно вопрос? — остановила я его перед самой дверью. — Конечно, спрашивай, — он даже улыбнулся мне. Хоть я и не увидела в улыбке того, чего ожидала, все же спросила: — А почему вы не боитесь солнца? Разве вампирам оно не вредит? Конец POV Миранда POV Чарльз де Мортимер/Ниггер После вопроса ребенка я некоторое время не знал что сказать. Потом все же решил уточнить: — С чего ты взяла, что я вампир? — но ответ поразил меня еще больше чем вопрос: — Понимаете, — замялась девочка, пряча глаза, — у моей мамы есть друг вампир, Эйдан его зовут. Так вот, он как-то раз меня очень сильно напугал, сделал вид, что хочет укусить. Мама ему не дала, даже клыки вроде сломала, — немного задумавшись, Мира продолжила, — после этого случая меня научили распознавать вампиров. Чувствовать их, точнее объяснить не могу, — глубокий вдох и, подняв на меня глаза, она уверенно сказала, — так вот, я чувствую, что вы вампир. От такого ответа я даже сел, слава Богу, что не мимо стула. Вот как можно научить пятилетнего ребенка ощущать вампиров? Она сама хоть человек? Этот вопрос я и озвучил, на что получил еще более интересный ответ. Все также опустив взгляд она выдала: — Ну, на сколько я знаю мой род основали демоны. Вот сижу и думаю, во что я влип? Немного поразмыслив о своем везении, я все же решил уточнить одну деталь: — А с каких это пор вампиры солнца боятся? Мы только слабеем от него, но не умираем. — Как это? Я ведь сама видела, какие ожоги оставались у Эйдана после солнца. Сидим оба и смотрим друг на друга в непонимании. Услышав за дверью приближение копов, решил закончить столь странный разговор: — Пойду я, наверное, ворона твоего поищу. А то к тебе гости идут, — и уже вставая и подходя к двери, я уточнил, — ты же понимаешь, что никому не следует знать про вампиров? А в ответ такой взрослый взгляд и твердое «Да».***
*** Уже подходя к Центральному парку, я никак не мог понять смысла нашего разговора. Она явно говорила правду про знакомого вампира, и что на солнце он ожоги получил, тоже. В голове не укладывается, как такое возможно. Да и еще про основание рода демонами. Ведь они не могут иметь детей от людей. Тоже непонятно. Не люблю чувствовать себя дураком. Пока размышлял, даже не заметил, как дошел до нужного мне места. Вон и то дерево, под которым я не так давно нашел девочку. Страшно вспоминать в каком состоянии она была: вся одежда в крови, руки исполосованы глубокими и не очень порезами, лоб возле виска разбит, а про запах вообще не стоит говорить. Будто в канаве побывала. Что интересно, большая часть крови на одежде была не ее. Подойдя к дереву, не сразу заметил кусты, росшие за ним. Четыре дня назад, вечером, их было не заметно. Сейчас же я решил лучше их рассмотреть и, как бы это глупо не звучало, обнюхать. Подойдя ближе и втянув воздух, я почувствовал немало запахов. Сильнее всего был запах крови, который сопровождал мою новую знакомую, но немного сконцентрировавшись, я все же уловил запах перьев. Немного наклонившись к кустам, я получил подтверждения этому: лежащее на земле перо подтверждало, что здесь и вправду лежал ворон. А если проследить запахи, то можно сделать вывод что он улетел.Не знаю, хорошая это новость, или нет, но я решил рассказать об этом Мире. Выходя из парка, почувствовал на себе взгляд. Обернулся, но никого подозрительного не увидел: вот ребятишки диск кидают на поляне, влюбленная парочка на скамейке обнимается, и парень на велосипеде едет. Решив, что подстраховаться будет не лишним, втянул воздух, что бы лучше просканировать пространство. Все то же самое, что и на глазах, только птицы на деревьях сидят, среди которых и вороны. Стоп, вороны?! Та нет, быть не может, что б за мной птица следила, это уже паранойя. С этими мыслями я поспешно покинул парк и нырнул в метро. Не хотелось бы в пробке застрять.***
*** В больнице я оказался через полчаса, и сразу же направился к Миранде. По пути встретился с доктором Клэнс, главврачом. Не удержался спросить про состояние ребенка, на что получил в ответ: — Состояние хорошее, можно уже выписывать. Правда, ей бы не помешало хорошенько отъесться. Слишком сильное истощение у нее было. — Копы сумели определить ее личность? — этот вопрос меня очень уж волновал. — Нет, — вздохнула женщина, — ее сегодня отвезут в приют при церкви св. Иоанна. Если за месяц ее родители не объявятся, то ее определят в приемную семью. На примете уже есть несколько фостерных родителей. Если бы она сказала свою фамилию, было бы проще. Но девочка наотрез отказалась что-либо сообщать о себе. Так как вопросов у меня больше не было, я поблагодарил доктора Клэнс за информацию и отправился дальше по коридору. Войдя в палату, наткнулся на взволнованные карие глаза. Она уже хотела что-то спросить, как я опередил ее: — Нет твоего ворона, улетел. — Точно улетел? — спросила девчушка, с надеждой глядя на меня. — Точно-точно. На это Мира только облегченно вдохнула и пробормотала себе под нос: «Хвала Эйфейи, жив». Кто такая Эйфейа, я спросить не успел, вошла медсестра с подносом на руках. Как только еда оказалась на подставке, девочка набросилась на нее как будто из голодного края. Хотя надо отдать ей должное: если она аккуратно, что не свойственно для детей ее возраста. Через полчаса, когда все возможное было съедено, в палату вошла доктор Клэнс со свертком одежды на руках и официальной выпиской с больницы. Пока девочка приводила себя в порядок, я ждал в коридоре. В это время ко мне подошла женщина средних лет и представилась директором приюта, мисс Хейзел. Я же, в свою очередь, поросился провести Миру в приют, на что получил согласие. До самого выхода из больницы, во время которого Миранда не переставала крутить головой и рассматривать все подряд, я не мог понять, почему так беспокоюсь за этого ребенка. Я никогда не питал особой любви к этим маленьким человечкам, не понимая некоторых моих знакомых. Может, дело в том, что она не обычный ребенок, и не совсем человек? Пока раздумывал над собственным поведением, дошли до автостоянки. Вот тут и начались проблемы: как только Миранда увидела машины, то испугано вскрикнула и ухватилась за мои брюки. На то, что бы отцепить ее, ушло немало времени. Еще больше сил потребовалось на то, что бы заставить ее сесть в машину. Да и то, вышло это только после того, как я сам устроился в салоне и показал, что боятся нечего. Такое ощущение, что она не только никогда не видела автомобили, но и ужасно их боится. Хотя, стоило нам двинуться с места, девочка прилипла к окну и начала расспрашивать обо всем, что ей попадалось на глаза. Время от времени она замолкала, будто к чему-то прислушивалась, но через мгновения опять засыпала меня вопросами. Правда, один вопрос меня удивил: — А как называется город? — на полном серьезе спросила Мира. — Нью-Йорк. — А страна? — еще один странный вопрос, на который я честно ответил: — Америка. Немного поразмыслив, она поставила меня в тупик: — А в какой стороне Антория? Что такое Антория, и как ответить на вопрос я не знал. Впрочем, мы уже доехали до приюта, что освободило меня от ответа. Проверив, что девочку хорошо устроили и, пообещав ее навестить в ближайшее время, я с чистой совестью отправился домой. У меня самого немало дел накопилось. В какой-то момент, идя по улице, я снова почувствовал на себе взгляд. Народа вокруг было много, поэтому определить, кому он принадлежит у меня не вышло. Немного поплутав по переулкам, я лишь убедился, что за мной следят. Зайдя за угол, я притаился, ожидая своего преследователя. Меня насторожило отсутствие человеческого запаха. Зато присутствовал другой — перья. Я даже не сразу поверил, когда в переулок влетел крупный ворон. Встав перед ним и сложив руки на груди, я наблюдал за движением птицы и не мог понять, когда же этот странный день кончиться. Немного полетав кругами передо мной, ворон громко каркнул и уселся на мусорные баки. Спустя мгновения я решил, что у меня глюки и пора лечится: ворон, наклонив голову в бок, исчез. А на его месте появился парень! Протерев глаза, я уставился на этого типа: всклоченные грязные волосы, карие глаза, сияющие нездоровым блеском, вроде веснушки присутствуют, и раны! По всему телу едва засохшие, некоторые еще кровоточащие глубокие раны. И кровь, запах которой мне знаком. Пока я рассматривал это чудо, он широко улыбнулся, чем немало удивил меня, и произнес: — Ну привет, я Шон, — и снова сияющая улыбка на лице, и запах боли и крови в воздухе. Конец POV Чарльз де Мортимер/Ниггер