А в Мандосе было всё совсем не так...

      Лютиэн, трепеща, вступила под своды Чертогов Мандоса. Коридоры были безжизненны и тихи, скользящие мимо отзвуки чужих фэа заставляли ёжиться и вздрагивать… Но Берен — её возлюбленный Берен — был мертв — и душа Лютиэн тоже истекала кровью, умирая. Что ей тени чужих страданий! Ах, Берен, милый Берен, если бы он успел увернуться…       Наконец, Лютиэн замерла перед огромными воротами. Вот оно. Зал Суда, зал, в котором Намо Мандос объявляет свою волю тем, чей путь окончился, тронный зал повелителя умерших. Эльдиэ толкнула неожиданно легко открывшуюся дверь, проскользнула внутрь — и замерла от открывшегося её взору беспорядка.       Огромный и даже вполне себе мрачный зал был просто завален разным хламом: какие-то доски, щепки, палки, клубки ниток, ткани, куча разномастных подушек, книги, чьи-то огромные перья… На полу, на стенах и даже на двери висели, лежали, стояли скатанные в плотные рулоны или просто валялись бесформенным комом гобелены, расшитые сверкающими в сумраке нитями. Горы пыли, щедро присыпавшие все это безумно-пестрое великолепие, одним своим видом вызывали желание расчихаться, а шлепнувшийся откуда-то сверху таракан заставил Лютиэн звонко икнуть от неожиданности. И в довершение — высокий потолок художественно украшала немыслимых размеров паутина из разноцветной пряжи.       Хозяин Чертогов, вала Намо Мандос — иных тут просто не могло быть, так ведь? Так?! — в одних широченных фиолетовых штанах и золотом венце набекрень, сидел, развалившись и забросив одну ногу на подлокотник, на троне, со спинки которого эффектно свисал чей-то чулок. Азартно размахивая огромных размеров кубком, из которого при каждом движении угрожало выплеснуться нечто белоснежное и искрящееся, хозяин этого безумного места под бодрый стук ткацкого станка быстро диктовал куда-то в потолок:       —…а потом прекрасная дева преклонила колени и уронила хрустальную слезинку… Выткала?       — Да выткала, выткала, — раздалось из недр беспорядка. — Все, перерыв. У меня руки устали.       С этими словами откуда-то со стороны выскользнула женщина… Нервно хихикнувшая Лютиэн могла только предположить, что это Вайрэ — а кто ещё может быть здесь, в Чертогах?! Но как-то не вязался в её голове представленный образ Ткачихи, супруги Мандоса, и внешний вид этой поистине монументальных форм низенькой женщины, обмотанной во что-то безумно-радужное и с копной мелких кос на голове, перехваченных обрывком ослепительно-желтой ткани.       При виде своей супруги Намо подобрался, сел ровнее и наконец-то заметил жмущуюся около дверей Лютиэн.       — А! Наконец-то! Проходи, красавица! — приглашающе махнул кубком вала. Шокированная Лютиэн сделала робкий шажок вперед и едва успела увернуться от ещё одного таракана, упавшего с потолка.       — Да ты не бойся, они не кусаются! Проходи, проходи…       Аккуратно огибая кучки мусора и стараясь не наступать на подозрительного вида пятна, Лютиэн подошла поближе к трону и замерла под взглядами хозяев этого места, теребя подол и бесцельно блуждая взглядом по пестрому безумию вокруг. Она, когда шла сюда, хотела спеть для Мандоса, смягчить его жестокое сердце и умолить отпустить Берена, чью душу она всё ещё не отпускала… Но теперь Лютиэн не знала, что делать: заготовленная ею речь рассыпалась отдельными словами, как букет из осенних листьев, а ничего нового на ум не приходило. Когда же молчание стало совсем невыносимым, над головой у поникшей эльдиэ прозвучал низкий голос Вайрэ:       — Ну что, старый дурак, довел девочку до шока, как хотел? Можно уже выдыхать?       Лютиэн изумленно вскинула голову и увидела, как Ткачиха, уперев руки в бока, шагнула в сторону Намо. Тот же выставил руки перед собой — при этом всё-таки окатив себя из кубка, но даже не заметив этого — и быстро проговорил:       — Спокойно, женщина! Всё учтено могучим интеллектом. Моим! — и следом повернулся к Лютиэн. — Выпить хочешь?       — А-а… — только и пролепетала шокированная девушка.       — Хочешь, — не дожидаясь ответа, кивнул вала, а в следующий момент в руку Лютиэн ткнулся тяжелый кубок. — Пей!

***

      — Любишь его? — спустя какое-то время спросил Намо у допивавшей уже третий кубок Лютиэн. Сам же он, несмотря на огромную полную чашу в руках, не сделал ни глотка.       — Л-люблю, — чуть заплетающимся языком ответила эльдиэ и кивнула, едва не свалившись от этого движения с кучи подушек. Сидящая рядом Вайрэ аккуратно поймала Лютиэн в падении и помогла сесть на место, при этом осуждающе покачав головой.       А Лютиэн было… Странно. Вино у Намо было вкусным, очень вкусным — и заставляло немного утихнуть безумную боль души. Но всё равно при одной мысли о Берене по щекам Лютиэн потекли слезы. Отставив кубок в сторону, девушка встала, сделала шаг вперед и, покачнувшись, рухнула прямо опешившему Намо на колени.       — Отпусти Берена, пожалуйста, — заплакала Лютиэн, обнимая вала за шею и игнорируя как бормотание Мандоса: «Надо же, даже после трех кубков не забыла!», так и возмущенный возглас Вайрэ: «Не лезь к моему мужу, вертихвостка!».       — Да сдался мне ваш муж, почтеннейшая, — огрызнулась эльдиэ, вытирая слезы о голое плечо Мандоса. — У меня свой есть! Потеплее и помягче! И погабаритнее… — на последних словах голос Лютиэн приобрел мечтательные нотки, а вслед за слезами о то же плечо был вытерт и нос.       Намо и Вайрэ переглянулись и дружно раскашлялись, безуспешно пытаясь заглушить смех. Лютиэн непонимающе улыбнулась, глядя на веселящихся владык.       — Ну точно дочь Мелиан, — отсмеявшись, сказал Намо. — Такая же безумная. Вайрэ, помнишь, как та после мирувора орлов Манвэ ругаться учила?       — А то! — весело отозвалась Ткачиха, глядя на смутившуюся девушку на коленях супруга. — А как полезла в мои гобелены? Ууу!       — Это наследственное, — согласно кивнул Намо и перевел неожиданно тяжелый взгляд на съежившуюся Лютиэн. — Я верну тебе мужа, красавица. Но только при одном условии…       — Что угодно! — вскинулась эльдиэ.       — Что ж… — Владыка картинно щелкнул пальцами и посреди зала возник недоуменно озирающийся Берен. Грязный, окровавленный. Такой же, каким он умер…       — Любимый! — метнулась к человеку Лютиэн.       — Соловушка… — осторожно обнял в ответ заплаканную возлюбленную адан и недоуменно оглянулся, с каждым моментом все больше изумляясь. Затем Берен наткнулся взглядом на висящий на спинке трона чулок и его глаза округлились до совсем уж неприличных размеров. — А где это мы?!       — Ты в Чертогах Мандоса, человек, — ответила ему Вайрэ. Куда делась веселая тетушка с безумной копной торчащих в разные стороны кос? Сейчас перед ними стояла Ткачиха — валиэ, прекрасная и величественная, чьи немыслимые одеяния и прическа выглядели лишь необычным обрамлением. — Слушай же и внимай!       — Ты смертен, человек, но твоя супруга принадлежит как квенди, так и айнур. И путь её отличается от твоего, — начал Намо. — Но уже давно был предсказан этот миг — и теперь она может выбирать. Лютиэн, — обратился вала к внимательно слушающей его эльдиэ, — перед тобой ныне стоит выбор. Ты можешь сохранить своё бессмертие и уйти за море, в Аман — тогда твой супруг уйдет Путем Людей. Или же вы вместе возвращаетесь в Белерианд, уже будучи смертными людьми, а когда придет время — оба вступите на дорогу смерти. Выбор за тобой.       — Лютиэн… — Начал было снова Берен, но тут его перебила вскинувшая голову Лютиэн:       — Я выбираю участь смертной, вала Намо Мандос. Лучше я проживу короткую жизнь рядом с мужем, чем вечную — без него.       — Что ж, — переглянувшись с супругой, кивнул Владыка Чертогов, — да будет так!       На какой-то бесконечный миг все замерли, а затем Лютиэн недоуменно моргнула.       — И это всё? — как-то растерянно спросила она.       — А тебе много надо? — Ухмыльнулся Мандос и снова развалился на троне. Вайрэ, улыбнувшись напоследок, скрылась между горами хлама, а Берен меланхолично вытряхивал из волос нападавших туда тараканов и периодически тихо хихикал — кажется, все происходящее для него было чуточку слишком. Вот только выпить, чтобы успокоиться, ему никто не предложил. Напротив, Намо недвусмысленно помахал рукой в сторону двери, мол, идите отсюда, пока я добрый.       Лютиэн понятливо кивнула и, вежливо попрощавшись, ухватила Берена за локоть и потянула к выходу. Адан покорно шел за супругой и разглядывал кучи хлама вокруг.        — А он забавный, — неожиданно хмыкнул Берен, и эльдиэ недоумевающе покосилась на супруга. — Ну, вала Намо, — пояснил мужчина. — Будет очень интересно лет через пятьдесят пообщаться с ним снова.       — Мне тоже, — кивнула Лютиэн, огибая особенно большую кляксу на полу. — А ещё у него отличное вино…       Берен с веселым изумлением посмотрел на девушку, но ничего не сказал.       Остановившись около выхода из Чертогов, Лютиэн внимательно осмотрела своего супруга. Отряхнула, как могла, от налипшей пыли и грязи, смела со всклокоченной шевелюры особо наглого таракана… И неожиданно всхлипнула, утыкаясь лбом человеку в грудь:       — Я так за тебя боялась…       — Соловушка… — приобняв любимую искалеченной рукой, другой Берен толкнул створки. — Пойдем домой?       — Пойдем, — решительно кивнула Лютиэн и шагнула к выходу.       — Ну что, будем ткать дальше? — услышали воссоединившиеся супруги позади себя бодрый голос Вайрэ, а следом, согласно угукнув, монотонно забубнил Намо: — …прекрасная дева преклонила колени и уронила хрустальную слезинку на его ноги. Дрогнуло холодное сердце Владыки…       Захлопнувшаяся за спинами Берена и Лютиэн дверь отрезала все звуки.