Глупец

Против ее света его тьма была заметна особенно ярко. Из своего укрытия Эттон наблюдает за совместной медитацией Митры и ее нового, подобранного на Дантуине, ученика, не чувствуя ничего, кроме жгучей, всепоглощающей зависти. После того, как он излил ей душу на Нар-Шаддаа, все изменилось. Теперь Изгнанница сторонилась его, неизменно оставляя просиживать штаны в потертом кресле пилота. Наверное, она ненавидела его. Наверное, она презирала его, держа при себе лишь потому, что кому-то нужно гонять «Эбенового Ястреба» от светового прыжка к световому прыжку. Несколько раз Эттон пытался дотянуться до нее сквозь хваленую Силу, встречая на своем пути удивительно знакомую преграду. Счет щелчков гипердрайва. Суммирование карт для игры в пазаак. Ему так и не удалось понять, что ранило больнее — то, что она отгородилась от него или то, что она использовала для этого его же приемы. «Глупец», — голос проклятой старухи в его голове неизменно насыщен издевкой как ядом, — «ты все равно не смог бы дать ей ничего, кроме смерти.» — Иди в жопу, карга. Смех у Крейи сухой, забирающийся в самые потаенные уголки сознания. Ее слепые глаза видят все. Даже то, как в бессилии сжимаются его кулаки, а зависть исподволь сменяeтся ненавистью. Митра сделала свой выбор. Мальчишка с печальным взглядом щенка акк-пса таскается за ней верным хвостиком везде, едва ли не заглядывая в рот своему возлюбленному кумиру. От их идиллии Эттона отчетливо мутит. Закрывая глаза и откидываясь в кресле, он вспоминает уловки, которыми пользовались вербовщики Ревана во время последней войны. Не смотря на свое феерическое чистоплюйство, джедаи тоже люди. Они чувствуют боль. Они боятся. Чужая агония на поверку — самый действенный способ сломить одного из них, толкая через зыбкую грань между светом и тьмой. «У тебя не хватит духу, „ — сука глумится, давя на его болевые точки. — ‚Не забывай, кто ты на самом деле, Жак. Трус и дезертир.‘ — Попытайся остановить меня. Несмотря на предупреждение, она продолжает бездействовать. Внимание Крейи поневоле подливает масла в и без того разгоревшийся вместе с ненавистью огонь азарта. Эттон вновь чувствует себя охотником, медленно и осторожно подбирающимся к жертве со спины. Изгнанница глуха к опасности. Она ослеплена Целью, поймана в силки чужой лжи, резонирующей между всеми заложниками ее умения держать их на коротком поводке. Теперь Эттон не будет спасать ее во всех отношениях отменную задницу. Малакор-5 опять становится для Изгнанницы личной точкой невозврата. Где-то там, в самом сердце изувеченной планеты, их ждет Крейя. Перед тем, как разделиться, Митра поднимается на цыпочки и целомудренно целует своего ручного щенка в щеку, от чего кончики его ушей мгновенно разгораются алым. Эттон отворачивается, заставляя себя визуализировать брошенную в кокпите партию пазаака. От сжигающего грудь гнева это, увы, не спасает. Мальчишку он нагоняет уже на подходе к центральной зале. Темная сторона здесь так сильна, что чернота Эттона без труда сливается с ней, маскируясь в тенях. Он целится медленно и тщательно, вдоволь смакуя момент перед тем, как вначале вдавить курок одного из бластеров, выбивая из чужих рук световой меч, а затем сделать выстрел из второго, оставляя в плече ‚Последователя‘ сквозную, пахнущую паленым мясом, рану. — Эй, — улыбка Эттона сейчас больше напоминает оскал хищника, — парень. Падавану-недоучке нечего противопоставить опытному охотнику на джедаев. Уже через считанные минуты он превращается в послушный, обездвиженный куль, судьба которого безраздельно находится в руках победителя. ‚Чего ты пытаешься добиться, Жак?‘ — голос старухи как пощечина, подсказывающая ему, что все происходящее — реальность, а не очередная фантазия воспаленного ненавистью воображения. — ‚Она не заметит тебя за его болью.‘ — Умолкни. Перед тем, как сделать первый надрез, Эттон любовно проводит пальцем по лезвию ножа. Дюросталь приятно щекочет кожу. Он слишком долго пытался играть по правилам. Он слишком долго отрицал свою истинную природу. — Даже не думай о том, чтобы потерять сознание. Острый кончик прочерчивает красную линию на лбу мальчишки, продолжает ее в стороне от скулы к подбородку, обводит и его, а затем поднимается обратно вверх. С методичностью бывалого садиста, Эттон понемногу отделяет кожу от мяса, чувствуя, как вокруг них вибрирует мука крепко сжавшего зубы щенка. — Хватит. Ее голос он мог бы узнать из сотен незамолкающих призраков Малакора. Митра Сурик. Генерал Ревана. Убийца. Изгнанница. Жаль. Она нашла их слишком быстро. Перед тем, как подняться во весь рост, Эттон проводит ножом по горлу своего пленника. Горячая кровь попадает на его пальцы и куртку, заставляя недовольно поморщиться. Жак никогда не любил марать руки. — Отойди от него. Ладонь рефлекторно ложится на рукоять бластера и одновременно с этим, почти незаметным движением, она активирует лезвие своего светового меча. Эттон лихорадочно облизывает пересохшие губы. Крея солгала. Теперь она видит только его. Понимание этого удивительно возбуждает. — А если я откажусь? — Отойди от него. Джедай до последнего. Эттон позволяет себе широкую ухмылку, просто так, любопытства ради, вновь потянувшись к ней сквозь Силу. Он рассчитывает отыскать там что угодно, только не… ‚Я давно простила тебя.‘ Ее тепло, ее свет, ее любовь накрывают его с головой сбивая с толку. Как она может до сих пор не испытывать к нему ненависти? Как она может говорить, что простила его, когда он на ее глазах убил того, кто был ей близок? Почти как… ‚Ты сделал свое дело.‘ Ладонь обхватывает рукоять бластера, одним резким движением выдергивая его из кобуры. ‚Глупец до последнего.‘ Эттон чувствует у своего виска холод металла, но не успевает отреагировать до того, как покорный чужой воле палец нажимает на курок.