Отряд, стройся!

Сари взглянула на меня испытующе, и мне пришлось крепче сжать в своей пятерне ее маленькую теплую ладонь. Меч Тай Дэя лежал перед нами, почти теряясь в густой траве, а мой телохранитель собственной персоной стоял чуть поодаль, недовольно сверкая глазами. Мне пришлось несладко, когда я объяснял ему, зачем нужен именно его меч. Ни мой, ни дядюшки Доя, к случаю не подходили. В той деревне, где я родился, на свадьбе прыгали через меч самого старшего из мужчин — родственников невесты. Нюень бао же относились к своему оружию излишне ревностно. Тай Дэй долго делал вид, что не понимает, о чем я веду речь, но потом нехотя согласился. Очень нехотя. И дело, конечно, было не только в драгоценности меча — несмотря на пророчество Хонь Тэй, нашей с Сари свадьбы никто из семейства Кы не желал. Я вспомнил, как подслушал разговор — если, конечно, можно было так назвать ожесточенную перепалку, — между матушкой Готой и Сари. Старая троллиха затащила мою нареченную в какой-то закуток той части дворца Радиши, которую выделили Отряду, и шипела на нее подобно разъяренной змеюке. Мой нюень бао, бесспорно, за время, проведенное рядом с Сари, стал гораздо лучше, но разобрать что-то в молниеносно изрекаемой матушкой Готой череде слов было все-таки трудно. Я услышал презрительное “дженгали”, относящееся, конечно же, ко мне самому, слова “Чангеш” и “нэньджи туга”, сложил в уме единицу с тройкой и понял, что накануне объявленное нами с Сари намерение пожениться по традициям моей родины родственничкам крайне не понравилось. Гота со скрипом согласилась на помолвку, в очередной раз прокляв “старую ведьму Хонь Тэй”, но пожениться мы, ясное дело, могли только на "тех самых" благословенных тухлых болотах, в храме слоноликого Чангеша, приняв его покровительство и поддержку. Когда? Тогда, когда нюень бао смогут снова туда вернуться. А, значит, почти что никогда. Еще чего не хватало. Но Сари, моя драгоценная Сари, действуя с упорством и спокойствием, достойным старого Лейтенанта Отряда, которого я уже мог вспомнить только с ощутимым трудом, добилась-таки того, чего хотела. И теперь, сбежав из вонючего Таглиоса в промытые тропическим ливнем джунгли, мы стояли у той черты, которую оба мучительно жаждали переступить — и, в равной степени, опасались. Я так и не понял, в чем состояло пророчество Хонь Тэй. Но сегодня решил о нем не задумываться. Момент, знаете ли, был не тот. Матушка Гота за моей спиной что-то невразумительно квакнула. Дядюшка Дой, важный, как индюк, пытался высмотреть что-то среди переплетения лиан, поглаживая Бледный Жезл. При всем уважении к дядюшкиной предусмотрительности, в таких предосторожностях не было особой необходимости — местные подтвердили мне, что в эту часть леса, близкую к городу, никакая опасная живность не захаживала. Наверное, зверей отпугивали миазмы из городских сточных канав, изливавшиеся в ближайшую речушку. Тай Дэй напряженно молчал. Я мог бы описать с десяток разных интонаций молчания, присущих моему телохранителю: Тай Дэй мог молчать радостно, умиротворенно, злобно, расслабленно... Кстати, весть о нашей с Сари грядущей свадьбе он тоже встретил молчанием, и слава богам — верещания Готы мне хватило с лихвой. Сари сияла, будто та роса, что скатывалась по устилавшей поляну траве, замирая на холодной стали. Я смотрел на нее завороженно, все еще не решаясь до конца поверить, что эта женщина досталась не кому-то там еще. В обращенных на меня глазах я уже успел прочитать брачные клятвы всех известных и неизвестных религий мира, а потому решил не разменивать драгоценное время нашей жизни на то, чтобы произносить какую-нибудь из них вслух. И просто сказал, чувствуя, как слова от волнения и ликования стрянут в горле: — Я люблю тебя, Кы Сари. — И я люблю тебя, Мур, — пропела она, и я мог поклясться, что в уголках глаз у нее заблестели слезы. Но известная мне Сари не плакала даже тогда, когда хоронила детей. Наверное, показалось… И мы прыгнули через меч. Наши ноги коснулись влажной травы одновременно, а сырой и жаркий воздух, казалось, задрожал и подтолкнул нас в спины. Дело было сделано. Возможно, откуда-то с той стороны мироздания Хонь Тэй поглядывала на нас с одобрением. Мы обнимали друг друга, по крайней мере, вечность, забыв о делах в Таглиосе, сердитых родственничках по ту сторону Тай Дэева меча, Хозяевах Теней и пути, который каждому из нас пришлось пройти, покуда нас не свел пылающий Деджагор. — Я хочу быть с тобой рядом всегда, Сари, — наконец, проблеял я, прижимая к груди ее голову. Она не ответила, а лишь приникла ко мне ближе, хотя, казалось, ближе уже невозможно. Моя Сари могла и это. Она могла почти все. Ледяная пыль, кружа в воздухе, оседала на статуи давно замерших в мертвенном безмолвии. Тело, удерживаемое множеством серебряных кинжалов, бесстрастно взирало в вечность, которую никому и никогда не придется измерить. Дух, нарушая тишину и умиротворяющий покой навеки спящих, рвался туда, где остались умеющие дышать. Смерть всего лишь грань вечности. Любовь есть сама вечность.