Сестрёнка

      Часто мы задумываемся на серьёзные темы, которые, порой, могут показаться чем-то за гранью понимания и разумного. Вся среда, в коей мы пребываем — не то, что есть на самом деле. Мы лишь частичка в бурлящем котле Вселенной, которая всё ещё закипает, однако всему приходит конец, и рост космоса не будет бесконечным. Многим может показаться, что Вселенная так и будет разростаться вечно, в чём, пожалуй, повинно их воспитание и малый склад ума, в то время, как образованные люди, или те люди, которые хотя бы раз задумывались о мире, в которым им приходится существовать, вполне могут здраво оценить ситуацию и вычислить следующий факт: земля, по которой мы ходим, воздух, коим мы дышем, вода, которую мы пьём — всё это, возможно, игры нашего сознания, и в действительности всё совершенно иначе, чем на самом деле. Глаза ребёнка видят большую часть реальности, в которую нас запустили, словно змей в терариум. Никто не может сказать, что на самом деле представляет наш мир. Загадка, которую нельзя разгадать. Шифр, тайна которого умерла ещё совсем давно. И, в конце концов, жизнь, которая никогда не предстанет перед нами в своём истинном облике, совсем как человек, который никогда и никому не откроется таким, коим он является на самом деле. Каждому другому человеку мы позволяем узнать себя настолько, насколько мы хотим. Согласитесь: раскрывать всю свою натуру вы не хотите никому, верно?       Я не позволяю никому узнать меня полностью, хотя бы потому, что попросту не выходила никогда из дома.       С самого детства я постоянно молчала и старалась не замечать, как скрипит за стенкой кровать отчима и сестры, пока мама пьянствовала с очередным мужчиной, позабыв о своей семье, где три её ребёнка голодали, воруя еду с рынка. Она никогда не смогла бы, да и уже не сможет вообще понять, насколько тяжело трястись под одеялом и не дышать, когда отец насилует в соседней комнате твою старшую сестру или брата. И я благодарила Бога за то, что меня он не трогал, пока ситуация не ухудшилась.       Однажды утром мы с братом нашли старшую сестру мёртвой. Отчим отказывался принимать во внимание факт, что он забил её до смерти, словно какое-то мясо на аукционе. Труп он переодически продолжал насиловать, как и брата, который заступался за меня, если я чем-то злила отца. Я до тринадцати лет, в страхе поджав колени и забившись в угол, словно мышь, боялась отчима и тряслась от одной лишь мысли, что окажусь на месте брата или умершей сестры, которая, кстати говоря, начала уже разлагаться и распростронять по дому мерзкий запах гнили. Запах трупа. Мне стали сниться кошмары, а по ночам я вижу странных существ. Мне страшно. Я перестала ходить в школу, и просто сижу в углу, оглядываясь по сторонам. Вскоре, когда эти странные тени начали шептать мне что-то, я перестала спать, и включала в комнате свет. Сил заснуть хватало лишь под утро, да и только минут на сорок, поскольку больные стоны брата за стенкой меня будили. Но даже во сне меня преследовали тени и мёртвая сестра, тянущая свои гниющие руки с виднеющимися из-под отлипающих кусков мяса руками.       Соседка, узнав о ситуации в моей семье, когда дома никого кроме меня не было, отвезла меня в больницу, где врачи поставили диагноз. Шизофрения. Женщина хотела позвонить в полицию, но когда вернула меня домой…       Теперь под диваном отчима лежит уже второй труп. Труп зарубленой топором соседки. Запах гнили. Чёртов запах гнили. Я не знаю, сколько ещё смогу держаться. Не знаю. Тени во снах продолжают звать меня к себе вместе с сестрой.

***

— Элисс, принеси с холодильника жратво. Быстро!       Громкий бас отчима разбудил меня в десять утра. Я уснула лишь пять минут назад, и впервые рада тому, что очнулась в этом доме. Сны стали превращаться в настоящий ад: сестра разрывала нашу собаку на куски, брату отрывали нижнюю часть челюсти, а отчим отрезал кусочки моей кожи настолько медленно, что от мучений я ощущала себя горящей в огне. — П-папочка… еда кончилась с неделю назад. Мы с братом не ели уже больше месяца, воруя с прилавков лишь хлеб да соль… — Мне насрать, как вы питаетесь и как живёте! Я хочу есть! И если ты сейчас же не принесёшь еду — твой изнасилованный труп найдут сегодня вечером на обочине шоссе. Ты уяснила, мелкая дрянь?!        Его голос переходил на крик, он придавил меня к стене. Стало страшно. В проходе меж дверьми на кухню и его комнату, я увидела… сестру. Она тянула ко мне свои руки, с которых падали кусками кожа, а ноги выламывались в другую сторону. Хруст костей заставил меня напугаться ещё больше. Я завизжала на весь дом, хватаясь руками за голову и падая на пол.  — Вот сука! — Я почувствовала удар ногой в живот. — Немедленно встала и пошла за едой!       Удары стали проходить по груди и лицу, из носа потекла кровь, а в проходе ко мне тянулась сестра. Моя гниющая сестрёнка, которую я так любила при жизни. На её лице застыл немой крик, рот до щёк стал разрываться. Меня стошнило и визг не сходил с уст, а пинки отца переходили в удары кулаками и железной вешалкой по спине. Изо рта полилась кровь, и внезапно я услышала, как сестра произнесла мне: «Иди ко мне! Иди в мой мир, и мы будем вместе! Иди! Иди!» — Отвали от неё, эй! — Брат накинулся на отчима с ножом, попав в спину. Мужик закричал, отпрыгнув от меня в сторону и выронив из рук вешалку. Я смогла откашляться от крови во рту, часть которой вливалась в горло. Я стала кричать ещё громче от вида сестры. «Иди!» — Блядская шлюха! Рон, ты что творишь?! На отца поднял руку?! — Отчим встал на ноги, бас перешёл на хрип, а руки сильнее сжали железную вешалку. — Ты поднял руку на мою сестру, ублюдок! Ты убил Риту и соседку Лиззерип. Думаешь, тебе всё так просто сойдёт с рук?!       Я в ужасе попыталась встать, чтобы разнять их, но не смогла: отчим сломал руку, пока избивал меня, и мне пришлось ползти до них. Как же страшно. Дико страшно. Я слышала голоса теней и сестры, они звали меня. Страх сжигал всё нутро, словно там разгорелся огромный пожар. Отчим накинулся на брата, пытаясь вжать его в стену и забить там вешалкой, но тот лишь замахнулся ножом. Господи, помоги нам. Прошу, если ты есть, услышь мою молитву и помоги. Прошу тебя, я не хочу всего этого! Не надо больше! — Вот же шлюшское отребье! Да я тебя убью и ещё тысячу раз отымею как дворовую собаку, предварительно этот нож тебе в жопу засунув, подонок!       Я заплакала, а горячие слёзы потекли по избитому лицу, с которого сочились капли крови. Брат попал отчиму в плечо, и тот с диким воем взмахнул острым концом вешалки. Я снова в ужасе закричала: остриё попала Рону в лоб, а сзади них стояла сестра с выкрученными ногами и руками. «Мир иной лучше, чем ты думаешь!» — Нет! Папа, Рон!       Я не знаю, как брат смог попасть ножом в горло отчима, но я снова навзрыд закричала. Я не понимаю, что больше пугало меня: драка или сестра. Кровь полилась по стенам и полу, а два мёртвых тела упали на кафельное покрытие. Я хотела убежать прочь отсюда, захлёбываясь кровью и слезами, но задела ногой вентилятор, и ногу разадрало. С криками я тоже упала на пол, рыдая и пытаясь ползти к выходу. Страх окутал меня, искрами взрываясь внутри, будто ток прошёлся по воде. Помогая себе одной рукой, так как вторая была сломана, я оставляла на скользящем полу алые следы крови. В ужасе добираясь до двери я замерла. Сестра. Она стояла сзади них, когда они дрались. Я медленно, с раскрытыми от страха глазами обернулась. Её не было. — Выхода нет, сестрёнка.       Голос шёл с потолка. Взглянув наверх, я увидела её с выкручеными назад конечностями. Оглушительный визг на всю улицу стал последним в моей жизни.

***

      Блондинка в полицейской форме отмечала расположение трупов. Вокруг дома расположились машины спецслужб, а высокий напарник девушки приглашал скорую вынести на носилках трупы людей. — Роуз… у меня нет слов. Я никогда прежде такого не видел. Как нам это расценивать? — Я не знаю, Генри… — Она с прерывистым вздохом поднялась с пола, убирая в карман мел. — Под кроватью два изнасилованных, причём многократно, трупа, в коридоре ещё три… Массовое самоубийство? — Шериф развернулась лицом к напарнику. — Однозначно нет… — Он покачал головой, потирая рыжую щетину. — Рядом с дверью вообще обглоданный труп, словно её кто-то загрыз заживо… — В их доме была собака, — ответила Роуз, указав на забившуюся в угол овчарку, которая вернулась в дом лишь после случившегося. — Может… она? — На трупе признаки грызки зубами человека. Укусы такие, словно… словно… Чёрт. — Генри взмахнул руками и пошёл к двери. — Мне надо проблеваться, прости.       Девушка горько вздохнула, поправляя ремнь. Такое на их счету впервые. Да и как это всё понимать? Происшедшему нет объяснений. А расспросы соседей лишь завели следствие в тупик. По разговорам живущих рядом с этой семьёй на одной улице, Роуз смогла понять лишь то, что пара, содержащая, если можно это так назвать, детей была неблагополучная, а на замечания полиции они не реагировали.       Дело так и не было закрыто, а люди стали после жаловаться, что кто-то громко кричит нечеловеческим голосом по ночам: «Сестрёнка… с нами!»