Убить Солнце

Джайна долго изучала бинт, который нечаянно оставил ей Этас, но знаки вводили её в оцепенение своим видом. Не спасали витиеватые вензеля, цель у которых была поменять форму рун. Тому, кто видел зловещие знаки Плети, никакие вензеля и закорючки не помогут скрыть их истинные формы. Единственный, незаинтересованный в конфликте Альянса и Орды маг, к которому она могла обратиться с вопросом о рунах, был Кадгар, но её еще останавливало то, что эти руны принес Этас. Не то чтобы она питала к нему симпатию, скорее наоборот, после случившегося в Тераморе она ждала подвоха, но пока верховный маг не был замечен в чем-то плохом. Он даже максимально честно вел свою игру в Пандарии в поисках источников силы. Лаконично умалчивая о делах Орды, он мог прямо сказать, где находился и что делал, и его слова подтверждали разведчики Альянса. Это заставляло остальных магов уважать его. И вдруг… Если это незначительно событие грозило масштабным расследованием и дальнейшими проблемами с могущественным магом, то Джайна была не прочь еще денек провести в спасительной прострации, но дела требовали её участия. Поэтому первым делом она отправилась к Кадгару, скрепя сердце. Если тень Плети вновь нависла над Далараном, она должна это знать. А Модера, обнаружив сумку Этаса в зале библиотеки, плавным движением руки забрала её с собой. Ей не нужны были ответы, она на все имела свое собственное мнение. Пока другие будут думать и чесать подбородки, она сделает все как надо. Кадгар создавал новые фолианты для библиотеки Даларана, шурша своими походными записями. Его комната была завалена исписанными листами бумаги. Для большего простора в кабинете мага стоял маленький стол. На нем чудом держалась огромная книга-летопись, которую Кадгар вел для потомков, чтобы внести свою лепту в видение мировой истории. Книга покоилась на подставке, но все равно было непонятно, как она не валилась на пол от энергичных движений мага, когда тот касался кончиком пера бумаги и с нажимом начинал писать. Вот перо переломилось, и только чудом на фолианте не осталось кляксы. Кадгар хрустнул пальцами и решил сделать перерыв. Он с таким увлечением рукописно излагал текст, что забывал об отдыхе. Отдыхающим его и застала Джайна — Кадгар спал, сидя на стуле и уронив голову на грудь. Волшебница осторожно прокралась к его столу и нарочно пошуршала бумагами. Когда маг даже не шевельнулся от этих звуков, она взяла пару листков в руки и решила зачитать вслух тихим голосом. — Напрасно маги отказываются от древних знаний, считая, что те устарели или имеют слишком много общего с шаманизмом. Все заклинания, написанные в старом стиле, при должном понимании алхимических процессов работают, если их произнести на языке любой расы. Это же правило касается всеобщего наречия. Джайна широко зевнула, и её челюсть тоненько хрустнула. Меж тем Кадгар продолжал спать, сложив руки на груди и покачивая седой головой. — Что же до магических песнопений, обращенных к земле, солнцу, ветрам и океанам, то ничего общего с шаманизмом они никогда не имели. Их воздействие сродни мощным алхимическим процессам, которые способны изменить свойства тел и повлиять на их физические параметры в нужном для заклинателя направлении. Например, здесь заклинатель обращается к земле, но не к её стихии, а к свойству планетарного металла, пропевая «Земля, даруй мне свое слово, чтобы я нес его в бескрайний эфир к далеким звездам.» Он обретает заряд тела, аналогичный планетной материи, и после этого он способен вполне сносно левитировать. При этом тело мага становится в два-три раза легче, теряет вес. Джайна еще раз оглянулась на Кадгара и выбрала участок на полу, более-менее чистый от бумаг и книг. Она легла и вытянулась во весь рост, сжав листки в руках. Мысленно она пропела то самое заклинание, которое указал Кадгар в своих записях. Не было уточнено, как оно должно работать — при соприкосновении с землей, или достаточно было только внутреннего сосредоточения. Но вот волшебница почувствовала, как все её тело наполняет ни с чем не сравнимая легкость. Она не воспарила, но ей стало легче дышать, и все проблемы, занимавшие её голову в последнее время, растворились, оставив только желание созерцать солнечные лучи, падающие косо на пол сквозь резное оконце. Джайна прикрыла глаза и незаметно для себя задремала. *** Роммат водил пальцем по фолианту в поисках имени героя, который принес в Луносвет голову Дар’Кхана. Этас стоял за его спиной и вглядывался в образцовый почерк магистра. — Это был Ар’ма Эллион, — Роммат прищурился, чтобы прочитать список вещей, которые лежали в хранилище. — Он принес сам трофей и зачарованный меч. — Вот меч-то нам и нужен, — Этас окинул взглядом полки в надежде, что сможет первым обнаружить вещь. — А что не так может быть с мечом? — Роммат взял фолиант и всмотрелся в номера полок. — Если убийцей Дар’Кхана был Ар’ма, и меч был выкован под него, то он ляжет в руку. А если он воспользовался случаем и выкрал трофей, то мизинец уж точно будет болтаться за рукоятью. — Интересно… — Роммат легким взмахом руки приподнял висящий в воздухе осветительный кристалл повыше. — А не унес ли Ар’ма его с собой? Заметив тусклый блеск стали, он подцепил пальцами кончик железяки и стащил вниз оружие. — Не унес, вот оно! Но и правда… — Роммат взял клинок двумя пальцами и заметил, что меч маловат для мужской руки. — Странно… Как будто его ковали для ребенка. Как Ар’ма мог заколоть таким неудобным клинком сильного мага? Этас взял у него из рук оружие и попытался взяться за рукоять, но вышло у него то же, что и у Роммата — меч выглядел игрушечным в руках эльфов. — Потому что его ковали для Зирен. Вы, наверное, не поверите моим словам, но у меня было видение в моих снах, что Зирен убила своего брата, а Ар’ма только помог ей выбраться из склепа. Я не знаю, насколько вы доверяете таким вещам, но я — верю. — Этас, я ко многому отношусь серьезно, в том числе и к сновидениям, которые посещают магов. При всем моем отношении к вам я поверю. Тем более мы сами убедились — меч этот Ар’ма никогда не держал в руках. — А кто такой этот Эллион? Роммат задумался, вспоминая. — Если мне не изменяет память, он тренирует воинов на Площади Странников. Тренировки начинаются с рассветом. Если у вас есть желание прогуляться по Луносвету, то вы сможете насладиться восходящим солнцем и заодно посмотреть, как его лучи играют в окнах башен. — Тогда с вашего позволения я отправляюсь в путь, — Этас поклонился и поспешил в комнату с телепортирующим шаром. — Подождите немного! — остановил его Роммат и вышел следом за ним. — Как только решите дела в городе, возвращайтесь сюда тем же путем. Вы мне понадобитесь для одного алхимического ритуала. — Но я не алхимик, — растерялся Этас. — А это не та алхимия, о которой вы подумали, — Роммат мотнул головой, и его черные как смоль волосы, собранные в хвост, качнулись в такт движению. — Если вам интересно, возвращайтесь. Этас улыбнулся. — Хорошо, я вернусь… Пребывая в полном недоумении, маг возле шара еще раз оглянулся на Роммата, и только потом опустил на устройство руки. Магистр облегченно выдохнул, когда гость отправился во Дворец Ярости Солнца, и обратил свой взор на спящую нагу. По-хорошему, её надо было запечатать магией, чтобы она даже не смогла пошевелиться, но у Роммата были свои соображения на этот счет. Он вынес из зала с реликвиями огромное зеркало, которое заслоняло его, подобно щиту, от ушей до пят, и поставил возле тела наги. Если это был всего лишь обманный магический облик, то зеркало, отразив настоящий лик эльфийки, должно было вернуть ей истинное обличье. А когда нага проснется, он полюбуется на её длинное извивающееся тело. В этом магистр не мог отказать себе. *** Этас бродил по переулкам и площадям Луносвета, улыбаясь своим мимолетным мыслям и иногда подпрыгивая. Походный костюм не выдавал его высокий ранг, и он мог сойти за простого юного странника, который любуется величественным городом на рассвете и беззаботно напевает песни. Сделав несколько кругов через биржу к дворцу и обратно в темный переулок, к аллее мастеров, Этас окончательно запутался — где же та чертова площадь? Он подошел к стражнику и попытался обратить на себя его внимание жестом. Тот шевельнул длинными бровями и дернул ухом, прислушиваясь. — Как пройти к Площади Странника? Стражник едва уловимым движением меча указал на темный переход в стене: — Через два прохода. — Благодарю! — Этас кивнул и бодро двинулся вперед. Через два прохода он попал… на Биржу. Чуть не взвыв от отчаяния, он решил, что наверное нужно пройти еще и через Биржу, чтобы уж точно попасть снова ко Дворцу Солнца и поседеть. Но случилось чудо, и взору Этаса открылась огромная площадь с каскадами платформ, где тренировались воины, разгорались кузнечные горны, и скрипели големы, которых тут же собирали инженеры. Утро здесь начиналось довольно бодро. У подножья тренировочных площадок собиралась кучка юнцов с деревянными мечами и щитами. Они прилаживали друг на друга бутафорские доспехи и разминались. Маг сел неподалеку на лавку и пытался найти взглядом Ар’ма, но его внимание отвлекали молодые эльфы — они уже бегали вокруг манекенов и тыкали друг друга деревянными мечами в незащищенные места. Этасу поневоле захотелось оказаться там и отвесить кому-нибудь пару звучных шлепков. Ар’ма он заметил, когда нарушители спокойствия внезапно бросились врассыпную — учитель, молча улыбаясь, отбирал у них деревянные мечи и складывал у стойки. Этас поднялся и подошел к группе, стараясь держаться чуть поодаль, словно он всего лишь мимо проходил и решил понаблюдать за занятием. Ар’ма, казалось, не обратил на него никакого внимания и не подозревал о его существовании. — Вы рано одели снаряжение. Сегодня мы будем отрабатывать обманные приемы. Те, кто накрутил на себя полную амуницию, надулись — теперь все это придется снимать.  — Кто вам сказал, что понадобятся доспехи? Надо слушать своего учителя, — спокойно говорил Ар’ма, с улыбкой глядя на то, как ученики ноют, но снимают обмундирование. — И не делать ничего заранее. Итак… Он вдруг неспешно подошел к Этасу и взял его за руку. — Идите сюда. Этас опешил. Он был уверен, что Ар’ма его не увидел, а если даже так, то уж точно не придал его присутствию значения. Маг молча пошел следом, с любопытством оглядывая пережившего Третью Войну эльфа. Что-то было в нем эдакое, определенно. Его ледяное спокойствие и сила заставляли молчать все мысли и чувства и слушать наставления. — Вы побудете моим манекеном. Не волнуйтесь, бить я вас не буду, только изредка гладить. Этас был так удивлен, что всего лишь кивал головой и молчал. — Вы только не стойте столбом, а защищайтесь, когда я попытаюсь вам поправить прическу, хорошо? — Хорошо, — Этас улыбнулся и приготовился проверить свои боевые навыки. Ему не приходилось заниматься грубой борьбой, но почему бы не удивить этого бывалого эльфа острой реакцией? Но первый же прием показал, что нет у Этаса никакой реакции. Ар’ма обманно взмахнул правой рукой над вихрами Этаса, и тот прикрыл одной рукой лицо, вторую выставил перед собой. Ар’ма тут же показал ученикам на его ошибку: — Смотрите, он тоже делает все заранее, как вы, — и больно надавил пальцем в незащищенное место. — Очень удобно протыкать печень. Вы должны видеть больше своего противника и контролировать обстановку. Тяжело поначалу, но когда вы будете знать, откуда может исходить опасность, вам будет гораздо проще это делать. Ах, да, и еще — не жмурьте глаза, как он. Вы должны видеть направление удара и не бояться. Давайте потренируемся. Ученики делали выпады друг другу по очереди и старались не закрывать глаза, когда кулаки свистели перед лицом. — На кого я только что нападал? — вежливо поинтересовался Ар’ма. Этас вздохнул и решил, что скрывать правду не имеет смысла. — Верховный маг Кирин-Тора, Этас Похититель Солнца. Ар’ма снова бесцеремонно взял его за руку, рассмотрев печатку ордена на безымянном пальце. — Что-то подобное я и предполагал. Очень непростое колечко для обычного путника. — А вы очень многое замечаете, — с уважением сказал Этас. — Но я ни разу не видел, чтобы вы смотрели прямо на меня. — Я вас рассмотрел, пока вы сидели на лавочке и наблюдали за моими учениками. Поначалу мне это очень не понравилось, а когда я увидел, как блестнуло дорогое кольцо у вас на пальце, понял, что надо вас вывести на чистую воду. Ар’ма улыбался, и невозможно было понять, сердится он или спокоен. — За кем вы пришли? — За вами, — не задумываясь, ответил Этас. С таким противником лучше говорить чистую правду. — Тогда побудьте еще немного моим манекеном, до самого конца занятий. *** Нага сладко потянулась, и её тело поднялось на хвосте, сбрасывая вниз шелковой волной покрывало. Не так часто Зирен испытывала при пробуждении столько силы. Она нежилась в сумраке, потягиваясь и раскручивая длинный хвост. Роммат замер за зеркалом и не дышал, любуясь величественным созданием. Змеиная пляска завораживала его и делала абсолютно безвольным перед нагой. На миг ему показалось, что момент упущен, и он окончательно потерял волю, но нага рассмотрела свои пальцы, покрытые мелкими чешуйками, тронула извивающихся змей на голове и бросилась к магическому зеркалу. Увидев отражение своего лица, нага закричала с такой силой, что поверхность зеркала раскололась, а Роммат повалился на пол, оглушенный магической волной и этим звуком. Спустя миг он увидел плачущую эльфийку, которая в ужасе водила руками по треснутой поверхности зеркала, чтобы увериться — это снова она, Зирен. Магистр встал во весь рост и вышел к ней из-за зеркала. Все еще испачканная в мелком прибрежном мусоре грязных волн Красаранга, охотница отпрыгнула от Роммата, как зверек, и на четвереньках попыталась улепетнуть под ближайшую занавесь, которая как раз скрывала окно до пола. — Стоять!!! — этот громогласный крик сработал хлеще любого оглушающего заклятья. Эльфийка замерла, и Роммат, ловко перехватив её поперек туловища, поднял на руки. — Только посмотри, куда ты собралась убежать, — магистр откинул занавесь, и эльфийка ахнула. Далеко внизу шумело море. Можно было только удивляться могуществу Роммата, который смог заглушить этот шум и создать иллюзию полной неизвестности для своего дома. — Какой это этаж? — робко спросила Зирен. — Первый. Весь этот дом парит в воздухе. Тебе не убежать отсюда живой. Магистр отошел от окна в сумрак зала. — Мы идем купаться, — сообщил он. — Ты совсем чумазая, Зирен. С тобой за один стол не сядешь. Гадая, что с ней будут делать дальше, охотница замерла и не сопротивлялась, пока Роммат не принес её в ванную для гостей. Это помещение разительно отличалось от всех залов огромного дома. Оно было достаточно светлым, в круглом бассейне в полу всегда поддерживалась одна и та же температура воды. Вода очищалась благодаря волшебным кристаллам, установленным по краям бассейна, и её можно было даже пить. Чтобы у эльфийки не возникло чувства выбора, магистр опустил её в воду сам. Усевшись на краю бассейна, он немного понаблюдал за ней. — А одежда? — встрепенулась она, когда оказалась полностью в воде — Я дам тебе новую, — пообещал Роммат и опустил руку в воду, пробуя, насколько она хороша. — И не пытайся сбежать. Это еще никому не удавалось. Его глаза зловеще сверкнули, когда он поднялся, чтобы уйти и оставить Зирен наедине со своими мыслями. Охотница еще немного посидела, оглушенная событиями, но потом начала размышлять, как бы объяснить Роммату свои превращения. Ведь если она промямлит, что не понимает, как это происходит, это может сыграть не в её пользу. Но вся её беда заключалась в том, что она совершенно не понимала, как это у неё получается. Одно было ей известно — как только она пугалась до крика, её тело начинало трансформироваться, а почему это происходило, она не озадачивалась. Зирен старалась держать свои эмоции в узде и не бояться, что часто спасало её в джунглях Пандарии. По всему выходило, что сказать ей нечего, но как при этом не разгневать магистра? Попросить у него выяснить причину странных метаморфоз? Но у него и без этого проблем было полно, разве что Роммат сочтет это интересным. Если хорошенько подумать, то она не убивала невинных, и об этом стоило напомнить. Магистр готовил особое вино, которое называлось любовным зельем, но зельем не было. Из-за особенности приготовления оно способно было обострить чувства в семейных парах и неплохо развязывало язык, когда требовалось вырвать из уст человека какой-нибудь секрет. Ведь все тайны, так или иначе, связаны с чувствами. Ох, какая ирония — автором этого вина была матушка Дратир! Роммат усмехнулся и поставил на парящий столик бокал из зеленого стекла, наполненный вином. Не будь Зирен, он бы сейчас улегся на подушки, заставил парить вокруг него и книгу, и столик, и кальян, наслаждаясь своим магическим искусством в быту в полной мере, но теперь потребуется соблюдать приличия. «Старею, безнадежно старею…» Зирен оглянулась в поисках новой одежды, но её так и не принесли. Она вынырнула из бассейна и робко вышла из помещения, оставляя после себя мокрый след. Кричать магистру, что вся её одежда вымокла, и ей нужно все чистое, Зирен не посмела. Поэтому она наугад побрела по залам, и когда заметила в одном из них что-то похожее на телепортирующий шар, она замерла, оглянулась и подошла ближе. Ей было все равно, куда он ведет, лишь бы улизнуть и найти Гарелиона. — А я думал, ты захочешь немного перекусить. В зал вплыл запах прожаренного на огне мяса. — Ой! — вскрикнула Зирен, услышав, как рычит её желудок. — Ой! — вскрикнула она второй раз, когда поняла, что попалась Роммату с поличным. — Ой… — сказала она тихо, когда поняла, что мяса все равно хочется пуще страха перед магистром. — А можно? Роммат стоял в проеме, набросив на руку накидку. — Только когда приведешь себя в порядок и переоденешься, — он кинул ей свернутую накидку и закрепы к ней. — Не советую тебе это делать прямо здесь. Ко мне иногда заходят гости. Он лукаво улыбнулся и вышел. Эльфийка по запаху жареного мяса нашла зал, где с удобствами расположился магистр. Он сидел на подушках, раскуривая кальян, делал вид, что читал книгу, лежавшую перед ним, и воротник был опущен с его лица. У эльфийки не получилось правильно одеться, поэтому она кое-как завернулась в ткань и следила за тем, чтобы нигде ничего не оголилось случайно. Роммат встретил её смехом. В ней не было той спеси и заносчивости, присущей народу кровавых эльфов, на её месте даже орчиха выглядела бы куда более достойно. Но что поделать — не каждый день простым охотницам доводилось завтракать в присутствии магистров. По её взгляду он понял, что Зирен готова его пребольно укусить за ухо, постарался сдержаться и махнул рукой на подушки рядом. — Присаживайся, — и завозился с кальяном, делая вид, что не смотрит в её сторону. Зирен села на мягкие алые подушки с золотыми кисточками, как следует умостилась и облизнулась на кусок мяса, стоящий в тарелке на парящем столике. — О, компот! — обрадовалась она зеленому бокалу с вином. — Да? — Роммат прищурился. — А мне сказали, что это напиток любви. Зирен повела носом, взяла бокал и отпила немного. Вино матушки Дратир сделало свое дело. — Я такое в детстве пила как сладкую воду. Мама много готовила на продажу и называла это любовным зельем, но это обычное вино, — заспорила Зирен. — Твоя мама была Дратир, и твоего старшего брата звали Дар’Кхан? — спокойно спросил Роммат, словно его это совершенно не трогало. — Потому что секрет напитка изначально принадлежал этой семье. Он говорил так, будто в его планы входило только накормить эльфийку и выдворить восвояси, уж больно хлопотно с ней. Зирен поняла, что проболталась, замолчала и начала неспешно ковырять мясо неудобной для её руки большой вилкой. Роммат взял в руки книгу, откинулся на гору подушек и затянулся дымом. — Твоя матушка была очень мудрой женщиной. Наверняка обвела тебя вокруг носа, когда увидела, что ты норовишь пить вино, и сделала для тебя тайник со сладкой водичкой. А ты продолжала думать, что все еще пьешь взрослый напиток. — Да… Наверное, — Зирен стало совсем грустно, и она покрутила бокал в руках. — Жаль, что мой брат этого никогда не услышит. — Почему жаль? — Роммат для приличия булькнул кальяном и перелистнул страницу книги, чтобы не создавать в атмосфере воздуха опасной заинтересованности. — Он постоянно называл маму глупой курицей и вообще очень недобро к ней относился. — Мда, ненависть к собственному народу берет начало в презрении к родителям, — пробормотал про себя магистр. Но вслух спросил: — Что же она такого могла для него сделать, чтобы вызвать подобное отношение? — Не для него, а со мной. Иногда я слышала, как он орал «Лучше бы ты удочерила девочку, чем изуродовала так мою сестру!». Брови у Роммата поползли вверх, и он сказал: — Не стоит грустить о том, что уже не вернуть. Выпей еще немного вина. Зирен сделала еще глоток и ответила: — Знаете, очень обидно слушать, что лучше бы вместо меня бегала по дому совсем чужая девочка, но зато здоровая. Магистр пытался поразмышлять самостоятельно над услышанными словами. Но когда рядом сидит живой источник информации, как можно упустить возможность задать еще пару вопросов? Он снова булькнул кальяном, перелистнул пару страниц и будто бы зажегся внезапной идеей. — Зирен, а что означали его слова «изуродовала мою сестру»? Что такого могла сделать твоя мама? Ты выглядишь здоровой и полной сил. «Ну и семейка!» — подумал он про себя. Впрочем, в любом доме Луносвета можно было такого наслушаться, если случайно сдуть пыль с былого… — Дар’Кхан просил, чтобы мама родила ему сестру, равную по силе, — Зирен улыбнулась воспоминаниям, любуясь зеленым бокалом. — «Вместе мы бы перевернули этот мир!», так говорил он. Роммат поежился, представив, как эти двое творили бы свои темные дела вместе, и про себя порадовался, что Зирен была больна в те годы. — Мама, зачав меня, совершила темный ритуал, чтобы наделить меня силой, как у брата, но я родилась очень болезненной и совершенно невосприимчивой к магии Солнечного колодца. Брат приложил очень много усилий, чтобы я хотя бы не умерла. С детства меня мучили тени. Я боялась их и не могла уснуть. Роммат поерзал на месте, подогнув под себя одну ногу, и проворчал: — Продолжай, раз уж ты начала этот разговор. — А вам неинтересно? — печально спросила Зирен, отпивая вино из бокала. — Что ты, очень интересно! Но рассказываешь ты это так, что поневоле веки слипнутся, — Роммат подсел к ней поближе и подлил вина. – Ну, так что там с тенями? — Ну так я говорю, двигающиеся тени на стенах… - Никто тебя больше не потревожит, пока я рядом, — брат повесил шляпу на угол спинки кровати и прилег возле своей бледной маленькой сестры. — Они очень страшные, — прошептала Ордиэль. — Обещай мне, что не испугаешься, когда увидишь их. Лучше бы мне бояться одной. — Не говори глупости, иначе я тебя отругаю, — Дар’Кхан поцеловал сестру в белый лоб и накрыл её одеялом. — Закрывай глаза и спи. Я ничего не боюсь. — Обними меня! — Ордиэль поджала губы. — Без этого я и сам не усну, — он опустил голову на подушку и сгреб в охапку тельце, закутанное в одеяло. — Вот теперь спи. — Нет, ты первый, — засмеялась девочка. — Нет уж, трусихи пусть засыпают в первую очередь. А кто у нас главная трусиха? — Ты! Брат разозлился и куснул эльфийку за длинное ухо, с удовольствием слушая её писк. Дар’Кхан проснулся далеко за полночь. Кто-то был в комнате кроме них, шептал странные слова. Из углов несся хриплый клекающий шепот. Дар’Кхан приподнялся над телом сестры, опираясь на руки, и всмотрелся в густые тени под потолком. Что-то мерзостное и бесплотное собиралось в темные клубки с множеством сверкающих глаз, но стоило задержать на этом кошмаре взгляд, как клубок распадался и вновь растекался тьмой по углам. — Кто вы? Что вам надо?! — закричал Дар’Кхан, дрожа от страха. Он впервые в жизни видел такую мерзость, и это творилось в его доме, в королевстве Кель’Талас… Ордиэль проснулась и потянула брата к себе за воротник камзола. — Ты боишься? Пожалуйста, не бойся! Не дрожи так. Лицо брата побелело. Он порывисто схватил Ордиэль, стащил её с постели и выбежал из спальни, прочь из дома, где творилось зло. Они сидели во дворе под окнами дома в высокой траве, брат перебирал ниточки с амулетами на шее у сестры и все больше отчаивался. Сохранить ей жизнь, хотя бы такую, оказалось слишком просто. Но дать ей полноту жизни — вот что оказалось невозможным. — Я не хотела тебе говорить об этом, — прошептала Ордиэль. — Я знала, что ты испугаешься. — Надо было сказать! — зло пробурчал брат. — И я не испугался! Я ни капли не боюсь этих… Он запнулся, пытаясь подобрать слова. Но маленькая худенькая сестра строго сказала: — Кого ты обманываешь? Ты дрожишь.. — Я что-нибудь обязательно придумаю, — он целовал кончики её ушей. — Я сделаю так, что ты станешь как я, сможешь ходить, учиться, как и все. Он отчаянно верил, что сможет помочь сестре, но умом понимал, что ей уже поздно учиться… И поздно выводить её в общество, когда она, начитавшись в одиночестве умных книг, так и осталась ребенком. Но после занятий он спешил к ней, чтобы вынести на руках во двор, чтобы рассказать о прожитом дне и снова заставлять её жить. — И поэтому ты избрала путь охотника, чтобы спать под сенью деревьев? Снаружи тени тебя больше не побеспокоили. Зирен уже была немного навеселе, курила вместе с магистром кальян и сидела так же вольготно, развалившись на подушках, как Роммат. — Я везде сплю! У меня крепкий сон, и я давно ни на что не обращаю внимания. — Может быть так, что тени боятся твоих питомцев? — Не знаю, и вообще, я очень хочу есть. Зирен потянулась к тарелке с мясом и с удовольствием доедала угощение Роммата. Магистр услышал в воздухе странную вибрацию и повел ухом — может, так урчал желудок эльфийки? Но не стоило себя обманывать, он прекрасно знал, что это означало. Он замер с трубкой кальяна в руке, прислушиваясь, пока Зирен проглатывала непрожеванные куски мяса. Магистр скосил взгляд на эльфийку. — Ты всегда так жадно ешь? Та мотнула головой: — Нет, только сегодня. Никак не пойму, откуда такой зверский аппетит. Я могла раньше обходиться по три дня без еды. Наверное, это потому, что у вас все получилось очень вкусно. Роммат снова дернул ухом, вслушиваясь. Теперь он отчетливее слышал звук, странное рычание, вибрацию бесплотных вестников, которая звучала прямо в голове. Но тем, кто имел дело с Неспящими и бесплотными созданиями Древних Богов, это рычание было знакомо. Роммат молча запустил руку под складки накидки на теле эльфийки и накрыл ладонью её живот. Та замерла, забыв возмутиться. Магистр провел рукой чуть выше, под грудь, тронул маленький, проступающий сквозь кожу комочек между ребер, и услышал, как Зирен еле слышно пискнула, оседая на подушки. Роммат не увидел, как закатились её глаза, а кожа посинела. Он откинул ткань, щупая пальцами маленькую шишку на животе, которой не должно было быть, и прислушался к нарастающему рычанию. — Что, почуяли магию? — Роммат оглянулся через плечо, повернув ухо назад, чтобы лучше слышать угрожающую вибрацию. Лиловая дрянь оседала на занавеси, клубами скапливаясь в складках и изрыгая рычащие речи на неизвестном языке. — Кажется, я нашел то, что тебя чуть не убило когда-то, Зирен… Зирен?! *** — А еще я покажу вам одну точку на теле, которая заставит вашего врага кататься по земле и просить прощения. Как правило, там проходит довольно широкий паз доспехов, — объяснял Ар’ма в конце своих занятий. — А это значит, что любого врага, будь то орк или даже огромный дреней, мы можем унизить. Крепитесь, — Ар’ма похлопал по плечу Этаса. Маг хотел было воспротивиться, ему не нравилась даже сама мысль об унижении, но эльф так ловко ущипнул его пальцами сквозь ткань, с внутренней стороны бедра под самой мошонкой, что Этас, испытывая смешанное чувство оргазма и желание убить своего противника, истошно завопил и задергался под общий смех. Когда Ар’ма оставил его в покое, Этас с обидой взглянул на него, скривив губы, и паладин рассмеялся: — Ну, сделайте со мной то же самое! Этас вдруг понял, что он не может даже помыслить об этом. Ар’ма предлагал ему напасть на него, и магу этого очень хотелось, но любая попытка подойти вызывала у Этаса странное ощущение барьера вокруг паладина. Ар’ма резко наклонился к нему, когда Этас нерешительно выписывал круги вокруг него, и маг невольно отпрыгнул на шаг назад. Ученики с восхищением наблюдали за своим учителем. — На следующем занятии я расскажу вам, как добиться такого эффекта. На сегодня все! — Объявил Ар’ма и дал знак ученикам собираться домой. Паладин собирал оставленное учениками снаряжение и раскладывал по стойкам, не обращая внимания на слонявшегося без дела Этаса. Маг решил не мешать ему и прогуливался между стоек, разглядывая учебные доспехи. — Ну, я закончил, — Ар’ма довольно потер руки, когда место для тренировок было убрано. — Понравилось ли вам мое занятие? — Мне все понравилось, — Этас довольно кивнул, и ветерок взъерошил его волосы на голове. — А последний прием был и вовсе вишенкой на торте. Ар’ма тихо рассмеялся и сменил шутливый тон на серьезный: — А теперь ближе к делу. Вы ведь меня искали. Так с какой целью? Этас с напускным безразличием потер рукой шершавую поверхность нагрудника: — Я интересуюсь одной особой, и мне хотелось бы узнать, где она сейчас находится. Как поживает Ордиэль Дратир? — Дратир? — Ар’ма удивился, но был сдержан. — Я помню только одного эльфа из семьи Дратир. Кто такая Ордиэль, мне неизвестно. — И вы не знаете, где она? — Ну, разумеется, — Ар’ма пожал плечами. — Как жаль, — Этас достал из-за пояса меч, больше похожий размерами на кинжал. — Я хочу отдать ей вот эту вещь. Глаза Ар’ма потемнели. Он испытал секундное колебание, но этого было достаточно, чтобы Этас успел это заметить. — Что вы, это моя вещь, — Ар’ма был по-прежнему добродушен. — Этим мечом я сразил немертвого Дратира и принес вместе с оружием в Луносвет его голову. Его выковали для меня, и он всегда принадлежал только мне. — Так вы тот самый герой… — восхищенно сказал Этас, и его глаза возбужденно блестнули. — Тогда возьмите его в руку, я хотел бы посмотреть на вас с оружием в руках. Ар’ма, ничего не подозревая, взял клинок, но рукоять «утонула» в его ладони. — С тех пор вы значительно подросли, — торжествуя, заметил Этас. — Как вам это удалось? Ар’ма взглянул на мага исподлобья и вернул ему клинок. — Ладно, вы поймали меня. Что вам надо от Ордиэль? — Не мне, а лорду Лор’Темару. Она попала в его руки, и у неё незавидное будущее. У Ордиэль чистые глаза высшей эльфийки, а прошлое и вовсе сомнительно. — А что тут непонятного? — произнес жестко Ар’ма. — Она для Орды совершила подвиг, или для Вариана Ринна? Неужто сложная задачка попалась? Этас опустил голову. Слова паладина прозвучали как хороший удар молота по макушке, отчего в ушах даже зазвенело, хоть они и не предназначались только ему. — Я прошу прощения за свои слова, но… лорд требует ответа, и он его, само собой, получит. Арма опустил голову, про себя негодуя на вспыльчивость Лор’Темара: — Его можно понять. Ему пришлось расхлебывать последствия всего того, что натворил Дар’Кхан. Да что там… мы все были беспечны. А что до Ордиэль, то оставьте её, пожалуйста, в покое. Она не виновата ни капли в том, что сделал её брат. Этас пытался понять, что чувствует эльф, потерявший всё в эти разрушительные годы, но ему нужно было что-то написать в отчете для лорда. — Расскажите про неё хоть что-нибудь. Мы ведь совсем ничего не знаем, как выяснилось. — Мне нечего вам рассказать, кроме романтических воспоминаний. А они к делу едва ли относятся, — Ар’ма все больше замыкался в себе и давал понять холодным взглядом, что беседа затянулась. Этасу надоело уговаривать паладина, который чувствовал себя хозяином положения и разговаривал с верховным магом как вздумается. Это надо было исправить. — Ну что же, вы сами определили её судьбу. Она попадет в заточение, а после её казнят. Думаю, лорд в своем решении будет непреклонен, и мы все понимаем, почему. Если вы считаете, что ваша история ухаживания не поможет её репутации, то мне нечего больше делать в Луносвете. Я обязан вернуться в Даларан. Этас развернулся и пошел восвояси, не дожидаясь ответа от паладина. Но тот не заставил себя ждать. — Постойте! Маг обернулся. Ар’ма выглядел так жалко в эту минуту, что Этас невольно сглотнул клубок в горле. Но все же он взял себя в руки и строго нахмурился. — Если это её действительно спасет… Если… — Ар’ма с трудом говорил, борясь с чувствами. — Я скажу все, что знаю! Но и вы пообещайте мне, что… её не тронут. Этас кивнул на ближайшую скамейку на площади и с удовольствием посмотрел, как паладин подчинился ему и понуро поплелся следом. — Я начну с самого начала. Они сидели в тени под деревом. Когда солнце поднялось высоко в небо, площадь стала пустеть. И хотя камни не нагревались и не источали жар, мало кто заглядывал сюда. — Я – тот, кто дал Дар’Кхану ключ от ворот Луносвета, — Ар’ма говорил с трудом, но однажды он все равно должен был сказать это. — Когда он впустил Плеть в город, Кель’Тас, потерявший в те дни своего отца и правителя, пытался выяснить, кто дал ему эти заклинания. Я… я не смог найти в себе силы и сказать, что это моя вина. Этас побледнел, когда увидел, как Ар’ма стареет у него на глазах от поднимающейся из глубин души давней боли, как под его глазами появляются тени, и его светлый облик тает от горя. Этас положил ладонь на его спину, подбадривая. — Это нужно было сказать, чтобы вы поняли, как я узнал о существовании Ордиэль. Ведь о ней не знал больше никто. Мы с Дар’Кханом пообещали друг другу, что поведанные тайны навсегда останутся в секрете. И слова-заклинания, и существование Ордиэль. Дар’Кхан был тщеславен. Он смог оживить свою полумертвую сестру, и ему хотелось, чтобы хоть кто-то об этом знал. А так как он видел во мне надежного собеседника, то однажды удостоил меня этой чести — познакомил с сестрой, в которую я тут же влюбился. Я старался этого не показывать. Я ведь всего лишь стражник городских ворот, а он уже тогда был магистром. К тому же у нас была огромная разница в возрасте с Ордиэль. Дар’Кхан утолил свое тщеславие и накормил гордость, когда познакомил меня с этой болезненной девочкой. Я стал частым гостем в его доме. Он не мог вечно сидеть с сестрой, но и приводить друзей в дом он тоже не мог, иначе бы все узнали о том, что у него такая больная сестра. Я старался облегчить её существование, приносил книги и всякие диковинки, угощения, при этом старался, чтобы мои истинные чувства к ней Дар’Кхан не обнаружил. Я прекрасно понимал, что потом за этим последует. — А какая она была тогда? — перебил его Этас. — Вы когда-нибудь были в сиротском приюте? — неожиданно спросил Ар’ма. — Нет, — опешил маг. — Вернее, был, но… — Вот такой она и была — брошенной и тоскующей! Даже дети в приюте выглядели куда жизнерадостней. — Ближе к делу, — нахмурился Этас, глядя, как солнце двигается к зениту. — Вы влюбились, предали Луносвет, а куда потом делась девочка? — Я не знаю этого, — Ар’ма покачал головой. — Но я думал, что Плеть убила её. Я мог лишь надеяться, что не увижу её, немертвую, где-нибудь на Тропе Смерти. У нас случилась однажды короткая встреча в Транквиллионе. Магистры передали ей оружие для убийства Дар’Кхана, который тогда находился в Смертхольме и управлял нежитью. Она долго стояла на развилке дорог и гладила пальцами клинок, видимо, вспоминала о брате. Я замер рядом, сделав вид, что я просто местный стражник. Мое лицо скрывал шлем, и она не узнала меня. А дальше я просто следовал за ней на расстоянии. — А соврали Лор’Темару для чего? — Этас нахмурился. Паладин показался ему скользким и непорядочным. — Ордиэль сказала, что Лор’Темар знал её под другим именем, но она мне его не назвала. Ей было так плохо после схватки с братом, что её саму я отвез в таверну, а трофей поспешил передать лорду. Когда лорд спросил, сам ли я сразил чудовище, тут я понял, что мне остается только сказать свое имя. Как бы я ответил ему «Убийцей Дар’Кхана была его сестра, Ордиэль Дратир!»?! О ней никто никогда не слышал в Луносвете. То имя, которым она представлялась, ей дала Орда, и если б я раскрыл её истинное лицо, кто знает, что бы случилось потом? Этас вздохнул с досадой, про себя негодуя на ненаходчивого паладина. — Но теперь-то вы сможете сказать спустя столько времени, кто именно убил Дар’Кхана? — Смогу, — кивнул Ар’ма. — Большего от вас не требуется в этой истории. А то наделаете глупостей… Этас поднялся со скамейки, понимая, что в жизни Ордиэль становится все больше белых пятен. — Вам было так стыдно, что вы даже не проведали свою возлюбленную и дали ей уйти в неизвестность, — маг скривил губы. — Разве такая ошибка прошлого, как разрушенный Кель’Талас, вас ничему не научила? Паладин поднялся со скамейки так резко, что Этас… зажмурился. — Да что тебе известно об ошибках? — рыкнул он и схватил верховного мага за плечи, швыряя обратно на сиденье скамьи. — А теперь сядь и послушай! — Как вы со мной обращаетесь? — попытался возмутиться маг, и совершенно справедливо, но тут же получил веский ответ на свой риторический вопрос. — Ты когда-нибудь сталкивался лицом к лицу с Артасом и его войском, ты, недоросль-выскочка?! — Вы пожалеете… — Этас задыхался от возмущения, но покрасневшее лицо Ар’мы, обрамленное растрепавшимися прядями волос, заставляло его тише возмущаться. Ведь еще минуту назад тот был совершенно другим. — Где ты был, когда мы погибали?! — Я… — Этас прикрыл рот рукой, чтобы больше ничего не говорить, иначе их встреча могла закончиться нечаянно плохо. — Ты когда-нибудь слышал его смех, ты видел его взгляд, который смотрит тебе в самое нутро, прекрасно зная, что каждая косточка твоего тела всецело принадлежит ему одному? Я видел, как погибали мои товарищи и превращались в его слуг. А меня… Мне он милостиво сохранил жизнь, с оговоркой, что однажды я все равно приду к нему в Нордскол, по его зову и его воле. У меня до сих пор в ушах стоит глухой стук металла по костям! Свет покинул меня на земле, где он прошел! Эта потусторонняя тварь, именуемая рыцарем смерти, мерзко пошутила надо мной, оставив мне жизнь, тогда как я её ничем не заслужил! — Хватит… — застонал Этас, испытывая огромное желание заткнуть уши. Ему становилось плохо от речей разгневанного паладина. — Да, я пришел в Нордскол в составе войск Орды. Я фанатично, с особой страстью шел в его руки, чтобы умертвить это чудовище или самому стать таким же. И знаешь что? — Хм? — Этас застонал, не разжимая губ. — Король-Лич пал от рук тех, над кем он насмехался, над кем изволил издеваться и забирать души наших близких. Я недостаточно искупил свою вину? — Достаточно, — маг попытался пересесть поближе к концу скамьи, чтобы иметь возможность убежать от взбешенного эльфа. — Что же ты, давай поразмышляем вместе, может, я что-то упустил? Неизвестно, сколько бы продолжалась эта перепалка, но к ним неслышно подошел молодой эльф, облаченный в мантию без явных регалий, которые бы указывали на его происхождение. В руках он держал увесистый том об искусстве Тьмы в жреческом ремесле. — Ох, здесь так пахнет болью! — невольно воскликнул он. — От вас двоих даже воздух звенит. Что произошло? Паладин преобразился и выглядел теперь, как ни в чем не бывало. Только взлохмаченные волосы и красный цвет лица говорили о том, что он позволил себе лишнее. Ар’ма спрятал ухмылку, стирая её с лица пальцами: — Пусть звенит воздух, для моего возраста это просто замечательно. — Ар’ма Эллион, я могу идти по своим делам, с вашего позволения? — К Этасу вернулись и голос, и чувство собственного достоинства. — Разумеется, — предельно вежливо ответил паладин, отступая на шаг назад, чтобы не довлеть всей своей фигурой над магом. Этас встал, расправляя костюм, и сделал робкую попытку закончить разговор на мирной ноте: — Вы же её все-таки не бросили, ведь нет? Ар’ма понимающе улыбнулся, с грустью вспоминая момент разлуки: — Она подарила мне свою победу и покинула Луносвет. Сказала, что так будет лучше для неё самой. — Простите меня, я был немного невежлив с вами, — буркнул Этас. — Могу ли я рассчитывать в дальнейшем на вашу помощь? Ему еще не приходилось ни перед кем оправдываться, но печальные образы прошлого и те, кто их олицетворял в жизни, всегда сильно впечатляли его. — Буду рад помочь, и надеюсь, что вы не будете на меня сердиться, — ответ не заставил себя ждать. Маг тепло улыбнулся и кивнул в знак согласия, бросив взгляд на эльфа, потревожившего их. Тот сидел на скамье, распустив пшеничные пряди длинных волос, так, чтобы они прикрывали уши, и делал вид, что читает свою книгу. Этас отметил этот придворный жест про себя — таким тонким этикетом обладала только знать, представленная ко двору. Так юнец давал понять, что этот разговор его не касается, и он не станет о нем никому распространяться и уж тем более выяснять, что он только что слышал. «А он непрост!» — от этой мысли внутри зашевелилась смутная тревога, но ему с лихвой хватало своих невыполненных дел, поэтому Этас поспешил во Дворец Ярости Солнца, предчувствуя беду. — Ринд! — тихо позвал Ар’ма своего юного друга. — Мне очень нужна твоя помощь. Он все еще делал вид, что читал книгу. Заслышав голос стражника, он поднял голову. — Что я могу для вас сделать? Они разговаривали не как старший с младшим, или знатный с бедным, но как давние друзья. — Ордиэль находится где-то здесь, в королевстве. Мы можем найти её через кристаллы, которые повсюду парят в Луносвете. Через них, я слышал, магистры могут знать обо всем, что происходит в столице и округе. Но можно ли заглянуть через эти кристаллы в дома магистров? — Почему вы так уверенно говорите именно о покоях местных магистров? Ведь мы не знаем этого наверняка. Ар’ма указал пальцем в сторону ушедшего Этаса: — О ней спрашивал маг из Кирин-Тора. В Луносвете он может советоваться только с одним магистром — Ромматом Добрым Вестником. Я даже знаю, как выглядят его кристаллы, которые он установил для наблюдений. Они кроваво-красного цвета. Можно ли что-то с ними сделать? Эльф задумался, взявшись пальцами за подбородок. — Для начала, хотя бы один из этих кристаллов надо вывести из строя и избавить от оправы. Можно попробовать его повредить, швыряя камешки, например. Ар’ма зажегся этой идеей: — Я придумал! Завтра я буду охранять один из переходов к базару и попрошу учеников сбивать один из кристаллов. Когда они повредят его, я просто прогоню их и передам сломанный кристалл тебе, Ринд! Юный жрец тоскливо вздохнул. — Мы потеряем два дня. Ордиэль нужна помощь, я это чувствую. Надо придумать что-то иное. — Как бы я хотел ведать магию, как магистры! — Ар’ма нетерпеливо вышагивал взад-вперед перед скамейкой. — Как бы я хотел забрать Ордиэль из рук магистра и увезти её подальше отсюда, навсегда… Паладин отчаивался все больше. — Мне Ордиэль важна не меньше. Когда-то она спасла мне жизнь… — Ринд склонил голову, глядя на том, который он уже давно выучил наизусть, каждую страницу. — Ты говорил, да, — рассеянно отозвался Ар’ма. — Я обязательно верну ей этот долг, — решительно заявил юноша и поднялся со скамьи. — Так вы дежурите завтра? — Да, мой друг, — Ар’ма напрягся. — Чем я могу помочь тебе? — Проведите меня во Дворец Ярости Солнца, когда будете сменяться. Ар’ма опешил. От него опять требовалось презреть интересы города, и в этот раз на кону была снова Ордиэль. — Когда Лор’Темар снимет мою голову, что будет с тобой? — он грозно навис над другом. — Об этом ты подумал? — Со мной все будет хорошо! — эльф улыбнулся ему, задрав голову вверх. — Ведь я Рай’Ринд Андоэрилл. Вы ждали так долго, но сколько еще продлится эта ваша «целая вечность»? У нас больше нет времени. Пора действовать! *** Едва живая Зирен покоилась на столе под ритуальным покрывалом. Поверхность стола была испещрена множеством магических знаков, которые проводили любое заклинание, придавая ему необычайную силу. Но этого Роммату было мало — он облачился в мантию, усеянную демоническими кристаллами. Чудовище, которое питалось магической сутью эльфийки, все еще было здесь, в доме магистра, но даже став бесплотным, оно нагнетало клочьями тьму в углы. — Что здесь случилось? Этас поймал себя на мысли, что ходит по дому Роммата как по своему собственному, и потому старался сдерживать свою манеру быть везде как у себя дома. Выглядело это немного смешно, особенно для тех, кто очень хорошо знал этого Похитителя Солнца. — Я вижу, вам удалось победить Зирен… — Да чтобы на вас феникс принца сел! — вырвалось у Роммата. Он был рад видеть Этаса после долгого его отсутствия в такую трудную минуту: — Мы успели искупаться, позавтракать, выпить, покурить кальян, а я даже протрезвел, как видите. — Вы… купались?! — изумлению Этаса в этот момент не было пределов. — Предлагаю поменяться местами, — Роммат строго нахмурился. — Что это за вопросы такие вы мне задаете? Я ведь все еще у себя дома. Но верховного мага невозможно было остановить: — Просто ответьте на вопрос, вы правда купались? — Купалась она, а я курил кальян. Вам стало легче? — Роммату стало не смешно, потому что тварь за его спиной начинала материализовываться, и его уши снова слышали неприятную вибрацию. Странно, что Этас не обладал таким же великолепным слухом. Однажды он держал оборону в Ульдуаре, где в толще льда был заточен под стенами города сам Древний. И неужели он не вынес из этого столь полезный опыт, как определять этих тварей на слух? — Вы смотрели, как она купается? Роммат порывисто подошел к концу стола, где голова Зирен покоилась на твердой поверхности, и убрал покрывало с её лица. — Вам это о чем-нибудь говорит? Её плотно закрытые глаза и мертвенно-голубая кожа отрезвили мага. — Что от меня требуется? — спросил он тихо, облизнув пересохшие губы. — Ничего эдакого, — Роммат сосредоточенно нахмурился, закутывая Зирен в покрывало. — Вы проходили инициацию небесным огнем? — Нет, — Этас снова почувствовал себя дураком, и уже готов был зло оправдываться. — Ничего, все когда-то бывает впервые, — Роммат окинул взглядом его фигуру и послушал, как бурчит желудок голодного мага. — Будет больно, но опыт этот будет вам полезен. Вы стоите в изголовье, я в ногах. Вы — Азатро, я Азеро. — Что надо делать? — забеспокоился Этас и побледнел. — Когда я прочитаю свою часть заклинаний, и Зирен начнет парить в воздухе, я подам знак, после чего произносите следующее «Azatro maes nul». И что бы ни случилось, сконцентрируйтесь на этих словах. У нас должно получиться! Ухо Этаса нервно дернулось. Назад пути не было. В зале стало очень темно. Что-то опускалось на свет кристаллов, невероятно темное, злобное и очень древнее, забирая их сияние. Этас прекрасно помнил, что это такое, и какие имена оно носит. Роммат опустил ладони на ступни Зирен, закутанные в ткань. Он говорил тихо, иногда нежно, но с присущим ему металлом в голосе, как имеющий власть магистр: — Азеро, дай Зирен свое дыхание, Наполни её разум своим словом, Чтобы рассказала она звездам, О тебе и твоей воле Средь бесчисленных миров. Восславься, Азеро! Воцарись, Азеро, Жемчужиной на чужом небосводе, Азеро, богами хранима! Этас замер, слушая, как сила самого мира течет через пальцы мага, и будто все, что было в этом доме, резко потеряло свой вес. Словно планета, дрогнув от комплимента, сорвалась с орбиты навстречу иным мирам. Он затаил дыхание — верховному магу показалось, что он сейчас оторвется от пола и взлетит к клубящейся темноте под потолком. Тело Зирен приподнялось над столом, наполненное Словом самого мира, и воспарило. Роммат посмотрел в широко раскрытые мага и взглядом дал ему знак — пора! Магистр умно поступил, что не дал ему прямого значения его речей. Иначе, вместо того, чтобы выполнить роль проводника для некой силы, Этас задумается о несусветной ерунде и испортит ритуал. Он и сам по ходу дела поймет свою роль, заодно и выдохнет, наконец: — Azatro maes nul! Его голос звучал, как подобает, с достаточным волеизъявлением, как у Роммата, чтобы призвать силы на помощь. Он вдохновенно повторял слова, пока сила не обрушилась на все его существо. Тогда он понял, какую серьезную роль отвел ему Роммат. Азатро, небесный огонь, не имеющий ничего общего с огнем любого другого рода, как стальной раскаленный стержень, прошил его от макушки до пят, причиняя невыносимые муки. Искра созидания, которую принесли титаны в этот мир, была глуха к жизни и смерти, и как лезвие топора, разделяла мертвое от живого, мужское от женского, явное от непознанного. Магу было больно, и в то же время Этас осознавал, что ему ничто не способно сейчас повредить. Разрушительная мощь Азатро наполняла его только для того, чтобы выполнить свою задачу — сделать через него тело Зирен проницаемым, как поверхность вод для дальнейших манипуляций. — Азеро, сделай мою длань твердой, как твои породы, — пропел Роммат, вздевая правую руку. Он оставил свой пост у ног Зирен и подошел к центру стола. Он занес над её телом ладонь, сдирая покрывало прочь. — Сотвори меня вновь из камня! Пальцы Роммата потемнели, твердея, и спустя минуту покрылись острыми каменными чешуйками. Под кожей Зирен на животе, прямо под грудью, проступало что-то темное и явно лишнее в её теле. Магистр аккуратно опустил руку на тело Зирен, и его пальцы прошли сквозь кожу и мышцы, как раскаленный нож сквозь масло, извлекая потоки темной крови. Магистр нащупал чужеродный предмет, ухватился пальцами и осторожно потащил его вверх, пока Этас поддерживал нестабильную форму тела Зирен. В окровавленной руке, обрамленной кристаллическими наростами, оказался осколок зловещей статуэтки в виде отвратительного змея, который выглядел как один из прислужников Древних Богов. — Азатро, — взмолился Роммат, вздевая вверх руку с изображением оскаленного монстра, — отдели тайное от явного и позволь увидеть сокрытое. Азатро, кипевший в легких Этаса, взрывной волной разнесся по залу, поджигая невидимое тело спектрального змея. Его челюсти были длинными и гибкими и начинались сразу от выпирающего желудка. Он раскрыл свою пасть прямо над Ромматом, и еще через какую-то секунду его голова сочно хрустнула бы на зубах твари. Магистр воспользовался магией Азеро и схватился затвердевшими пальцами за одну из трех челюстей вестника Древних, отрывая её с хрустом. Монстр тут же отрастил еще две, изрыгая слизь и кислоту. Этас хрипло вскрикнул, когда Азатро засвистел, раздирая его тело и вырываясь вон сквозь лопнувшую ткань камзола. Эльф все еще силился обуздать эту дикую силу небес. Испытывая сильную боль, он собрал свою волю в кулак и прошептал: — Азатро, не дай теням воцариться в этом доме. Уничтожь слугу Неживущего и прерви власть Древних! Азатро потек по его венам, придавая сил. Этас выпрямился, чувствуя, как огонь больше не убивает его, а пульсирует в унисон с его сердцем, питая ярость к монстру. Едва передвигая ноги, верховный маг шел на змея, направив на него потоки небесного пламени, от которого тело неживущего существа не могло уйти в родное измерение. Азатро судил и уничтожал то, что не должно было появляться здесь. Мерзкое создание грохнулось на пол кольцами, обрушиваясь всем телом на Роммата. Тот не стал церемониться и разрубил правой рукой его хлипкое тело, вырываясь из-под смертельно навалившейся тяжести. Этас повалился с ног, чувствуя в каждой косточке гудение небесной искры. Сила Азатро покидала его тело, и гул улетающего под купол пламени оглушал его. Роммат сдавливал пальцами тающее тело поверженного врага, и ужас, который рвался в его сознание извне все это время, ударил в грудь. Магистр застонал от острой боли в сердце и от неутешительных мыслей, когда выпавшая из окровавленной ладони статуэтка в виде слуги Древнего злобно зарычала и задребезжала на полу от темной силы. Курицей, той еще курицей была мамаша Дратир…