Убить Солнце

Лидон наивно полагал, что Королева Банши отлучилась из Лордерона решать неотложные дела, и поэтому с отчетом можно было не торопиться. После того, как Сильвана вернулась к жизни во второй раз, она стала еще сильнее и могущественнее. Он не мог себе представить, чтобы предводительница отрекшихся занемогла и прямо сейчас забилась в самое укромное место в катакомбах Лордерона, страдая от непонятного недуга. Она лежала в недосягаемом для отрекшихся месте, на голом холодном полу, но даже и это не приносило ей облегчения. Она готова была вся обмазаться плесенью, которая легким налетом наползла на старые вековые камни и щедро свисала с потолка. Но разве б это помогло? Глаза ничего не видели от постоянного головокружения, а крови… Крови в теле было столько, что хотелось разрезать вены вдоль и выпустить её всю. Сильвана еще раз посмотрела на свою руку, которая не изменилась в размерах, но вся кипела живой, её собственной кровью, и вынула кинжал из ножен. Со всей силы она полоснула лезвием по коже, но края раны, раскрывшись на какой-то жалкий миллиметр, сомкнулись вновь. Обомлев, Сильвана проткнула лезвием кожу, расковыряв рану, но ей удалось выдавить лишь маленькую каплю крови, которая смазалась тонким слоем по серой коже. Она отчаянно пыталась понять, что случилось, как так вышло, и почему теперь её мертвое тело распирает от горячей крови, будто она все еще жива. Сильвана села на полу и прижалась спиной к холодной склизской стене. Спина горела больше всего от живого тепла. Как теперь она покажется своим слугам, и что они скажут, когда почуют в её жилах жизнь? Но Сильвана быстро взяла себя в руки. «Я не обязана никому ничего объяснять! Все, что творится с моим телом — это касается только меня!» — так полагала она, понимая, что это касается и кого-то еще, кто так необычно над ней пошутил. Но кто же это был? Когда агония вхождения в жизнь стала для Сильваны привычным состоянием, она встала и вышла из своего убежища. Её слегка пошатывало, в голове стоял гул. Невесомо ступая по истертым камням, Сильвана пробралась в лабораторию Лидона, где он без устали мучил лесных зверей, обливая их всякой гадостью. Лиловая кожа Лидона с благородным голубоватым отливом приятно позеленела в тусклом свете ламп, когда он увидел силуэт Сильваны Ветрокрылой. Он забегал, гремя костями, и схватил со столов исписанные листки бумаг с разрозненными невнятными отчетами. Лучше показать хоть что-то, чем совсем ничего. — Лидон! — голос Королевы Банши властно гремел под низким сырым потолком помещения. — Мне нужен тот, кто сможет запустить мое сердце. — Моя госпожа? — белесые глаза Лидона изумленно вращались в глазницах. — Но… зачем? — Пустяки, — успокоила она его, — это понадобится на несколько секунд, и больше я в этом не буду нуждаться. Лидон увидел её насмешливый изгиб губ и привел свои мысли в порядок. Действительно, как он мог подумать, что его госпожа решила оживить себя? Ведь очевидно, что у мертвого тела масса преимуществ перед живыми, а для того, чтобы заполучить в свои руки сговорчивого товарища, достаточно кого-нибудь умертвить и воскресить в новом качестве, это в её власти. — Я приведу к вам умельца, — Лидон поставил для неё стул с мягким сиденьем, зачем-то вручил отчеты и убежал, смешно ковыляя. Сильвана села на предложенный стул и выронила бумаги на пол, понимая, что сейчас они ни к чему ей, да и полезного там ничего нет. Она стянула с головы капюшон. Еще немного, и от жара на мертвой плоти проступит влага. Она взглянула в зеркальное отражение колбы с мутным содержимым и увидела, что её длинные седые волосы позолотились на макушке. С раздражением она вновь натянула капюшон на голову. Вскоре Лидон привел реаниматора с громоздким оборудованием за спиной. Кости отрекшегося скрипели от тяжести искрящегося железа, но Сильвана заметила внутри его плоти запчасти, которые позволяли работать этой безумной машине. Безусловно, ни боли, ни тяжести он не чувствовал, но сама идея была непривлекательной и безумной, как и все, что когда-либо создавала нежить. — Будет немного некомфортно, — прошелестел Лидон, — но это поможет ненадолго запустить ваше сердце. — Мне все равно, Лидон. Пусть реаниматор запускает свою машину, — Сильвана скривила губы. — Я уже давно не чувствую боли, как и все отрекшиеся. — Хе-хе, госпожа, минуточку, — отрекшийся оскалился в улыбке, отчего его челюсть съехала немного вбок. Он нажал пару кнопок на своей груди, из которой торчал пульт управления машиной, и генераторы загудели, разбрызгивая искры. — А теперь закройте глаза, — он протянул к её груди костлявые ладони, в которых уже трещали от тока стальные пластины. Сильвана прикрыла глаза. Гул в голове все равно мешал сосредоточиться на окружающей обстановке. Реаниматор опустил ладонь на её грудь и пустил мощный заряд. Сильвану встряхнуло на стуле, но сердце сделало неверный кувырок в груди и, агонизируя сделало несколько ударов. Королева Банши выхватила кинжал и вспорола кожу на бедрах и запястьях, наблюдая, как густая кровь хлещет из ран, и на плечи опускается такой привычный для неё мертвящий холод. Лидон и реаниматор отступили, когда лужа теплой крови подтекла к их ногам, зашипев на камнях. Сильвана заметно расслабилась, избавившись столь ужасного мучительного тепла, и даже тихо застонала. Ей было так хорошо и спокойно, что не хотелось двигаться. Но когда крови вылилось достаточно, тело вдруг затрепетало, будто было еще живо. — Лидон! — прогремел голос Сильваны под сводами лаборатории. — Возьми образцы этой крови и тщательно изучи их. Я буду ждать с нетерпением твоих отчетов. — Но что это, королева? — Лидон был удивлен, что в жилах Сильваны все еще течет кровь. — Это — диверсия против меня, Лидон. И я хотела бы знать, кто её задумал. Поэтому оставь все разработки и займись моей кровью. Нужно выяснить, кто наш враг, и что он замыслил. — Да, моя госпожа, — Лидон учтиво поклонился и отступил в сторону, когда Королева Банши встала, чтобы уйти. Испачканная своей же кровью, она удалилась в свои покои, которые не посещала уже долгое время. Пребывая в ужасном состоянии, словно околдованная, Сильвана переступила порог спальни, где уже все покрылось пылью, от покрывал и мебели несло затхлостью. Впрочем, все это давно пребывало в запустении, ровно с тех пор, как Артас объявил Лордерон аванпостом для Короля-Лича и очистил его от живых людей. Стирая кровь со своих ног и рук первым попавшимся покрывалом, Сильвана вдруг преисполнилась горячей, живой ненавистью ко всему, что сотворил Король-Лич, и даже вещи здесь, которыми когда-то пользовались живые, ничего не подозревавшие о своей будущей участи люди, вызвали в ней настоящую боль. Что это? — Враги… прорываются… — простонала Королева в сумраке комнаты, утирая руки от кровавых разводов, — о, дети крови… дети солнца… Они прорываются… Её пальцы были все еще теплые. Еще немного, и кожа посветлеет, как прежде. Сильвана вспомнила, как её пронзил клинок Ледяной Скорби, и терзающая боль снова наполнила её. Выдавив еще крови из ран, Сильвана улеглась на кровать, чувствуя, как трепещет тело, смертью в смерти. Королева закрыла глаза и перестала ощущать себя в необыкновенной легкости. Золото волос… Золото лучей сияющего солнца… Эльфы, тогда еще не знавшие вкус демонической магии… Далекое прошлое, которое было не с ней, оно снова здесь, под её ногами. Шнурок с кулоном из солнечно-рыжего янтаря больно впивается в руку. И она сопит от усердия, чтобы развязать узелок, но только сильнее сдавливает запястье. Над ней нависает чья-то тень, закрывая собой солнце. — Я помогу тебе! Она отдергивает руку, когда теплые пальцы ловят запястье и тянут шнурок. — Не бойся, позволь тебе помочь! Сильвана покорно замерла, понимая, что самой ей уже не справиться с этой нелегкой задачей. Под ловкими пальцами хитрый узелок развязался вмиг. — Как тебя зовут? Из-под её капюшона были видны только губы в высокомерной ухмылке: — От звуков моего имени моя кожа станет еще нежнее? Незнакомец убрал руки и дружелюбно попрощался «Шорель аран…» Она смотрит вслед ему, и он кажется ей очень знакомым. Она его знает, она его уже видела. Это её сон. Она может догнать его и рассмотреть его лицо. — Стой! — она срывается с места и бросается за незнакомцем. Но, незнакомец, кажется, удаляется с такой скоростью, что ей никогда не настигнуть его. Но остановить свой бег она не в силах, и её руки упираются в холодную стену. Тот, кого она догоняла, стоял сейчас, прижатый ею к стене и полуголый. Магистр Роммат… И как тогда, в свой прошлый визит, испытывая лишь животное любопытство, Сильвана сорвала с него остатки мантии. — Посмотри мне в глаза! — приказала она и ударила его по лицу. — Ты, кто столь храбро предложил мне свой огонь, где ты его спрятал? Оставшись отстраненным наблюдателем своего сна, Сильвана безучастно смотрела на все со стороны. Она прекрасно видела отчаяние и пустоту в прикрытых глазах магистра, и как тает кристалл на её груди, подаренный Ромматом. Силясь проснуться, Сильвана захрипела во сне и дотронулась до груди. Конечно же, давным давно тот кристалл исчез, а на шее теперь болтался шнурок с золотым зажимом. «Вот тебе мой огонь! Весь, без остатка». — Роммат! — крик королевы пронесся по стокам Подгорода, отразился эхом от высоких узких стен катакомб и холодком пробежал под доспехами у рыцарей Алого Ордена, лениво зевавших неподалеку от входа в подземелье. *** Магистр легким взмахом руки чуть изменил положение висящей в воздухе магической клетки и покачал головой. — Трещина. Прямо в углу. Этас, что стоял за его спиной, сложив на груди руки, хмыкнул: — Думаете, эльфийка каким-то образом через неё просочится наружу и сбежит? — Нет, — Роммат качнул головой, поворачивая камеру, которая светилась мягким лиловым светом и резонировала, реагируя на пространство. — Но она сможет запросто применить любую магию без вреда для себя и развалить свою тюрьму. Ей достаточно будет для этого мысленно представить руны в каждом углу клетки. — Если, конечно, она увидит трещину и поймет, что это её путь к свободе. — Нельзя недооценивать эльфов крови, — Роммат строго посмотрел на него. — Особенно таких, как Ордиэль Дратир. Рожденная быть магом, она стала охотницей, но её предназначение до сих пор при ней. Такие, как она, превыше всего ценят свою свободу, и уже потом — чужие жизни. — Ну, так что вы будете делать с этим? — маг кивнул на парящую в воздухе клетку. — Чинить её мне нечем, а если даже я и найду материалы, Ордиэль уже будет сражаться против могу в Пандарии бок о бок с лордом, и я такое её поведение не одобряю. Но можно защитить клетку мощными заклинаниями. Этас помедлил с вопросом, заранее зная ответ, и все же спросил у Роммата, внимательно осматривающего камеру: — Я могу вам помочь? Магистр повернулся к нему и коротко ответил: — Нет. Этас вздохнул с досадой, понимая, что такая погоня молодого мага за сильным и умудренным магистром должна прийти к логическому концу. И он все же спросил, вызывая Роммата на откровенный разговор. — Это все потому, что я маг Кирин-Тора и, в отличие от вас, имею возможность любоваться Далараном в любое время, когда пожелаю? Роммат бросил на него короткий взгляд и мягко опустил камеру. Как только та коснулась пола, Роммат потер руки и ответил сдержанно: — Конечно же, не поэтому. В Луносвете я по-настоящему чувствую себя дома. Вы молоды, вам этого не понять. В вас говорит жажда знаний, могущества и власти. Вы готовы за этим пойти куда угодно, хоть в пылающие миры титана Саргераса. — Я не понимаю, как это связано с моим предложением помочь вам? У меня из пальцев течет мощь Скверны, и вы боитесь запачкаться? — он иронично улыбнулся. Роммат понял, что сейчас выложит Этасу все, что думает о нем, и решил сделать это в более непринужденной обстановке. — Нам надо выпить, — он вышел из зала с артефактами и поманил за собой пальцем Этаса. — День сегодня выдался утомительный, вам так не показалось? — Если учесть, что нам пришлось сражаться со странным монстром, и что меня чуть не побил страж Луносвета, то у меня бывали дни и похуже. Роммат расхохотался, услышав про стражника. Он вел своего гостя на террасу, что открывала удивительный панорамный вид на море, Кель'Данас и Кель'Талас. — Так вам и надо! Я бы все отдал, чтобы на это посмотреть. Этас увидел на мраморно-белой террасе парящий диск, который заменял здесь стол, такие же парящие диски поменьше в роли стульев, и бутыль с вином, которую невидимый слуга поставил прямо перед их приходом и приготовил два стакана в кожаных футлярах. Этас невольно обернулся вокруг, пытаясь найти слугу Роммата, но вспомнил, что ни разу не видел в его доме ни одного прислужника… кроме волшебной метлы. — Ой! — он отскочил, когда зачарованная метелка начала подметать прямо по его ногам. — Отойдите немного в сторону, это у неё запланированный вечерний обход, — Роммат взял его под руку и усадил на стул. — Гости, непривычные к такому интерьеру, иногда падают с моих стульев. Магистр помог Этасу усесться. — Может, вам надо было придумать спинки для этих сидений? — Бесполезное занятие, — Роммат откупорил бутылку с вином. — Гости и так норовят покорять эти стулья как горные вершины, а спинки их и вовсе вгоняют в ступор, они не могут сообразить, как лучше пристроиться. — Но стоит заметить, несмотря на такое простое удобное решение, им очень не хватает ножек. Этасу было непривычно сидеть на стуле и не иметь возможности удобно пристроить уставшие ноги. — Удивительно, сколько можно сделать любопытных выводов, когда гость садится на такой стул и говорит, что бы изменил в нем, — Роммат улыбнулся, легко сел на стул и разлил по бокалам вино. — Зеленое? — удивился Этас и взял в руки свой бокал. — Не настолько, чтобы перестать быть вином, — магистр усмехнулся. — Такой сочный цвет придают ему бокалы из зеленоватого стекла. Вино матушки Дратир. Когда-то оно было одним из лучших вин Луносвета. — Интересно, — Этас подставил лицо теплому ветру и вдохнул полной грудью морской воздух. — За что мы будем пить? — Я подам потрясающую идею. Пусть каждый из нас сам решит, за что бы он выпил, и мы обсудим наши тосты, — Роммат прищурился. — А если нам обоим и так будет все ясно, что тогда? — Этас покачивал ногой и улыбался. — Тогда мы молча насладимся пейзажем. Я вижу, вам и без вина хорошо здесь, — заметил Роммат. Этас отчего-то помрачнел на минуту и взъерошил волосы рукой. — Очень удивительное чувство, потому что моим домом был вовсе не Азерот, — Этас украдкой бросил взгляд на Роммата, желая прочитать его эмоции в этот момент. — Мой первый крик прозвучал под черным небом мертвого Дренора. Но что здесь, что там, в Запределье, культура эльфов крови не потеряла ни на йоту своего величия и даже обрела истинный расцвет. Странно, невероятно ощущать это место своим потерянным домом. Ведь есть огромная разница между магическим разгулом энергий в Дреноре и этим местом. — Верно, — Роммат улыбнулся и рассеянно отпил вина из бокала. — Именно так — разгул неукрощенных магических линий. Да, то были славные времена… От воспоминаний Роммат даже немного помолодел, приободрился после сложного дня и чуть только не источал сияние всем своим видом. — Я бы предложил выпить за великое чувство любовь, — Этас задумчиво разглядывал свой бокал, как будто надеялся увидеть в нем картины прошлого или будущего. — За любовь, которая способна все изменить. — Замечательный тост, — Роммат был настроен благодушно и доброжелательно. — Я бы добавил — чтобы она случилась в жизни каждого мужчины… -… и принесла бы ему и его избраннице только счастье! — добавил Этас. — Мне показалось, что мы с вами опять участвуем в ритуале. Я решил оговорить все-все условия, на всякий случай. — Это правильно, — магистр потянулся за бутылкой. — Как минимум, у двоих мужчин это точно произойдет. А вы только мечтаете об этой любви, или у вас уже есть избранница? Этас не медлил с ответом: — Избранницы пока нет. Но, честно говоря, я редко задумываюсь о любви. И только в минуты безделья эти мысли становятся неприятно назойливыми. — Каждому своя пора, — Роммат снова наполнил бокалы до краев. — Но мне показалось сегодня, или вы неравнодушны к Зирен-Айнит? — Равнодушен, — ответил маг, улыбнулся и покраснел. Чувствуя, как его лицо заливает непрошеный румянец, Этас опустил голову и усмехнулся. — И что же вас заставляет краснеть? Что она в своем возрасте выглядит как невинное дитя, и тем она вам привлекательна? Или то, что она теперь точно сможет стать талантливым магом? Но может, она вам просто симпатична по вашим собственным пунктикам? Верховный маг рассмеялся. — Вы как будто сватаете её мне. Нет, я еще не задумывался над этим вариантом, — пытаясь доказать Роммату, что его сердце никому не принадлежит, он не заметил, как наклонил немного свой бокал и едва не пролил вино. — А как же эта фраза из вашего письма к ней о будущем, которое связывает вас? — не сдавался Роммат. — Ах, это! Как хорошо, что оно попало в ваши руки! Я счастлив, что после той катастрофы в море письмо все же уцелело. Про будущее все верно, но там и речи нет о каких-либо чувствах. Роммат вынужден был признать правоту слов Этаса. Восторженных речей о внешности Зирен и нежных стихов о привязанности к ней там точно не было. — Я пока не буду вам раскрывать свой план, — Этас поправил рукой взлохмаченные ветром волосы. — Но я хотел бы, чтобы вы передали это письмо Лор'Темару по моему знаку. Вы ведь до конца его дочитали? — Я бы дочитал, но строчки размыло морской водой. Впрочем, передам, для меня это несложно. Пусть и лорд знает о будущем, которое неразрывно связывает вас с Зирен, — Роммат едва сдерживал смех, издеваясь над Этасом. — Да чтоб!.. — вырвалось у мага, когда он узнал эту безрадостную новость. — Ну ничего, я придумаю что-нибудь еще. Не передавайте, пожалуйста, то письмо лорду. — Я пошутил, — магистр улыбнулся. — Конечно же, текст полностью сохранился. Но события могут измениться внезапно, и будьте готовы в любой момент составить новое послание. Роммат жестом заставил еще два маленьких круга подлететь поближе к себе и расположил их так, чтобы вольготно разлечься на них прямо в воздухе. Этас оглянулся вокруг, но на его долю остался только один маленький диск… Так же, как и Роммат, он жестом притянул его к себе и оперся локтем, удобно устроившись. — А какой тост будет у вас, магистр? Роммат отвлекся от своих радужных мыслей, и строго нахмурился. — Я выпью за смерть, которая все меняет, — он залпом допил вино и швырнул бокал прямо в море. Этас побледнел и тихо отставил свой бокал на стол. Меньше всего ему хотелось выпить за это. Далекий плюх выброшенного бокала заставил его вздрогнуть. — И чья же смерть все изменила для вас? Роммат повернул к нему голову — его глаза блестели под светлым ночным небом: — Моя. Этас хотел задать ему вопрос, но слова застряли в глотке. Он не мог себе представить, что Роммат вмиг сошел с ума от такого малого количества вина и теперь несет невесть что. — А разве вы умирали? Вы вроде живы. Вы полны жизни. Роммат глубоко вздохнул, сдерживая раздражение, и счел нужным пояснить свои слова: — Я умер в Даларане, в Аметистовой Крепости. И там я обрел вторую жизнь. Желая вывести Этаса на чистую воду, Роммат сам пал жертвой вина матушки Дратир. Его захлестывала боль прошлых воспоминаний. И как бы он ни убеждал себя, что все забылось, оно прямо здесь, в сердце. Все события прошлого восстания магов Даларана против неугодных эльфов крови. Магистр был отстраненным наблюдателем в оке бури, которая вырвалась из глубин его души. Этас поначалу рассердился. Слишком много значения Роммат придавал тому событию, и магу он каждый раз мстительно напоминал, что история повторится. Но может, Этас многого не знает? Что там оставил магистр, и от чего ему пришлось отказаться? Не так просто услышать за словом «выгнали» целую судьбу. — Это… эм… аллегория, или вас пытали? — тихо спросил Этас. Ему не нравилось, что звук его голоса невольно нарушил тишину, но Роммат никогда не стал бы врать и приукрашивать. И Этасу хотелось понять, что произошло тогда, в Даларане. И может ли произойти опять? — Не очень уверен, что меня и правда хотели пытать, — Роммат тщательно старался взвешивать каждое слово. — Впрочем, когда тебя заковывают в «ошейник тишины» и забывают в камере, это пытка. Он снова замолчал. Ему хотелось сделать еще глоток вина, но он, бросив взгляд на бутылку, отказался от этой идеи и провел пальцем по губам. — Но кто-то же освободил вас оттуда. Надеюсь, это был не принц Артас с его Ледяной Скорбью? — они поменялись ролями, и теперь Этас не знал, как вытянуть из него нужные слова. — Это был Азатро. Он пришел на мой мысленный зов, когда я умолял его убить меня. Мучительно, знаете ли, лежать в камере без еды и с медленно убивающим тебя ошейником. Я хотел легкой смерти, но получил свободу и новую жизнь. Азатро стало так много внутри камеры, что он разорвал в клочья ошейник и обновил мое истощенное тело. А потом я с его помощью взорвал барьер камеры, выжег мозги стражникам Крепости и освободил остальных узников. Ну какой же из меня гость Даларана, если у меня теперь непростые отношения с магами Кирин-Тора? — Кхм, — Этас поневоле булькнул вином, которое решился снова отпить из бокала. — В самом деле. Так вот отчего вы все время возвращаетесь к этому событию в наших разговорах и намекаете, что политика нашего королевства и Даларан несовместимы по ряду причин! Этас спустился на пол и подошел к отдыхающему Роммату. Он быстро коснулся пальцем его лба, до того, как магистр перехватил его руку. Маг понимал, что Роммат воспримет это как грубое вмешательство в его разум, но это было необходимо. Магистр очень быстро вскочил и спрыгнул на пол, сдавив больно руку Этаса. В его глазах вспыхнул гнев. — Это вино, — Этас постарался рассеять его злость, — оно необычное, правда? Заставляет выбалтывать самое сокровенное, что лежит на душе. Так ведь? Роммат разжал пальцы и отпустил его руку. — Да… Я думал, что могу с вами потягаться. Но выходит, вы лучше меня защищены от магического воздействия такого напитка. — Это входило в мои тренировки, — миролюбиво ответил маг. — И поэтому я способен не поддаваться контролю и наблюдать, чувствовать, что происходит с моим телом. Но дело не только в вине. Я вам попросту не доверяю. И в моей жизни не было ничего эдакого, что бы могло вызвать во мне боль. — Да? — Роммат прищурился. — А что насчет Терамора, Ронина? Поговаривают, что вы специально подослали мага, сломавшего ворота города. Этас отвел взгляд в сторону: — Да. Поговаривают. Только доказательств этому до сих пор нет. — А их никто не будет искать, ведь у вас в Даларане по-прежнему высокая протекция. Этас поднял голову и презрительно взглянул на Роммата: — Самый отвратительный союз, который я могу себе представить — это вы и я. В вас столько яда, что вы давно убили бы себя, но все еще убиваете других! Он сгреб пальцами воротник Роммата. — Почему вам так нравится меня поддевать, колоть словами? Какую цель вы преследуете? В конце концов, что вам это дает — ничтожную, но все же власть, которой вы так и не испили сполна? Да что вы вообще обо мне знаете? — он беспомощно выдохнул последнюю фразу и разжал пальцы. — Потому и колю, потому и испытываю, что не знаю ничего о вас. Роммат аккуратно взял его руку, все еще лежащую на своей груди, и отпустил вниз. — Ваши тренировки не прошли зря, вы долго держались. Этаса пошатывало. Вино, казавшееся бесполезным в его случае, ударило в голову и заволокло разум, как тяжелый яд. Роммат с беспокойством смотрел, как лицо Этаса стремительно бледнеет, а на лбу появляется испарина. — Вы меня простите? Я наговорил… — хрипло спросил он. Его глаза закатывались. — Этас! — Роммат обхватил его обеими руками, чтобы маг не рухнул плашмя. «Ничего себе винишко!» Магистр пытался удержать отяжелевшее тело, но грохнулся вместе с ним на пол. Когда действие вина сошло на нет спустя несколько минут, Этас приоткрыл глаза и еле застонал: — Зачем вы это сделали? Он даже не пытался искать взглядом Роммата, перед глазами все плыло пятнами. Магистр полил его из кувшина холодной водой. Маг закашлялся, и звезды на небе превратились из мерцающих пятен в точки. — Я не ожидал, что вы окажетесь так восприимчивы… — растерянно ответил Роммат. — Я невосприимчив, — Этас утер рукой лицо и отбросил мокрые волосы. — Но если вы хотите меня подчинить своей воле, получите бездыханное тело и распишитесь. — Все так плохо? — Да, — маг сел и зябко обхватил себя за плечи. — По-другому у меня не выходит. Это подло — пытаться вырвать обманом мои тайны. — Не подлее, чем красть мои артефакты, — Роммат снисходительно потрепал его по плечу. — Но если узнанную тайну не вернуть назад, то вещь можно просто положить на полку. Этас зло посмотрел на него, пытаясь понять, как магистр узнал об этом. — Я ничего не крал, — тихо ответил Этас. — Если у вас есть какая-то система защиты, и она сработала на мои действия, то, признаюсь, только потрогал, — он состроил виноватое выражение на лице. — Пусть, — Роммат примирительно махнул рукой. — Мы и так наговорили друг другу много гадостей. Но мне вдруг пришла в голову мысль. Вы вообще ели сегодня? — Нет. Мне не так уж сильно хотелось. Теперь и вовсе не хочется. — Вы ощущаете на себе действие Колодца. Но это отсутствие голода опасно, оно ложное. Вам надо заставить себя проглотить хотя бы кусочек какой-нибудь еды. — Нет. Меня оскорбляет сама мысль о том, что я в вашем доме съем что-то еще, — голос Этаса звенел от обиды. — Что вы хотели узнать обо мне эдакого? Вам тоже интересно, кто помог Гаррошу собрать мана-бомбу? Роммат помолчал, удобно усевшись возле Этаса на полу. Он провел ладонью по его спине и ответил, тщательно подбирая слова: — Я не спрашивал про мана-бомбу. Это был ваш вопрос, который мучает только вас. И пусть он остается вашим. — Вы бы лучше выяснили, что за существо мы сегодня победили, — устало буркнул Этас, ощущая накатывающий приступ голода. — А вы спаиваете меня с целью услышать что-то важное для своих интриг. — Никаких интриг, — Роммат сотворил столик с разнообразной едой из маны, слушая, как маг глотает слюну. — Я не имею власти в Даларане, и я не смогу помешать вашему положению. — Я не верю в это, — Этас жадно смотрел на кекс, который Роммат взял в руки как бы между прочим. — Скажите честно, вы меня боитесь? Роммат откусил кусок и теперь с удовольствием жевал сотворенную из маны пищу. — Когда мы вместе изучали реликвии в Нордсколе, я не чувствовал никакого соперничества. Наоборот, так интересно мне ни с кем не было… Но сейчас я чувствую, что происходит что-то мерзкое, что-то меняется, почва готова в любую минуту вылететь у меня из-под ног… Роммат, опустил ладонь на живот Этаса, там, где урчал желудок: — Этот клубок мерзости образовался тут. Что-то расстроило вас, что-то, над чем вы не властны. И теперь любое неосторожное слово друзей или недругов питает его. Прекратите его кормить, выдохните и посмотрите на все вокруг другими глазами. Вы ведь не можете себе во вред из всех делать врагов. Да, и вот, поешьте. Этас прищурился, глядя на предложенный Ромматом кекс, и покачал головой. — Нет, я сам себе сделаю угощение. — Ешьте! — Роммат вынужден был повысить голос. — Ох, видели бы вы себя сейчас… Вы выглядите еще хуже, чем тогда, когда я вас встретил в МогуЦзя. Он повертел перед носом Этаса ароматно пахнущим кексом. — Я сотворил его при вас и не успел добавить ни яда, ни зелий. Ешьте… Этас забрал из его рук угощение и высокомерно ответил: — Вы лучше вспомните, чем я занимался в МогуЦзя в этом не самом лучшем состоянии — я восстанавливал лагерь. Откусив половину кекса, он едва прожевал его и жадно проглотил кусок. Он умял угощение Роммата за минуту. — Да, я помню, — многозначительно ответил Роммат. — Потом я напал на вас, вы отразили мою атаку, я дал вам… — Ну хватит, я понял, что мы с вами оба хороши, — вяло перебил его маг и скосил взгляд на столик с яствами. — Еще? — Роммат взял печенье с джемом и нарочно сделал обманный взмах рукой, будто хотел поделиться, но в последний момент передумал и надкусил. — А там еще осталось? Этас нахмурился. Эти игры магистра его уже не забавляли. Роммат протянул ему целое печенье, и когда Этас уже почти взял его, отдернул руку и сделал вид, что сейчас и его надкусит. — Да вы… — Этас насупился, и это показалось Роммату смешным. — Вынуждаете меня драться из-за еды? — Вы можете сотворить свою еду, — поддел его магистр. Маг зло выдохнул, и Роммат отдал ему угощение. — Почему я это делаю? — простонал Этас, проглатывая печенье с джемом. — Почему я сижу здесь и терплю вас? — Потому что пункт первый — я еще не передал вам в руки данные о нашей удивительной находке, и пункт второй — у вас банально нет сил сотворить себе телепорт домой. Ну и запасной пунктик под номером три — вас с Зирен явно что-то связывает. Маг горько рассмеялся, но через секунду спохватился: — Постойте, вы хотите сказать, что уже подготовили какие-то материалы про монстра? — Конечно, — Роммат, довольный собой, прикрыл глаза и едва заметно шевельнул кончиком уха. — Это было не так просто, но я справился. — Но у нас нет достойного изображения этого существа, и потому… — Я восстановил статуэтку, — Роммат ненавязчиво вставил свое слово, — которую разбил Анду… эм, как его… Андоэрилл. — Ах, вы все же заметили, что Андоэрилл — не Андоэрилл? — Не понимаю, о чем вы, — Роммат отвел взгляд и прикрыл глаза. — Нет такой династии — Андоэрилл! — Ну как же нет, если все-таки есть? — пожал плечами магистр и взял с парящего столика стакан молока. — Он участвовал в серьезных сражениях, и у него особая мантия. — Ну почему вы не хотите увидеть очевидное — этот Ринд еще ребенок! — рассердился Этас. — Я уже не говорю о том, что это все маскировка. А вы мне чуть руку не выломали. — Я прекрасно все вижу, — спокойно ответил Роммат. — Конечно, он еще птенец, с этим не стану спорить. Ну, а насчет маскировки — чем вы это докажете? — Да… — Этас захлебнулся словами. — Да я вам показывал доказательства. — Ах, эти сыпучие волосы… Но подождите, что это доказывает? — Вы… — У Этаса от негодования задрожали губы. — Ну, это же первые элементарные шаги к созданию маскировки. Мы вольны взять любой составляющий материал для основы, изготовленную мантию, и немного магии… Ох. Вы просто заодно с этим мальчишкой, так? — Что я сейчас услышал? Какой именно материал? — насмешливо произнес магистр. — Вы хоть сами знаете, о чем ведете речь? И кто бы, за какие заслуги стал изготавливать Андуину… то есть Андоэриллу, такую мантию? — Погодите, — Этас задумался, и его глаза широко раскрылись. — Вы сказали — Андуину? — Я оговорился, — Роммат был невозмутим, как познавший равновесие всех чувств монах. Маг хмыкнул и неожиданно для магистра ушел от нелепого разговора: — Да, и правда. Какая глупая мысль… Конечно, вы оговорились. А не могли бы вы передать мне стакан молока? Роммат воздел одну бровь вверх: — Если вы сейчас выпьете хоть каплю, вас придется повесить как тряпку через перила террасы… Это чтобы вы не запачкали пол. Молоко после вина причиняет один только вред, — сказал он и на глазах у Этаса сделал жадный глоток из наполненного ледяным молоком стакана. *** Когда Кадгар проснулся, прошло уже несколько часов его сладкого крепкого сна. Он умудрился лечь на стол и подмять под себя все свои бумаги. Написанное отпечаталось у него на щеке и на лбу. Выпрямившись, он аккуратно отклеил листки от лица. На бумагах остались еле различимыебуквы. — Мда, вот что бывает, когда экономишь время на собственном сне. Хм, итак, на чем же я остановился? Маг начал перебирать свои записи, внимательно перечитывать их. Иногда он усмехался и вносил небольшие правки в записи, пара листов полетела на пол комками. — Хм, странно, — он оглянулся вокруг, свесился со стула, разглядывая бумаги на полу. — Я же писал про механизм левитации. И где же это все? Я точно помню… Он слез со стула и присел на пол, переворачивая разбросанные бумаги. Уже порядком разозлившись на себя, он занялся систематизацией того, что уже не первый день пылилось под ногами. — Ну хорошо, я почти готов поверить, что все это мне приснилось, — уныло сказал Кадгар, тяжело вздыхая. — И я ничего не переписал. Но я так ясно помню… Шорох бумаги за его спиной заставил Кадгара замереть с пачкой листов в руках. Он оглянулся через плечо и увидел, как откуда-то сверху падают его записи. Кадгар поднял взгляд еще выше и увидел парящую в воздухе Джайну. Она левитировала и, кажется, пребывала в состоянии сна. Одна рука покоилась на груди, под ней были зажаты записи мага, а вторая свесилась вниз. Кадгар, не веря своим глазам, подошел ближе. Джайна парила в воздухе, и все её тело медленно вращалось. Ошеломленный Кадгар почесал в затылке, обошел вокруг парящую Джайну и шумно выдохнул. — Ну и дела! Лорд ЛорʼТемар Терон игрался со скуки в магическую игрушку, отнятую у Фанлира Серебряного Шипа. На вершине Кунь-Лай, где всегда дул ледяной ветер, в этом секретном месте было невероятно тихо. Само время остановилось в этом царстве ледяных гор и бескрайнего синего неба. Сначала лорд любовался пейзажем. Потом стал чаще обращать на положение солнца в небе, выбирая нужную точку на площадке для своих солнечных часов. Фанлир стойко терпел течение времени, но и он вскоре не выдержал, когда лорд взобрался на перила из золота и чуть не сверзился в пропасть. — Кого мы ждем так долго? Правитель Луносвета сжал губы, не желая говорить. Было бы лучше, если б Фанлир увидел сам. Но они уже слишком долго ждут. — Мы ждем Джайну Праудмур. Фанлир широко раскрыл глаза от недоумения и робко поинтересовался: — Зачем? — Мы договорились работать вместе, — он снова начал крутить в руках солнечные часы, хотя от его головы на прибор падала тень. — Это… кхм… одно из условий, при котором мы можем сдерживать Альянс и не испытывать проблем с враждующей стороной в ключевых моментах, — добавил ЛорʼТемар, все еще пристально разглядывая свои часы, услышав, как громко молчит Фанлир. — Значит ли это, что мы должны уступать двум господам ради собственной безопасности? Лорд посмотрел на него, не скрывая свой кислый вид. — Да. Может, у тебя есть предложения получше? Он надавил пальцем на острие часов, и то отломилось. Лорд швырнул сломанные часы через плечо, и вещица скатилась в пропасть, позванивая от удара о камни. ЛорʼТемар слушал этот звук, пока падение часов не остановилось… на чьей-то голове или чьем-то плече. Он резко перегнулся через золотые перила времен могу, вглядываясь в слепящий снег. Как дикий зверь, он принюхивался, желая уловить запах того, кто мог занимать сейчас выгодные уступы ниже этого яруса. Его уши шевелились, как у саблезуба, улавливая малейший звук. Ничего не услышав больше, ЛорʼТемар перебежал к другому краю, и даже снова залез на скользкие перила, отчаянно вглядываясь в слепящие уступы. Но так ничего не разглядев, он подал рукой сигнал Фанлиру сесть на землю и скрыться за перилами. Вскоре он присоединился к нему и устроился на голых камнях, поглядывая украдкой на маленький коврик мага с красивыми кисточками. — Вы кого-то заметили? — осмелился нарушить тишину маг. — Нет, — коротко ответил лорд и замолчал. Фанлир вздохнул и достал из мешочка с ремня головоломку. ЛорʼТемар смотрел, как маг играется, думал, пожевывая губу, а после решился на вопрос: — Фанлир, не помнишь ли ты случайно, сколько действуют отражающие чары на доспех? Маг прервал игру и задумался. Что-то ему показалось странным в вопросе лорда. — Все чары, как правило, постоянные. Доспех может сломаться, а чары будут действовать, но совсем другое дело, когда они не позволяют ему рассыпаться после пары крепких ударов. Тогда они прекращают свое действие сразу после поломки. — Фанлир, я говорил об отражающих смертельные удары чарах. — А о таких я слышу впервые! — маг удивился вопросу. — Если зачарование изо льда — оно причиняет врагу некоторые неудобства, то же самое относится к огненным чарам. Но чтобы можно было стать неуязвимым… Я такого не слышал никогда. Он снова увлекся своей игрушкой, но вопрос звенел меж его острых ушей, и маг не смог сдержать своего любопытства. — А почему вы спросили? Вы что-то знаете об этом? — У меня очень острый слух, Фанлир. Я знаю все и слышу каждое слово в лагере, — сухо ответил лорд. Его взгляд стал жестким, и маг, не выдержав, опустил глаза. — Должно быть хоть какое-то объяснение тому, что происходит вокруг меня. Фанлир растерялся. Он замер, пытаясь понять, о чем сейчас говорил лорд. Слухов вокруг него ходило много, но все они вертелись вокруг его непростых отношений с Гаррошем, милыми и почти романтическими экивоками с Джайной и попытках КорʼКрона избавиться от сложного в понимании лидера Луносвета. Если последовать простой логике, ЛорʼТемар говорил сейчас о последнем. — Я слышал о чарах, которые на вас, но ничего сказать вам про это не могу. Кажется, верховный магистр Роммат пытался выяснить их природу… — Выяснил, — усмехнулся ЛорʼТемар. — Он отнял у меня доспехи, и на этом его исследования закончились. Он снова повел ухом в ожидании, что ветерок принесет ему какой-нибудь звук, но вокруг все было тихо. Меньше всего лорд хотел делиться с кем-либо своими соображениями о чародейной защите своих доспехов, но ему отчаянно хотелось поговорить в этой снежной пустыне, чтобы унять разрастающуюся в груди тревогу. — Так… значит., — маг не поверил своим ушам, — он отнял у вас зачарованные доспехи? — Да, — ЛорʼТемар со скуки стал перебирать охранные камни, свисающие с рукояти меча на шнурках. Фанлир задумался, а после понял, что лорд не может сказать ему всего. Лорд улыбнулся своим воспоминаниям, сталкивая пальцами два висящих в воздухе камешка, и они с приятным звуком бились друг о друга. Он не преувеличивал, когда говорил, что слышит все звуки в лагере, даже сквозь сон. — А ты видел, как ЛорʼТемар разговаривает с Джайной? Он таким обходительным становится, что даже у Джайны взгляд теплеет. — Ох, эта Джайна… Ужасно несчастливая женщина. Все, кто был с ней обходителен, закончили очень плохо. — Ну, не скажи. Все плохо заканчивали только в том случае, когда она переставала поддерживать отношения. — О да! Ни один из её мужчин не смог себе представить рядом с собой другую женщину, равную по силе. ЛорʼТемар улыбался, прикрыв глаза в тьме шатра, подслушивая поневоле тихий разговор двух часовых. — А зачем она, равная по силе? Рядом должна быть леди, которую хочется защищать. Разве Джайна такая? — Любую женщину надо защищать. И ЛорʼТемар подставляет ей свое плечо в этих проклятых джунглях. Разве это не здорово, когда Альянс и Орда идут бок о бок вместе, без ссор и интриг? В этом что-то есть. К тому же Гаррош не указывает ему, что делать, и здесь лорд может вести свою политику. «Глупцы!» — фыркнул ЛорʼТемар, едва сдерживая смех и беспокойно поворачиваясь на подушках на другой бок, — «Слышали бы вас его разведчики, что вы здесь осмелились говорить. А Гаррош знает, что он не указывает мне?» — А может, Джайна уже беременна от него? Лорд зажевал уголок подушки, чтобы не захохотать в голос, но его плечи мелко тряслись от едва сдерживаемого смеха. — Ну сам подумай, с чего бы ему защищать её в каждом походе? Странники ушлые ребята, действуют быстро, стремительно. Вот и ЛорʼТемар наверняка успел все сделать. А сейчас мы наблюдаем милую идиллию в отношениях с Альянсом. Правитель Луносвета тоненько всхлипнул, закрыв лицо другой подушкой. — В самом деле, куда может деться беременная волшебница от нашего лорда? Он молодец, правильно все сделал. Нечего с ними сюсюкаться, с этими волшебницами, ходить за ними и воздыхать. Р-раз — и наследник! — С чего ты взял, что сразу мальчик? Может, там девочка? — Ах… Кх. Хах! — ЛорʼТемар отчаянно хотел выйти из шатра и заставить часовых работать молча. Невозможно было уснуть! С одной стороны, лорд должен был перестать смеяться, чтобы выглядеть грозно, а с другой, ему самому было интересно уже, кто у него родится, как назовут младенца. — А почему бы девочке не править Луносветом? — Ну не знаю, такого за всю историю Луносвета еще не было. Беседа закончилась, и ЛорʼТемар перевел дух. Пока он в полудреме переваривал услышанное, фантазия часовых снова разыгралась. — Интересно, чем Джайна его заинтересовала? — Не знаю. Говорят, у неё печенья вкусные. — Ага, я так себе и представил — вываливается из чащобы голодный перепачканный лорд, а тут она посреди поляны с чашечкой чая и печеньями. Хотя я бы не устоял. — Говорят, у неё печенья с каким-то секретом, надо бы с ней поаккуратней. — Ох, можно подумать, что она раздает их направо и налево! — Раздает… Вот теперь ждем наследника. — Ах-ха-ха-ха-ха! Ахах!.. Ха-ха! Ха-ха-ха-ха! ЛорʼТемар пару раз ударился затылком о твердую подушку, случайно врезал ногой по опоре шатра и постучал кулаком по земле, когда смех уже было невозможно сдержать. Часовые затихли. Лорд счастливо выдохнул и сгреб подушку, уткнувшись в неё носом. Нужно было использовать долгожданные минуты тишины, чтобы наконец-то заснуть. — А мы негромко разговаривали? — А ты как думаешь — бурчать под нос это слишком громко? — Чего же тогда лорд так смеется, что чуть не порушил свой шатер? — Приснилось, наверное… — Что ж, мы больше не можем ждать, — ЛорʼТемар зябко поежился и поднялся с заснеженных камней. — Нам надо идти. — Может, с Джайной что-то случилось в пути? — маг нехотя поднялся с коврика, убирая игрушку в сумку. — Может быть, — ЛорʼТемар подошел к массивной двери, за которой были сокрыты древние тайны могу, и толкнул её изо все силы ногой. Та со скрипом поддалась, из темноты в нос ударил острый запах пыли. Лорд вынул меч из ножен и очень быстро нырнул во тьму, стремительно и тихо спускаясь по запыленным ступеням. Маг старался следовать за ним, его мерцающий посох давал немного света в этом подземном зале. ЛорʼТемар больше всего на свете ненавидел эмоции. Они водили за нос, внушали ложные надежды. Искренней была в этом мире только песня клинка… Кадгар подвинул к спящей Джайне табурет и взобрался на него. Он дождался, когда та удобно подлетит поближе, и ловко схватил её на руки. По мере того, как волшебница просыпалась, её тело становилось все тяжелее. Едва успев слезть с табурета, Кадгар осел на пол и чуть не уронил Джайну. Та очнулась от волшебного сна и вцепилась пальцами в мантию Кадгара. — Как… Что? Сколько уже времени? Сколько я проспала? Кадгар растерянно заморгал, возвышаясь над ней. — Думаю, что долго. Если вы куда-то спешили, то наверняка сильно опоздали. Но я никак не вспомню, как вы приходили ко мне, и это меня пугает. — Вы спали, — Джайна села на полу. — И я… неважно, мне нужно быть в Пандарии, рядом с лордом… — С каким лордом? — насторожился Кадгар. Он поднялся на ноги и помог встать Джайне. — Это тоже не столь важно, — она оправила свою мантию, пригладила волосы руками. — Меня ждет одно срочное дело. — А зачем вы приходили ко мне? Уж это было хоть сколько-нибудь важно? — Кадгар улыбнулся, глядя, как прихорашивается леди. — Вот… — она вложила в его руку бинт Этаса с рунами. — Я пока не могу сказать больше, чем вы сами видите, но если у вас получится расшифровать эти руны и понять их природу, то я буду вам очень признательна. — О, — маг повертел в руках бинт с символами. — Надо же… Впрочем, вы же спешите. Хотите, я создам для вас портал? — Вы сама любезность, дорогой Кадгар, но я и так чувствую себя неловко перед вами. Я создам портал в другом месте! Она выбежала из его кабинета, оставив Кадгара наедине с загадочными знаками. Верховный маг посмотрел ей вслед и хмыкнул. К её делам он еще вернется, а вот руны были ему очень любопытны. Посмотрев бинт на просвет, повертев и так, и эдак, он провел над знаками ладонью. Когда магические знаки отозвались огненно-желтым сиянием, Кадгар тихо и радостно рассмеялся: — Дитя играется. Боевой скакун прекрасно держался на скользких выступах. Он нес своего прекрасного седока вверх, по склону горы, где сверкало золото под редким предупреждающим снегопадом надвигающейся вьюги. Холодные порывы ветра трепали капюшон плаща, высыпая из него играючи такие же белесые, как снег, пряди волос. Следом за всадницей двигались боевые жрецы, натягивая поводья своих коней. Дорога в облаках, плывущих прямо под ногами, становилась все круче и опасней. На миг всадникам стало казаться, что они заблудились, пошли не той дорогой, но вот дама обернулась назад указывая рукой вперед за гряду туч — их путь подходил к концу. Но стоило коню ступить на вековые плиты площадки, запорошенные снегом, стало ясно, что седоки опоздали. Снег падал на темные лужи застывшей крови, припорашивал огромные тела орков. Леди вздрогнула, увидев эльфийского правителя, сидящего на земле возле своего мертвого мага. Его светлые волосы были растрепанны и запачканы в крови. Алая с золотом броня чернела на глазах, и пламенеющие черные языки Ша забирались в щели доспехов, змеились на белой коже. На минуту лорд закрыл глаза, прижав ладонь к пробитому на груди доспеху. Леди пыталась разглядеть намеки на капли крови, но тьма И Шараджа сплелась черными языками пламени и ушла в проломленную сталь. «…Прими меня, и во мне найдешь защиту и утешение…» ЛорʼТемар поднял голову — все вокруг начинало обретать четкие очертания. Пальцы соскользнули с груди мертвого эльфа и опустились на свежевыпашвий снег, там, где трепетала сорванная с волос черная лента. Лорд устало повязал волосы в пучок и поднялся на ноги. Дама спешилась и сняла с головы капюшон. Она не торопилась подойти к ЛорʼТемару слишком близко. — Простите меня. Я опоздала… — Все еще можно поправить, — пряча боль, лорд скользнул усталым взглядом по лицу Джайны, украдкой посмотрел на её спутников. — Мертвого Фанлира еще можно воскресить. Прошло не так много времени… я надеюсь, что все еще поправимо. В его голосе звучала мольба. Но взгляд лорда пугающе изменился с тех пор, как он виделись в последний раз. Что-то новое было в нем и страшное. Джайна знала о том, сколько всего довелось повидать эльфийскому лорду, но никогда она не видела в его взгляде следов прошлых войн. А теперь она начала опасаться, что, как и все ордынцы, он начнет говорить только с позиции силы. Обращаясь к жрецам, она не обернулась назад, будто боялась удара. — Вы слышали просьбу ЛорʼТемара Терона. Помогите его соратнику. Две фигуры молча, не сговариваясь, двинулись в сторону закоченевшего тела. — Что здесь случилось? — Джайна не скрывала того, как она расстроена. ЛорʼТемар помедлил с ответом, подбирая слова. Он едва ли мог сам помнить, что случилось здесь, все воспоминания плыли перед глазами, как видения из сна, и казались чем-то нереальным, несуществующим. Но чувство обособленности взяло верх над сотрудничеством: — Отныне это касается только меня, Джайна. Поверьте, так надо. Так должно было быть с самого начала. Он развернулся и подошел к жрецам, работавшим над Фанлиром. Маг уже открыл глаза, и в его взгляде читалось осознание и его смерти, и помощи, которая подоспела так вовремя. Он посмотрел на лорда ровно так же, как в момент, когда ядовитый кинжал вонзился в его плоть, пробивая с треском грудную клетку. Но боль в его глазах уходила, уступая место облегчению, и время той страшной стычки словно пошло вспять… Это вызвало у лорда легкую улыбку, но она быстро сошла с его лица. Чувство, что он больше не тот, кем был раньше, медленно завладевало его рассудком и впрыскивало ледяное спокойствие в его кровь. О, он ведь так хотел ничего не чувствовать, ни боли, ни жалости… Джайна последовала за ним, чувствуя себя провинившейся девчонкой. Но то, что произошло здесь, напомнило ей прошлые дни с принцем Артасом, и от того ей было совсем не по себе. Ах, если б она успела! Если б смогла. — Я благодарю вас за спасение моего товарища, моего подданного. Он вверил в мои руки свою жизнь, и я не смог его защитить. Я благодарю вас за вашу своевременную помощь, — ЛорʼТемар кивком головы выразил свою признательность жрецам Джайны. Но обернувшись к Джайне, он сказал другое: — Но с этих пор наши дороги расходятся. Так должно было быть изначально, но я полагал, что смогу действовать на этой земле по своему усмотрению. Теперь, дорогая Джайна, чтобы не подвергать наши жизни смертельной опасности, я пойду своим путем. И если ваши друзья вздумают угрожать мне… Он лязгнул мечом, вынимая его из ножен. — Но почему?! — горько вскрикнула Джайна. — Что здесь случилось, пока меня не было? ЛорʼТемар развязал на рукояти меча шнурок с оберегающими камнями и отдал его Джайне. — Примите этот оберег, и да хранит вас Солнце. То, что сохранит мою жизнь, чернее самой темной ночи, и носить я его больше не достоин. — Нет… — Джайна горько сжала губы, принимая в свою ладонь ледяные камушки. — Я не хочу, чтобы так… Вы все еще можете бороться. Не дайте этому завладеть вашим рассудком. Боритесь! — Вы правы, леди. Я больше не могу и не хочу смотреть, как убивают мой народ. Лорд оборвал разговор и подошел к золотым перилам, склонившись над странным огромным ящиком, на котором уже вырос сугроб. Смахнув с него рукой снег, ЛорʼТемар взялся за цепи, его сковавшие — он подхватил ношу одной рукой, словно ему это ничего не стоило, и играючи забросил себе на спину, как заправский орк. — Фанлир! Ты вдоволь наговорился со своими спасителями? Маг как раз пересказывал украдкой жрецам то, что произошло в этом месте, и вздрогнул от зова лорда. — М-мой лорд… Тот маяк, который нам дал верховный маг Этас… Он… Я его сломал, — он выглядел очень жалко, нечто, что смотрело через единственный глаз лорда, тоже пугало его до полусмерти. — Я понимаю, что моя смерть не оправдание, но… Лорд поднял руку вверх, чтобы тот замолчал. — Мы идем пешком. Спускаться куда легче, чем подниматься. — Маг не выдержит спуска, — вмешалась Джайна. — Позвольте мне телепортировать вас. — Я посажу его на ящик и понесу на себе, если понадобится. ЛорʼТемар дал знак Фанлиру, и тот поплелся за своим правителем, ничего не понимая. Оба скрылись в буре, бушевавшей над склоном горы. Жрецы неслышно подошли к Джайне, и один из-них что-то шепнул ей. Джайна погладила пальцами зеленые, как глаза эльфов крови, камни в ладони. Из-под опущенных ресниц скатилась по щеке крупная слеза. — Я так ненавижу Гарроша… — бессильно всхлипнула она.