Без перемен

По потолку бежали полоски света – под окном с грохотом проезжали машины, но Амар не обращал на звуки внимания. Он смотрел на свет и думал о его значении. Светлая полоска – он вступает в Бесстрашие. Тёмная – не становится первым в своём наборе. Светлая – становится инструктором. Тёмная – первый неофит, не прошедший инициацию. Вся жизнь на потолке, и та зависит от проезжающих грузовиков. Если их не будет, не будет и жизни. Хлопнула дверь, и из ванной, вытираясь на ходу, вышел Джордж. – Спишь? – Неа. – О чём думаешь? Амару захотелось пожать плечами, но лёжа это было не так уж и легко. – Да ни о чём, правда. О жизни. – Я тоже о ней думаю. Джордж подошёл к кровати и лёг рядом с Амаром, положив голову ему на плечо. – Я вот мылся и думал – а что изменилось, а? Вопрос прозвучал странно. – Всё изменилось. Прощай, Фракция, здравствуй, дивный новый мир. Разве нет? – А кто его знает… Вот мы с тобой… Раньше мы скрывали, что мы дивергенты, верно? Боялись, что нас найдут и уничтожат, потому что мы не служим системе, а подрываем её основы. Так? – Тебя, я смотрю, потянуло на философию, – отметил Амар и приобнял Джорджа за плечи. – Ты ответь, пожалуйста. Я не прав? – Прав, конечно, – мягко ответил Амар и поцеловал небритую щёку. Лучше отвлекать кого-то от дурных мыслей, чем предаваться им самому, разве нет? – Ну вот. А теперь мы снова должны притворяться, не показывать, кем являемся, потому что им нужны наши гены. Узнают, что мы не готовы плодиться ради их программ… Что тогда будет? – Понятия не имею. Не терзай себя понапрасну. – Мы опять против системы, только тогда нам было куда бежать. А сейчас? – Спи, Джордж. – Легко сказать. Мне надоело подчиняться кому-либо, а выхода всё равно нет. Амар запрокинул голову и взглянул под потолок. Тёмная полоса – Эрик решил, что Амару не стоит жить. Светлая – аллигенты спасают его. Снова светлая – Джордж тоже жив и хочет быть с ним. Тёмная – боль Джорджа. Грузовики проехали, боль осталась. – Мы что-нибудь придумаем, обещаю. Джордж вздохнул и прильнул к Амару. – Помнишь дом? Бесстрашие? Конечно, он помнил. Как же иначе. Только это уже не дом. – Я часто вспоминаю дом, – продолжил Джордж. – Столовая, смех, ветер навстречу, когда прыгаешь с поезда, Яма, полёт над городом на подвеске, Тори… Как там моя Тори? Она же совсем одна осталась… – Она попробует прийти, я уверен. Иначе я не знаю Тори. – Уж пусть попробует не прийти. Джордж вздохнул и повернулся на бок. – Амар, а что для тебя наше прошлое? – Смерть. А здесь – жизнь. Может, и хреновая, но жизнь. Он отвернулся, не переставая обнимать Джорджа. Очень хотелось спать. Веки начали тяжелеть, и в тревожном полусне прошлое снова, как и все ночи до этого, привычно взглянуло на Амара синими глазами Четыре.