Женская дружба

Куренаи плачет. Мы с Югао сидим напротив и молчим - что тут скажешь? Он погиб, ее приятель, он не вернется, и красные розы, что он подарил перед тем, как уйти на миссию, уже почти облетели. Я думаю о том, что всегда завидовала девчонкам. Я могу натянуть самое откровенное платье, но во мне никогда не будет женственной красоты Куренаи, и приставка "спец" к званию джунина постоянно напоминает о том, что мне не сравниться умом и силой с Югао... не самая уместная мысль, но я ничего не могу с собой поделать. Мне очень жаль Юхи, и, знаю, Югао тоже переживает, но мы молчим. В душной тишине слышно, как бьется о стекло залетевшая в комнату муха; на улице кричат играющие дети, издалека доносится шум пилы. Жизнь продолжается. Но не для Асумы. Куренаи внезапно поднимает голову и смотрит на Югао. - Как ты жила? - спрашивает она отчаянно. - Как ты живешь до сих пор?! Югао отводит взгляд, теребит тесемки лежащей рядом с ее левым локтем маски АНБУ. Я внезапно чувствую себя лишней - и очень глупой. У меня не погибал жених. У меня и жениха-то никогда не было. - Я пообещала отомстить за него, - глухо говорит Югао, прячет лицо в ладонях. - И... что? - голос Куренаи срывается. Югао не отвечает. Мне становится неловко, словно это моя вина, что убийца Хаяте до сих пор жив, и я не хочу знать, каково сейчас Узуки, ведь уже третий год ее жених смотрит на нее только с фотокарточки на столике у кровати. Югао молчит и даже не шевелится, но когда она отнимает руки от лица, ладони и щеки мокры от слез. Я достаю из сумки бутылку саке и наливаю обеим по полной чашечке. Югао выпивает сразу, залпом, встряхивает головой - длинные волосы рассыпаются по обнаженным плечам. Теперь моя очередь отводить взгляд, чтобы девчонки не увидели неуместной острой зависти в моих глазах. Они такие красивые. Рядом с ними я ощущаю себя кукушонком. Куренаи тянет саке как воду, пьет мелкими глотками, зубы постукивают о край чашечки. В штабе и на похоронах она держалась, но, похоже, это был просто шок, а полностью осознает случившееся она только сейчас. Я разливаю снова, на этот раз и себе. - Я умру без него, - говорит Куренаи, не глядя на нас с Югао. - Без него мне незачем жить. Я открываю рот, чтобы возразить, но Югао качает головой. Мы молчим. По щекам Юхи текут слезы. - Почему именно он?!.. - кричит она. - Почему?!! - Потому что лучшие уходят первыми, - отвечает Югао в потолок, наливает себе сама. - Терпи. Куренаи захлебывается рыданиями. Я повторяю про себя слова Узуки. Я хорошо помню Хаяте, он действительно был хорош; Асуму я знаю хуже, но мне достаточно того, что его любит Куренаи, она очень разборчива в людях. - Как мне жить дальше? - Юхи всхлипывает, роется дрожащими руками в карманах, находит платок и вытирает нос. - Мстить?! Кому, Акацкам? Меня прихлопнут, как муху!.. Югао вздрагивает, ежится, как от холодного ветра, и опрокидывает очередную чашечку. Напоминание о клятве ей неприятно, я вижу; к тому же, до сих пор не известно точно, кто убил Хаяте. Обвиняли Кабуто, но доказательств нет. Югао плачет у мемориала... и встречается с кем-то из своих. Жизнь продолжается для живых, но Куренаи рано знать правду об этом. Она плачет и пьет, а потом, обессилев, засыпает. Мы переносим ее на постель, укрываем одеялом. Она не просыпается - не хочет просыпаться, я думаю. Я едва не спрашиваю у Югао, жив ли Асума в снах Куренаи, но это равносильно вопросу, жив ли Хаяте в снах Узуки, и я молчу. Югао застегивает пряжки на лямках жилета, закрывает маской лицо, на котором еще блестят следы слез. Щеки сухие только у меня, и от этого я кажусь себе злобной бесчувственной сукой, да, наверное, так и есть... по крайней мере, многие так думают. Югао ставит у постели Куренаи стакан воды, прикрывает ставни, чтобы нашу подругу не разбудило безжалостное утреннее солнце. - Пойдем, - говорит она. На улице Югао берет меня под руку. Наверное, мы странно смотримся вместе, но оценить это некому - немного находится охотников гулять по ночной Конохе, а наши парни обычно летают по крышам, у них своя жизнь и свои игры. - С ней все будет в порядке? - спрашиваю я чуть погодя. - Я больше боюсь за тебя, - со вздохом отвечает Югао. Я поднимаю на нее недоуменный взгляд и краем глаза вижу метрах в тридцати впереди знакомую фигуру в длинном темном плаще. - Мне пора, - говорит Югао. - Увидимся, Анко? Я киваю, и она бесшумно отступает и растворяется в ночной темноте. Меня снова гложет зависть - мне никогда не сравниться с ней в мастерстве, и когда я трясу головой, как сейчас, все, что падает мне на плечи, это две-три жидкие прядки. Мне становится стыдно за такие мысли. Упрямо поджав губы, я решительно шагаю к Ибики и останавливаюсь прямо перед ним. - Что? - спрашиваю я довольно резко. Я немного злюсь - если бы не его появление, Югао сказала бы мне, отчего она боится за меня. Ибики молчит - слишком долго, я уже хочу развернуться и уйти, но он осторожно берет меня за руку. Это так неожиданно, что я пропускаю момент, когда в другой его руке возникает... ...красный шарф. Я хорошо вижу его в лунном свете. Слишком хорошо. И эта не та вещь, которую я готова видеть. Особенно сейчас, когда погиб тот, кто дарил такой же шарф нашей Куренаи. - Тебя это ни к чему не обязывает, - трудно, через силу говорит Ибики. - Просто... - молчание. По скулам ходят желваки. - Просто оставайся живой. Я все еще смотрю на шарф, и мне хочется спросить - где ты был в день всех влюбленных, Ибики, но я снова сдерживаюсь. Я не знаю, где был он, но знаю, где была я - в баре с нашими голубями, с которыми мы одинаково неловко чувствовали себя на шумных праздничных улицах. Я - злобная бесчувственная сука, и я протягиваю руку и беру шарф. - Это все? - вырывается у меня. - Все, что ты хотел мне сказать? А мы были бы хорошей парой, думаю я вдруг. Он некрасив снаружи, я - внутри. Мы бы прекрасно друг друга дополнили... Я понимаю, что плачу, когда Ибики бережно, краем ладони вытирает мои слезы, а потом привлекает к себе, и через мгновение я рыдаю у него на груди, беспомощно вцепившись в лацканы плаща. Ибики гладит меня по голове, его пальцы распутывают тугой узел прически, вытаскивают шпильку. Мне жаль Асуму и Хаяте, жаль Югао и Куренаи, но больше всего мне жаль себя, потому что у меня никогда не было таких чувств, потому что я не знаю, как это - терять любимого, не потому, что мне повезло, напротив. Мне не повезло, я одна, я никому не верю и никого не люблю, и я никогда не буду рыдать возле мемориала, потому что единственная смерть, которая меня может всерьез расстроить - моя собственная... - Я боюсь за тебя, - чуть слышно шепчет Ибики, и я вздрагиваю, снова услышав Югао. - Ты сумасшедшая, ты совсем не бережешься... - А что мне терять? - я тоже шепчу, уткнувшись лицом в его водолазку, мокрую от моих слез. - Что мне терять?! Ибики молчит. Я вздыхаю, не спеша отстраняться. Мне спокойно, я укрыта от всего мира его плечами и его плащом, я чувствую себя в безопасности, и это внове для меня. - Почему сегодня? - спрашиваю я тихо. - Потому что кто-то погиб? Я говорю "кто-то", но думаю "Асума". Горе Куренаи что-то сделало со мной, мне почти больно оттого, что их разлука будет вечной. Я пытаюсь вспомнить, почему не чувствовала ничего такого, когда Югао потеряла Хаяте, но голос Ибики возвращает меня к действительности. - Мне показалось, что тебе одиноко, - мрачно говорит Морино. Подняв голову, я вижу, что он смотрит куда-то в сторону. - Я подумал, что сегодня, возможно, ты меня не прогонишь. И я снова начинаю плакать, когда он добавляет: - Я давно люблю тебя. Потому что я понимаю внезапно, чего боится Югао. Что я, если полюблю, не вынесу потери.