А напоследок я скажу

Лавеллан сидела подле койки Самсона, прогнав всех прочих: благо, что лазарет сейчас был пуст, храмовник был в нем одиноким пленником. Лекари сказали ей, что ему осталось недолго — в прямом смысле, пару часов, максимум протянет до ночи. И после этого Лавеллан села рядом и не отходила от него, запретив кому-либо мешать их разговору. Самсон тихо дышал, уже не поднимаясь даже в сидячее положение. Он постарел, а потрепанный жизнью и красным лириумом выглядел еще хуже, чем было на самом деле. Но все еще пытался отшучиваться. — Умираю тут, немощный и убогий, — недовольно протянул Самсон, — из-за тебя все, стерва. Не дала мне сделать это, как подобает — упасть на вражеский меч, в бою, среди врагов и братьев по оружию. Заперла тут, как пленника. Лавеллан пожала плечами, игнорируя бормотание Самсона: он ругал ее за это слишком часто, чтобы всерьез говорить с ним на эту тему. Самсон зашелся громким, болезненным кашлем, сгибаясь и хрипя, а затем снова откинулся на простыни. Лавеллан заметно напряглась, когда Самсон согнулся в болезненной судороге, а затем взяла полотенце с тумбы и вытерла с уголка его губ кровь. На мгновение он показался безжизненным: грудь не вздымалась, рот слегка приоткрыт и недвижен, а глаза с пугающей холодностью и пустотой смотрят в потолок, но затем моргнул, выругался, сморщился. Лавеллан выдохнула. — Эй, — Самсон перевел взгляд на нее, нахмурившись, — ты что, плачешь? Лавеллан зажмурила глаза, пальцем смахнув со щеки влагу, а затем ее лицо вновь приняло бесстрастное выражение. — Замолчи. — Уже скоро. — Самсон крякнул, в попытке усмехнуться, и закрыл глаза. — Тогда говори еще. — Голос Лавеллан дрогнул, — впервые на памяти Самсона — и она, наклонившись, прижалась губами к его лбу. Он попытался ухватить это мгновение, задержать с собой подольше, но не удалось — Лавеллан быстро вернулась в прежнее положение. — Что с тобой сегодня? Он повернул голову к Лавеллан, чтобы видеть ее лицо и глаза — иногда, даже если лицо у нее оставалось каменной маской, в глазах он мог поймать живую искру. Мимолетную, но настоящую. — Я… — Лавеллан коснулась пальцами его запястья, слегка склонив голову вперед и на бок. — Я не хочу, чтобы ты умирал. — Смерть уговорить невозможно, — горько усмехнулся Самсон, попытавшись поднять руку и коснуться ее волос — не вышло. — Знаю. Поэтому не заставляю лекарей стоять над тобой сутками, не бегаю по библиотеке в поисках тайны бессмертия, не заключаю союзов с демонами и не использую магию крови. — Лавеллан подняла его ладонь, позволяя пальцам коснуться щеки, прикрыла глаза, снова усмехнулась. — Но вот отказать себе в слабости продержать тебя живым как можно дольше я не смогла. Прости. — Ты всегда была эгоисткой, — снова отшутился Самсон, но не удержался от того, чтобы погладить пальцами мягкую кожу. — Самсон. Она резко замолчала, видимо, не решаясь продолжить. — Что? Давай, пока я еще… — он не стал заканчивать, лишь одним взглядом указал на испачканное в крови полотенце. — Я люблю тебя. В комнате повисла тишина на несколько минут. Самсон, ошарашенный, открывал и закрывал рот, осмысливая сказанное ею, а потом зажмурился и сжал губы. — И ты… Почему ты молчала? — единственное, что он смог спросить, но голос, дрожащий то ли от злости, то ли от отчаяния, подсказывал, что далеко не все, что хотел. — А ты почему? — Я не верю в подарки судьбы. Оба снова замолчали; Самсон молча рассматривал эльфийку перед собой, вглядывался в ее выражение лица, взгляд. Пытаясь запомнить каждую мелочь и забрать образ с собой. — Так почему ты?.. — А что бы это изменило? — Лавеллан прервала его, наконец взглянув прямо в глаза. — Мы бы сбежали, поселились бы где-нибудь на краю этого дрянного мира и жили бы, пока Солас не уничтожил его? Нет, Самсон. Все осталось бы так же. Мы так же тайно бы спали, язвили, ревновали, ты периодически спасал бы меня, а я тебя. У нас ничего бы не вышло. Не в этой жизни. Не в этом мире. Лавеллан на секунду прижала руку Самсона к своему лицу, словно поддаваясь мимолетному порыву, а затем отстранила. — Эльфийка-калека, глава сильнейшей организации, и красный храмовник, пытающийся убить ее и помочь уничтожить мир древнему магистру, — Лавеллан опустила руку Самсона на простыни, но свою руку с нее не убрала. — Для таких историй не пишут хороших финалов. — К сожалению, — согласился Самсон, сжав ее ладонь, — но знание этого принесло бы некоторый покой. И я… Он прервался, хватая воздух ртом. Руки напряглись, он заскреб пальцами по простыне и матрасу, в попытке схватиться за горло. Лавеллан приподнялась, беспокойно хватая его за плечо, подавляя отчаянное желание позвать лекаря или попытаться самой — она знала, что все бессмысленно. Самсон дернул рукой вверх — Лавеллан схватила ее, сжимая ладонь — мужчина сжал что есть сил в ответ, изгибаясь на простынях в попытке глотнуть хоть каплю воздуха и отчаянно пытаясь сказать что-то. Лавеллан закрыла глаза и опустила голову, стискивая зубы, злясь на жизнь, на лекарей, на Самсона, на Корифея, на себя — особенно на себя за беспомощность. Самсон постепенно затихал, дергался не так отчаянно. Глаза его закатились, а сам он обмяк на смятых простынях. Лавеллан прислонила его руку к своим губам, глотая горячие слезы, сжала ее, вздрагивая всем телом в попытке не дать боли взять власть над ней, и прижала к лицу. — Ты тоже. Я знаю.