Боязнь пустоты

      Его время подходило к концу. Был назван срок — год, и оставалось совсем немного: месяц, может быть, два или три.       Тень затаилась внутри, Роуг чувствовал это. В нём уже есть зерно темноты, которая владела тем, кто появился из Врат Затмения. Он ещё может стать им — этот вариант будущего не отменён. Тень ждала, он чуял её, неотступную и неизбежную. Сможет ли он отменить то будущее, где она поглотит его, где он убьёт лучшего друга, станет чудовищем? Где умрёт Фрош?       Фрош спал, свернувшись в клубок на подушке. Он ничего не знал о предсказаниях и дурных предчувствиях — и не должен знать.       Существует ли предопределённость?       Нацу не согласился рассказать, кто убил Фроша в том будущем. Но Роугу казалось, что это кто-то, кого они оба знают, кто-то, от кого не ожидаешь удара, — иначе зачем скрывать? Неопределённость была невыносима, подозревать друзей и знакомых — тоже, но Драгнил, кажется, это в упор не понимал. Даже когда Роуг пытался объяснить, не понимал, так что он перестал пытаться.       Он просто должен защитить Фроша. От кого угодно.       Но не мог избавиться от мысли, что это не единственная возможная точка поворота; тень не исчезнет, когда они минуют её, а значит, для него всегда будет опасность стать тем существом.       Он не мог уснуть. Последние недели его мучила бессонница, а если она отступала — кошмары, и гильдейский знахарь разводил руками, не зная снадобий, который могут ему помочь: Марко всегда лучше исцелял раны, чем разум. Вряд ли вообще хоть где-то существовало лекарство от того, что с ним происходит.       Роуг сидел на заправленной постели рядом со спящим Фрошем — сегодня он даже не пробовал лечь спать. Впрочем, сейчас он бодрствовал не один. Нашлось, кому составить ему компанию: в изножье кровати устроился Марде Гир, лениво расчёсывал влажные после мытья волосы и рассказывал, где его носило на этот раз. В прошлый — он искал свою книгу, а в этот… Роуг упустил нить повествования и не понимал, что.       Огонёк свечи дрожал, тени на стенах шевелились — выглядели почти живыми. Он гадал, есть ли среди них та самая, есть ли она вообще, или тень — это он сам, не тёмная изнанка личности, а просто он сам — и от себя не убежишь. Мысли опутывали, как липкая паутина, но сквозь их плотный кокон вдруг пробился громко и чётко заданный вопрос:       — О чём задумался, глупый человек? Марде Гир тратит на тебя своё время, а ты игнорируешь!       Роуг еле заметно покачал головой. Сейчас он слишком устал, чтобы получать удовольствие от препирательств. Даже шуточных. Он уже научился безошибочно определять по интонациям, когда Марде Гир действительно злится или недоволен, а когда просто насмешничает: манера речи у того не менялась, а вот тон был разный. И с ним вполне можно было поспорить, сказать какую-нибудь колкость в ответ…       Но не сейчас.       — Смотри на меня, — потребовал этериас, а когда он промедлил, потянулся к нему, подцепил пальцами за подбородок, подталкивая поднять голову, и серьёзно спросил: — Что у тебя случилось? Рассказывай, Марде Гир хочет знать.       Он не разомкнул губ, не в силах заставить себя солгать: «Ничего».       — Роуг, — мягким вкрадчивым полушёпотом, поглаживая его большим пальцем по щеке, — я телепат. Ты хочешь, чтобы я попытался выяснить сам?       — Тебе не стоило рассказывать мне, что прочитать именно мысли ты не можешь, если ты хотел использовать такие угрозы.       Этериас высокомерно фыркнул, но не возразил: он действительно как-то раз это сказал. Отпустил его и отвернулся, так что свет от свечи чётко очерчивал резкий профиль.       — Я не угрожаю. Почему ты не хочешь говорить?       Роуг сжал пальцы в кулак и тут же заставил себя расслабиться. Почему?..       Потому что боится?       Доверие — интересный вопрос и больная тема. То, что демону Зерефа даётся особенно трудно. И если Роуг не может довериться ему, чего это всё — вообще всё — стоит? Зачем тогда книга Короля Преисподней лежит в тайнике под половицами в этой комнате? Как может Роуг просить, чтобы Марде Гир доверял ему, если сам — не решается?       — Мар, я…       — Если ты ещё раз сократишь моё имя, я тебя прокляну, — будничным тоном перебил демон. Как говорил уже много раз до того.       И не проклял ни разу.       — Я бы не возражал, чтобы ты в ответ сокращал моё, но ведь некуда сокращать, — хмыкнул Роуг, поймав пристальный и насмешливый взгляд. Хоть что-то оставалось неизменным, и это успокаивало.       — Не переводи тему. Марде Гир ждёт объяснений.       И это тоже успокаивало. Королю Преисподней не всё равно. Наверное, он всё-таки сможет рассказать…       — Дай мне пару минут, с мыслями собраться.       Сейчас он был почти уверен, что не потеряется в липком болоте мыслей. Действительно только подумает, с чего лучше начать.       Марде бросил на него ещё один испытующе-пристальный взгляд и коротко кивнул. Пока Роуг думал, взял в руки отложенную расческу, повертел в пальцах — и снова отложил. Интересно, напомнит ли, что две минуты прошли? Проверять Роуг не стал. Спросил:       — Что ты знаешь о Вратах Затмения?       — Магия из книг Зерефа. Марде Гир не интересовался — она была не нужна «Тартаросу», — он говорил о своей бывшей гильдии свободно, без заминок и безразлично. — Почему это важно?       — Это случилось чуть меньше года назад, после Великих Магических Игр, — а ведь скоро новые игры, мелькнула смутная мысль. Стинг наверняка захочет, чтобы он участвовал, раз сам теперь не может. Роуг коротко мотнул головой, не желая сейчас об этом думать. — Врата Затмения были открыты…       Он, зацепившись взглядом за огонёк свечи, как за маяк в темноте, рассказывал о вариантах будущего, о том, как Врата были разрушены, чтобы отменить то, что происходит в настоящем.       О том, что человеком, приведшим драконов в Крокус, был он сам. Что другим способом отменить разрушение столицы была его смерть.       О предупреждении, которое он-из-будущего произнёс, прежде чем исчезнуть.       Роуг говорил то медленно и взвешенно, подбирая каждое слово, то сбивался на торопливый шёпот, который его собеседник вряд ли расслышал бы, не обладай слухом острее человеческого.       О том, что Фрош может скоро погибнуть.       О тени, которая поглотит его, стоит ему оступиться. О том, что однажды это уже почти случилось, и он не помнит, что успел натворить — Гаджил говорит, что ничего серьёзного, только пытался убить его.       Свеча догорела, погружая комнату в темноту, разбавленную лишь отсветом уличных фонарей из-за неплотно прикрытой шторы, но Роуг не прервался, чтобы зажечь новую. Если он замолчит — продолжить уже не сможет. Он закрыл глаза, будто пытаясь спрятаться от подступающей темноты, и говорил дальше.       О том, кем — чем — он может стать. Голос срывался, потому что неотступно его преследовал страх: что, если Король Преисподней предпочёл бы видеть его как раз таким? Чудовищем, для которого люди — разменные монеты? Что, если он попытается приблизить это?       Наконец он замолчал, переводя непонятно как сбившееся дыхание. Во рту было сухо, но он не шевельнулся даже для того, чтобы взять стакан воды, стоящий на тумбочке у кровати. Совсем близко — рядом с его коленом, но Роуг застыл в восковой неподвижности, не поднимая век.       Всё время, пока он рассказывал, Марде Гир молчал: не задавал вопросов, не выражал ни удивления, ни сочувствия, ни досады. Ничего. Он умел так молчать, что даже в выражении лица не прочесть ничего определённого, а сейчас Роуг и не пытался смотреть. Он будто завис посреди пустоты, и…       — Не позволю.       Он вздрогнул от ощущения непреклонной силы, прозвучавшей в одном этом слове, и распахнул глаза.       Марде Гир положил ладони ему на плечи, потянул к себе, так что ему пришлось сперва привстать, а потом неловко повалиться на постель и на демона — возможности нормально пересесть ближе тот ему не дал. Роуг снова замер, когда его обхватили сильные руки; правая прошлась вдоль спины непривычной лаской — обычно Марде называл такие прикосновения бессмысленными. Помолчав несколько мгновений, тот немного развил мысль:       — Никакой тени не позволю тронуть то, что моё.       Король Преисподней платил за возникшую привязанность своей силой — негативные эмоции подпитывают проклятия, а позитивные, напротив, ослабляют. У всех ли демонов Зерефа было так, или только у него — кто знает? Не выяснить, да и зачем? Роуг знал, что сейчас Марде уже примирился с такой ценой их отношений. И несмотря на это оставался весьма могущественным существом…       Но что он может сделать?       Может ли обуздать его тьму тот, кто сам — тьма?       Но, по крайней мере, Марде Гир достаточно упрям, чтобы попытаться. Это давало надежду.       Тот так и не выпустил его из кольца рук; проводил иногда ладонью вдоль спины и молчал. Роугу тоже не хотелось больше ничего говорить; пол неприятно холодил босые ступни — тапочки он уронил — так что он подобрал ноги, устраиваясь удобнее. Марде Гир потребовал: «Не пихайся» — и снова умолк.              Роуг заснул, прислонившись щекой к плечу этериаса и запустив пальцы в недопричёсанные и всё ещё влажные чёрные волосы. Фрош, не просыпаясь, скатился с подушки и обхватил лапками его лодыжку.       Марде Гир не спал — ему, демону, нужно куда меньше времени для отдыха.       «Я — твоя тьма, и другой не будет».

22 – 25.03.2016