Залётный

Роман проснулся резко, как от толчка, и сразу почувствовал, что опять оказался не в своей кровати, а чёрт знает где. Во-первых, вокруг него витал какой-то приторный, явно чужой аромат, во-вторых, под одеялом было неприятно жарко, и будь это его постель, он сам давно бы уже его с себя сбросил, а в-третьих, не было никаких предпосылок к тому, что этот чудовищный дурдом закончился. Судя по обстановке, утро было такое раннее, что его логичнее было бы называть ночью — в комнате было темно, и не только благодаря наглухо закрытым шторам. Беспросветная тоска навалилась на Широкова. Вот незадача! Как коротать время до того, как Слуцкий лично пойдёт проверять факт его отсутствия в предписанном номере вопреки запертым дверям? Наверное, здесь ещё часа три-четыре надо подождать… Впрочем, организм, кажется, мало-помалу адаптировался, так что шока Роман больше не испытывал, скорее, лёгкое раздражение. Он несколько по-будничному прикидывал, как себя вести, если его закинуло не к товарищам по команде, а к посторонним людям — в конце концов, в гостинице полно номеров. Логики в том, куда его зашвыривало, до сего дня не наблюдалось. Так, ну и кто ж это тут у нас? Роман приподнялся на своём ложе, попытался оглядеться и чуть не заорал от ужаса. Господи, мысли материальны!!! Он не у футболистов ЦСКА, это очевидно даже в кромешной тьме. Потому что он лежит между двух тел на двуспальной постели, в то время как во всех комнатах, где живут футболисты, кровати разведены по углам. Мама, забери меня отсюда!!! Роман зажал рот руками и постарался унять бившую его дрожь. Получалось плохо. Трясло, как угловой флажок на «Петровском» в середине декабря. Широкову на миг показалось, что под ним кровать ходит ходуном, хотя, вероятнее, это с перепуга у него голова слегка пошла кругом, а то и не слегка. Что делать? Слуцкий-то попсихует-попсихует да авось и поймёт, куда он мог провалиться, и тогда организует спасательную операцию, но это утром, это когда ещё будет, а невинным жертвам рандома что прикажете объяснять и на каком языке? Боже, за что, за что, за что?! А если попробовать вылезти через балкон? Народ, конечно, предполагал это для хохмы, но при таких перспективах Роман не рассматривал этот вариант как совершенно сумасбродный. Если там не выше второго этажа и внизу бассейн, то он готов рискнуть и сигануть с балкона, лишь бы не встречаться лицом к лицу с ни в чём не повинной семейной парой, решившей мирно провести романтический отпуск, приуроченный ко Дню Святого Валентина, в Марбелье, в одном из самых благополучных отелей. Ну, в смысле, благополучных, пока тут не появился ЦСКА — стихийное бедствие европейского масштаба. Нет, прыгать в сад нельзя, а то придётся ведь на парадный вход шествовать в трусах, отличная идея, блин… Или встать и просто выйти в коридор? Ага, и опять-таки голышом ломиться к Слуцкому за ключами… Или спереть какие-нибудь шмотки, а потом подкинуть их под дверь?.. Сейчас мозги из ушей вытекут от всех этих версий. Роман присмотрелся к часам на тумбочке. 4:12. Остаётся надеяться, что у этих постояльцев под подушкой не лежит электрошокер, бейсбольная бита, клюшка для гольфа или что там положено иметь цивилизованным людям в качестве допустимого оружия для самообороны. Очень бы не хотелось никого будить. Поэтому выползать надо медленно, миллиметр за миллиметром, и единственное разумное направление отступления — изголовье. Постепенно вытягивать туловище и ноги из-под одеяла, перелезть на тумбочку и… Продумать целиком гениальный план спасения Роман не успел, так как одно из тел, точнее то, что справа, зашевелилось — а с ним и волосы у Широкова на затылке, потому что он внезапно понял, что это ранее упомянутое тело абсолютно обнажено, а соответственно, даже у спящего человека катастрофически возрастают шансы ощутить его присутствие — и мягко опустило голову ему на плечо. Роман, сместившись на пару градусов, повернулся спиной к невольному соседу по кровати, взял себя в руки и ничуть не отстранился, только почувствовал, как у него по лбу течёт пот, когда широкая мужская ладонь прошлась поперёк его груди, прижимая к постели, мол, не дергайся, дорогая, всё путём. Затем последовал мокрый ленивый поцелуй в лопатку. Роман зажмурился. «Эх, ты, чудик, а то, что у меня сисек нет, тебя не смущает?» То тело, которое лежало слева, никак не отреагировало. Вот баба непробивная! Бревно бревном. Буквально у неё на глазах мужик уходит в голубые дали, а ей хоть бы хны. Не иначе как наглоталась каких-нибудь таблеток и эротические сны смотрит с участием Жан-Клода ван Дамма. А его тут вместо неё лапают. Хорошо, пусть полапает малясь, глядишь, так и успокоится. Главное, чтоб трахать не начали… Мысль оказалась более чем своевременной. Тело справа сонно повело тяжёлую руку по его животу вниз и бесцеремонно полезло Роману в трусы. То, что это были боксёры, его не остановило. Хотя, возможно, ему кажется, что это он в свои лезет? «Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу», — подумал Роман и представил, как этот лопух сейчас нащупает его стратегический орган да и скопытится от инфаркта. Какой печальный конец. Три, два, один… — Лёха, — вдруг проникновенно прошептали Роману в правое ухо на чистом русском. — Какого хера ты мои трусы надел? В этот момент нервы у Широкова не выдержали, и он подскочил на постели, рискуя оставить свой член в чужих руках, и заорал: — ЗАЕБАЛИ НАХУЙ!!! Терять ему было уже нечего. Разнёсшийся вслед за этим диким воплем двойной грохот мощной ударной волной прокатился по номеру, эхом отдаваясь в звоне зеркал и стёкол. Когда свет зажегся, Широков обнаружил себя стоящим на белоснежных подушках со спущенными до колен трусами. Слева с электрическим чайником в руке в угрожающей позе возвышался голый Алексей Березуцкий — он собирался то ли огреть его напрямую, то ли запульнуть в него агрегатом издалека. Справа на полу, путаясь в огромном одеяле, не менее белоснежном, чем подушки, сидел Роман Ерёменко. Его загорелые тонкие конечности торчали в разные стороны, как из кокона, сладким контрастом вырисовывая нежно-коричневой кожей на белом фоне абстрактный узор. — Блять, Рома, — выдохнул Лёша с облегчением и прикрыл пах чайником. — Ты откуда взялся? — Если бы я знал! — огрызнулся Широков, в свою очередь подтягивая трусы на их законное место. — Ты что, в первый раз услышал, что ли? Всю неделю гадаем, откуда я берусь в чужих постелях по утрам. — Бля, да я ж думал, что они шутят так! Прикалываются! — Ага, классная шутка! Вас же снаружи на замок закрыли, если я не ошибаюсь? — А я говорил! — взволнованно воскликнул Ерёменко. — Я говорил! — Что ты говорил? — обернулся к нему Широков. — Я говорил этому дубу, — Роман для выразительности указал на Березуцкого, — что Слуцкий так шутить не будет, что дело серьёзное и надо быть осторожнее! — И не надевать твои трусы? — уточнил Широков, не в состоянии сдержать улыбку. Озадаченный Роман запустил пальцы в кудри: — Слуш, вот реально не стоит над этим зубоскалить. Я с самого начала верил в эту твою телепортацию, правда, все говорили, что тебя находят перед подъёмом, а время... эээ… полпятого. Алексей сел за стол и почесал макушку: — И представь себе, эта лохматая зараза уже третий вечер как ставит будильник на шесть часов, чтобы навести шухер до твоего предполагаемого появления. На всякий пожарный. Роман Николаевич, Вы что-то рановато. Мы Вас не ждали. — Угу, — кивнул Широков. — Я, кажется, сорвал вам плановый утренний секс, не так ли? — Сука, — развёл руками Березуцкий. — Ещё как сорвал. — У меня теперь, наверное, месяц не встанет, — добавил Ерёменко. — У меня тоже, — посетовал Широков. — Ну, ладно мы, два идиота, а ты-то чего заорал, как недорезанный кабан, Рома? — Я решил, что попал в номер к обычным постояльцам, не к нашим. Кто ж знал, что у вас кровати сдвинуты?! — Никто не знал, — ответил Ерёменко. — Васька что-то подозревает! — возразил Алексей. — Кто из вас вчера на собрании тройничок заказывал? — вспомнил Широков. — Ищите да обрящете! Я к вашим услугам! Секрет раскрыт. — Всё поправимо. Это не то, чем разумно хвастаться, друг мой Романио, — вкрадчиво проговорил Алексей. — Нас двое, и мы теоретически всё ещё можем закопать тебя на поле для гольфа или в мандариновой роще. — Вот только двери заперты, и максимум, где вы меня можете сейчас закопать, это цветочный горшок с пальмой на балконе, — высунул язык Широков. — Кстати, Рома, ты же вроде хотел размерами померяться? Если есть рулетка, используй шанс, а то второго не будет. Руки у тебя так чешутся, как я посмотрю… — Ну тебя к чёрту, — махнул на него Ерёменко. — Дай нам одеться, и мы сразу же тебя сплавим в высшие инстанции по инструкции. — По какой такой инструкции? — растерялся Широков. — Тьфу! — Лёша принялся одеваться. — Инструкция для чрезвычайных ситуаций, например, телепортации некоего Широкова Р.Н. к вам в койку с утречка. Пункт третий гласит — позвонить тренеру. Роман не стал детально расспрашивать, что гласят первые два пункта, так как отвлёкся на Ерёменко, окончательно вынырнувшего из одеяла, который принялся рыскать по кровати в поисках своих трусов. Тот спокойно и слегка иронично поглядывал на незваного гостя, а потом игриво подмигнул и громко прошептал: — Чесслово, насчёт случившегося… ничего личного. Это было не тебе. У Широкова рука сама потянулась к лицу для фейспалма. Слуцкий прибыл спустя минуты две, как будто дежурил с телефоном в обнимку; хотя это Романа совсем бы не поразило. После сегодняшнего пробуждения ему казалось, что удивить его больше никому не под силу. Интересно, это он такой талантливый или такой неудачливый, что даже телепортироваться научился?.. Ворвавшийся в комнату Леонид Викторович выглядел настолько зловеще, что поначалу напомнил демона, вызванного в круг пентаграммы. Но ничего предосудительного его глазам не открылось, прежде чем связаться с ним, любвеобильная парочка быстро и профессионально — вот что значит опыт! — стёрла малейшие следы своей преступной деятельности. Так что тренер смог лицезреть только Широкова, нагло устроившегося на Роминой кровати, пока истинный хозяин этого предмета обстановки приводил себя в порядок в ванной. — Доброе утро, Леонид Викторович! — радостно оскалился одетый в любезно предоставленные ему шмотки Роман — встречать главного тренера в одном нижнем белье показалось ему дурным тоном. — Кому доброе, а кому и не очень… — пофилософствовал Алексей, потягиваясь. Ну да, без траха остался, бедняжка, прям не позавидуешь. Леонид Викторович пару секунд пялился на Романа в упор, затем тяжело вздохнул и озадаченно потёр лоб. Роману стало его немного жаль — вот жил себе мужик, бед не знал, кроме мелких конфликтов, а тут такой Широков завёлся, и понеслась. — Я считаю, — медленно проговорил Слуцкий, — что тебе, Ром, необходимо обратиться к специалисту, чтобы он докопался до глубинной подоплёки твоих странностей. — Я не позволю мозгоправам рыться у себя в голове! — в отчаянии отрезал Широков. Вот только этого ему и не доставало для полноты свалившейся на него напасти! — Вы же сами нас заперли, получается, дело не во мне! Или думаете, что у меня в комнате тайный ход за картиной? «В такие моменты просто до слёз обидно, что я не моральный урод. Сдал бы любовничков, сместил тем самым фокус внимания и на некоторое время перестал бы быть самым обсуждаемым футболистом месяца…» — Я не исключаю любые варианты, — дипломатично заметил Слуцкий, пожав плечами. — А давайте не впадать в крайности! — разозлился Роман. Лучше уж так, чем глухая безнадёга, тянущая к нему свои облезлые лапы. — Но ведь это происходит лишь с тобой, — подал голос Ерёменко из ванной. — По логике, в какой-то степени дело в тебе. — Ромка, хочешь, наручники тебе подгоню? Пушистенькие, розовые. Глядишь, хоть тогда в своём номере задержишься, — неожиданно внёс предложение Алексей. — Лёха, нахрена они тебе на сборах?! — опешил Леонид Викторович. — А кто сказал, что мне? — лукаво усмехнулся Алексей. — Не хочу раскрывать тайну, скажем так: кое у кого из наших они имеются, если надо, то можно одолжить. — Извините, пожалуй, я откажусь. — Романа передёрнуло, когда перед его взором предстала жутковатая сцена, как его телепортирует, а прикованная рука остаётся болтаться у спинки кровати... — Ты всё-таки подумай про терапию, — настаивал Слуцкий. — Насильно тащить не буду. А сейчас пойдём, провожу до комнаты, а то снова завернёшь не туда, ищи тебя потом… В ресторане уже ознакомленный с официальной версией развития событий Акинфеев едва удостоил Романа взглядом потемневших глаз. Широков начинал исподволь привыкать к напряжению с его стороны, и это его действительно пугало. Он бы предпочёл, чтобы не Игорь, а Берёзы хотя бы один раз помолчали за завтраком, но это было даже невероятней его телепортаций. — Лёх, ну как тебе Ромка в постели? А то мнения разнятся! — сходу взял быка за рога Вася. «Это смотря какой Ромка», — промелькнуло в голове у Широкова. Рука у Акинфеева соскользнула, и вилка с мерзким скрежетом проехалась по тарелке. У Романа аж зубы заломило, и трудно сказать, от чего больше: от этого звука или обиды на поведение Игоря. «Да, блять, я не такой безупречный, как ты, и что теперь, рожу от меня воротить будешь?! Спасибо, хотя бы за одним столиком пока терпишь! Надо набраться смелости и откровенно с тобой поговорить, так дальше продолжаться не может. Выскажешь всё, что накипело…» — Очень громкий. Но ты не волнуйся, сам со дня на день проверишь, — отозвался Лёша, видимо, успевший психологически подготовиться к подначкам. Хотя, зачем ему готовиться? Привык, поди, за столько-то лет. Да и долго в его адрес шуточки лететь не будут, того и гляди, объединятся и дуэтом примутся его, Романа, стебать. Плавали, знаем. — А Ерёма как отреагировал? Не каждый же день у вас гости спозаранку материализуются. — Вася рассматривал брата с хитрющим прищуром. — Очень… радушно, — ответил за него Роман, как наяву почувствовав руку Ерёменко у себя в трусах. — Как дорогого гостя… Очень дорогого… — Учись! — нравоучительно изрёк Алексей. — На днях и тебе придётся обогащать культурную программу Ромы, так не посрами отечество! — Кстати, насчет культурной программы. Обещали экскурсию замутить, злачные места показать, а сами динамите, — Широков криво улыбнулся. — А то я окромя Гранеро и спортзала ничего не вижу… — Обязательно! Слушай, Ром, у меня есть идея на твой счёт. Стань нашим троянским конём, свали в аренду в «Зенит» и внеси смуту в их ряды! Тогда они точно нам не конкуренты. — Ну, не знаааю… — с сомнением протянул Лёша. — А вдруг им понравится? Кто этих извращенцев разберёт… — По себе судишь? — съехидничал Василий. — В «Зените» у меня такого не было! — отмежевался от всего Роман. — Существуют и другие темы для разговоров, — раздражённо напомнил Игорь. — Да кому они нужны, другие темы, — беспечно отмахнулся Вася, — когда на наших глазах едва ли не исторические события вершатся! — Игорян, не ревнуй, будет и на твоей улице праздник! Скоро и ты найдёшь Ромку у себя под боком! — утешил капитана Алексей. — Ага, этакий новогодний подарочек… — поддакнул Вася. — Раз новогодний, то сильно тормознутый… — Ну, или валентинка такая специфическая. Сегодня всего лишь шестнадцатое. — Вам не надоело это мусолить? — без особой надежды поинтересовался Акинфеев. Роман был с ним полностью согласен, но вот братья, к сожалению, придерживались иной точки зрения. — Что значит «надоело»? Мы только начали! — картинно возмутился Вася. — Сам не хочешь, так другим не мешай! Помочь Роме мы всё равно не можем, шеф уже всё перепробовал. Это нечто сверхъестественное. — Ром, а ты попробуй перед сном пару молитв прочесть, лишним по-любому не будет, — осенило Лёшу. — Ага, что-то типа: «Отче наш! Не введи в искушение, избавь от содомитства…» — тут же подхватил Вася. — Put the foil hat on! — неожиданно вставил сидящий за соседним столиком Бибрас Натхо. Всё-то он, блять, понимает, оказывается! — Лучше круг из соли вокруг кровати сделай! — посоветовал Дзагоев, известный фанат мистических сериалов. — Или булавки приколи. Прямо на трусы, — добавил Игнашевич. — Раз уж кроме них на тебе ничего не держится. Что ты на меня так смотришь? Русское народное средство от сглаза… — Красную нитку на запястье ещё можно, — вклинился Кирилл Панченко. — На удачу. — Ага, и синюю заодно. На лодыжку, — не остался в стороне Виктор Васин. — Для равновесия, так сказать. И от порчи. — И подкову под подушку. На счастье. Самое то для коней… — поучаствовал в дискуссии проходящий мимо Овчинников. «Пиздец, это получается, неслабо все так к нашей беседе прислушиваются, черти любопытные!» — осознал Широков и напомнил себе, что надо говорить потише. Но было поздно. — Знаешь, я сейчас скажу банальную вещь, но я просто уверен, что корень всей проблемы в недотрахе. Когда ты в последний раз с кем-нибудь чпокался? — Вася сохранял на лице серьёзную мину, что давалось ему нелегко, однако Роман не оценил его усилия: — Иди на хуй. «И пусть поблагодарит, что я не дал ему с размаха в табло…» — Вот видишь, уже и мне неприличные предложения делаешь! Ну что, есть желающие помочь своему товарищу в его маленькой проблемке? — громко вопросил Березуцкий. — Как же вы заебали, — процедил Акинфеев, резко поднялся и демонстративно пересел за столик к Набабкину и Цауне. Широков проводил его тоскливым взглядом: «Вернись, я всё прощу! Не бросай меня с этими… Берёзами!» Но Акинфеев его мысли не услышал, а если и услышал, то проигнорировал. Тренировка началась со стандартного разделения: мальчики направо, девочки налево, то есть полевые игроки шустро умотали в одну сторону, а вратари гордо удалились в другую. Роман сразу встал в пару с Головиным, отчего парнишка весь просиял от удовольствия, а Широкову внезапно стало немного гадко: «Ничем я его восхищение не заслужил… Большего неудачника ещё поискать надо. Только я мог так долго мечтать сюда попасть и… Вот и попал! Вечный объект шуток для окружающих без шансов построить личную жизнь и добиться расположения… Блять, а теперь до кучи и в жалости к себе погряз! Ну нахер всё и всех. Прорвёмся. И не с таким справлялись». В этот раз физические занятия разнообразием похвастать не могли, поэтому невесёлые думы совершенно не мешали рабочему процессу. Роман автоматически выполнял действия, привычные с детства. «Я намеревался произвести на Слуцкого впечатление? Намеревался. Произвёл? Произвёл. Мужик сказал, мужик сделал. Неизгладимое, блять, впечатление! И что? Ведь я никак не могу хоть на что-то повлиять. Вот случись у меня помрачение, взбреди мне в голову уйти из клуба — контракт подписан, никуда я не денусь до июля. Да и кто обещал, что с уходом из ЦСКА этот дурдом прекратится? Так и продолжу в Москве прыгать по чужим койкам, вот будет номер… Вот мои соседи охуеют. Как же я устал… Но в то же время даже интересно, что меня следующим утром ожидает. Кого я там пока не осчастливил своим визитом?» — Эй, Ром! — вырвал его из размышлений подбежавший Вася. — После второй тренировки ничего не планируй, у нас весёлое кинцо намечается! — проинформировал он Романа. «Дайте угадаю: сценарист и оператор Цауня с Набабкиным? Решили обнародовать то занимательное видео? Прекрасно…» — обречённо вздохнул Роман, но до последнего держал лицо. — Да? — вяло переспросил он. — И что же этот сеанс в себя включает? — «Укрощение строптивой», или горячее порно, это уж как пойдёт! Забыл, что ли, сегодня же Лига чемпионов. На «Локомотив», как ни крути, не успеваем, а вот с «Зенитушкой» по графику полное совпадение. Телек уже настроили, так что всё на мази. — Точняк, со всей этой кутерьмой из башки вылетело! — воскликнул Широков. Позорище, забыть о Лиге чемпионов! — Не знаю, кто присоединится, по ходу дня соберём компанию, но Игорян по-любому будет, не отвертится, комната-то, где слёт устраиваем, его, — продолжил Вася. — Ладно, я понял, — обрадовался Широков. В «Зените» у него оставалось множество друзей и хороших знакомых, просто грех было за них не поболеть в соревновании такого высокого уровня. — Я за тобой вечерком зайду, — и с этими словами Вася ускакал дальше собирать народ. После ужина Василий, как и обещал, заглянул к ним на огонёк и потащил на просмотр футбола, по пути, правда, сделав петлю: — Надо ещё Фернандеса зацепить. Представляешь, он так любит Россию, что мне иногда кажется, он больше русский, чем мы, — с улыбкой заметил Вася. — Остальные сами подтянутся. В номере, помимо самого Марио Фернандеса, находились также Вернблум, Муса и Набабкин. Последние устроились на пушистом ковре на полу перед телевизором. Сжимая в руках джойстики, они азартно резались в ФИФУ под комментарии Вернблума, преимущественно нецензурные. К их приходу как раз пришёл черёд Понтуса показать класс, и он с залихвацким видом оттяпал у Кирилла джойстик: — Losers! Let the master work, — тут же заявил он. — Спорим на желание, он и минуты без жёлтой не продержится? — тихонько предложил сделку Березуцкий. Широков, нахмурившись, поглядел на шведа, оценивая его способности, и решительно кивнул: — Спорим! В жизни, может быть, он и получает карточки в столь рекордные сроки, но это ведь компьютерная игра. Лишь бы Вася его заранее не подговорил, но это сомнительно, Березуцкий предпочитал действовать честно, насколько было известно Роману… — Блять! — хором высказались они с Вернблумом спустя тридцать секунд. — Ну что, с меня желание, с тебя исполнение, я победил! — возликовал Вася. — Что бы такого загадать… — Да хрен тебе, он красную заработал, значит, пусть будет боевая ничья, — открестился от всего Широков. Желание от Васи? Боже упаси! — Actually I play NHL much better than FIFA, — оправдывался перед ними Понтус. — Охотно верю, — сдержанно согласился Роман, мысленно вознося благодарственные молитвы. Чуть не влип по уши! Как будто ему мало приключений, он ещё и сознательно их преумножает. Ну точно мазохист. Несмотря на отодвинутые вплотную к стенам кровати, для толпы здоровых мужиков всё равно было впритык — на полу сидеть никто не захотел. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. Роман изначально выбрал место поближе к Игорю, чтобы понаблюдать за его реакцией. Но Акинфеев, целиком захваченный событиями на экране, вроде бы даже не обратил внимания на столь близкое соседство. Ну, по крайней мере ярко выраженных отрицательных эмоций не последовало, и то радует. — Эх, братцы, мы облажались, хоть вы не опозорьте! Пусть «Зенит» и являлся основным соперником, но в данный момент его игроки представляли не столько клуб, сколько всю Россию. Да и постоянные пересечения в сборной сделали своё дело, так что за питерцев болели вполне искренне: — Бля, их что, «Локо» покусал? Что они как осенние мухи ползают?! — Вторник — день тяжелый. — Да они перед матчем, походу, марафон пробежали, а теперь пытаются в футбол играть! — Да куда ж ты бежишь, блять, мяч в другой стороне! — Артём, коряга ты колченогая, ну как же так?! — Вцепился в Халка, как бультерьер, аж бутсу потерял! Фу, Санчес, выплюнь бяку! — Во, у Дзюбы хет-трик! Не по голам, так по попаданиям в офсайд! — Блять! Проснитесь уже! Одна из немногих комбинаций «Зенита» оказалась по-настоящему перспективной и опасной. Роман почувствовал, как поглощённый игрой Акинфеев затаил дыхание и неосознанно схватился за его плечо. Но атака так и не завершилась закономерным голом, и по комнате пролетел коллективный стон разочарования. Игорь торопливо убрал руку, смущённо бросив взгляд на Романа, Широков деликатно промолчал, сделав вид, что ничего не заметил, но ещё долго ощущал его прикосновение. Матч закончился нелепым поражением «Зенита» в овертайм, так что по номерам все разбрелись не особо довольные результатом. А вот там Романа ждал неприятный сюрприз в лице тренера и врача, Александра Резепова. Появление Слуцкого объяснить было легко — уже наступило время отбоя, пора становиться добровольными узниками, но зачем сюда затесался медик? — Рома, — торжественно начал Леонид Викторович, едва они вошли. — Ты сейчас будешь выступать в роли подопытного кролика. Раздевайся! — Эээ… — Широков пугливо косился на врача. Сразу вспомнилось утро с Мусой и Оланаре. — Стесняюсь спросить: зачем? Вы случайно свои полномочия не превышаете? — А какие будут версии? — живо встрял в разговор Чепчугов. Хорошо ему, не по его же душу пришли. Роман быстро отогнал неуместную, непонятно почему возникшую мысль о кастрации и развёл руками. — Будем бороться с беспорядками всеми доступными нам методами, — провозгласил Слуцкий. — Выпьешь пару таблеточек. — Надеюсь, это не таблеточки цианида? — мрачно пошутил Роман. Пить всякую бурду ой как не хотелось, но он прекрасно понимал, что фактически выбора у него нет. Да и что он теряет? Вдруг и правда сработает? Это стало бы простым выходом из его мистических проблем. С другой стороны, Резепов был широко известен в узких кругах как ответственный специалист старой закалки, для которого благополучие спортсменов стояло на первом месте, и только потом — все награды, рекламные контракты, рекорды и рейтинги. Собственно, из-за этого у него в «Динамо» и были сложности с руководством. Кто-кто мог подхимичить, но не он, слишком принципиальный был мужик. — Хочу быть уверен, что ты будешь мирно и крепко спать, — разъяснил тренер. — Вечным сном… — вставил было Сергей, но, увидев выражение лица Слуцкого, поднял руки, демонстрируя, что сдаётся. — Рома, честное слово, без привыкания и побочных эффектов, ничего, кроме расслабленности и здорового сна. Даже если завтра и будет проявляться некоторая сонливость, то к матчу с «Динамо» ты полностью придёшь в норму, — заверил его Резепов. — Подождите, я хотя бы умоюсь… — Давай, — разрешил Слуцкий. После гигиенических процедур и переодевания в пижаму — с робкой мечтой о том, чтобы из этого вышел толк и он проснулся в ней же — Роман, поморщившись, закинул в рот протянутые ему таблетки и запил их водой. Не поскупились, несколько штук дали, чтоб, значит, наверняка. — Вот молодец какой, — умилился Леонид Викторович. — Прямо как в психушке… — пробурчал Широков. — Какие богатые познания! — восхитился Сергей. — Бывал в тех местах? Отвечать ему Роман уже не стал. Снотворное подействовало почти мгновенно, он почувствовал, что глаза закрываются сами собой, еле успел в постель лечь. Вихри забвения окутали его мозг и утянули в сладостную темноту.

***

— Ээээй! — голос за кадром звучал озабоченно. — Рома! Роман медленно выдохнул. Лежать было так хорошо и спокойно… — Эээээээййй! — в мозг вторглось взволнованное восклицание. Ощущение было очень странное. Широков вроде бы пришёл в себя и кое-что разобрал, хотя открыть глаза так и не смог, но он не сомневался, что в случае острой необходимости способен на это, в то время как пошевелиться он был совершенно не в силах. Впрочем, его активно шевелили. — Вот блять! — уже другой голос. — А если он так и не очнётся? — Рома! Эй! — завёл волынку первый. — Потряси ещё, — посоветовал второй. Широков на миг испугался, что он находится в коме: всё слышит и понимает, но при этом ничего не может сделать, как заколдованный. Весь испуг, однако, вылился в маловразумительное «Уууу» сквозь сжатые губы, и Роман припомнил, что обычно пережившие клиническую смерть рассказывают о том, что они всё видят, но не чувствуют своего тела, а потом про свет в конце тоннеля. Света не было — Роман чётко осознавал, что это благодаря слипшимся от глубокого сна векам. После этого ему опять стало настолько уютно, что страх сам собой схлынул. Над ним, тем не менее, разворачивалось неведомое действо — кажется, вопреки убойной дозе снотворного, которую его заставили принять вчера, он всё-таки куда-то залетел. Если б мог, Роман обязательно бы ехидно расхохотался, но для внутреннего удовлетворения ему было достаточно подтвердить свою абсолютную невиновность, а хихикать было лень. Широков снова вздохнул и улёгся поудобнее. Вот, теперь никто не скажет, что это он по ночам по гостинице шастает. Он спал, никому вреда не делал. Он ни капли не причастен к тому, что с ним приключается. Он просто жертва таинственных обстоятельств. — Не пора ли врачей позвать? — второй голос не на шутку завёлся. — А если он ласты склеил? Мало ли что. — Уффф. Подожди. Идея есть. Роман сквозь дремоту тоже решил подождать, что они там выкинут, но того, что случилось, он никак даже не предполагал — поток холодной воды с размаха выплеснули ему на лицо. Сон как рукой сняло, глаза сами собой распахнулись, рот тоже самопроизвольно выдал: — Вы ебанулись?! Роман сел на постели. Точно: он в чужом номере, всё нормально. — Живой! — горячо обрадовался Жора Щенников. — Ну, слава богу, а то я уже запаниковал. Рядом с ним с чайником под мышкой стоял Зоран Тошич — небритый, всклокоченный и тоже сильно обеспокоенный: — Привет! — Здорово, коли не шутишь, — Роман утёрся одеялом. — Вот блять! — выругался Тошич, из чего Широков сделал вывод, что кровать была именно его. — Сам виноват! — скривился он. Тошич в сердцах покрутил чайник в руках: — Тьфу! — Рома, ты чего завис-то? — спрашивал Жора. — Дрыхнешь и дрыхнешь, на внешние раздражители не реагируешь… Мы тебя разве что не пинали с разбега. Широков поставил ноги на пол и не смог подавить зевок: — Который час? — Да уж на завтрак скоро. Без четверти. — И давно я здесь? Зоран отнёс чайник обратно к столу возле окна: — Да кто его знает. Сами только что встали. — Но расталкиваем мы тебя, наверно, минут десять, — жизнерадостно продолжал Щенников. Он был в искреннем восторге от того мистического происшествия, невольным свидетелем которого стал. — Что только не делали, а ты спишь без задних ног, хоть бы вякнул что, так нет, дрыхнешь, как ни в чём не бывало. Роман посмотрел на него с укором. — Простите, мужики. Честное офицерское, я не нарочно. — Да мы в курсе, — Тошич упёр руки в боки. — Нет, я многое повидал, но чтоб такое… Чудеса просто. Глазам не верю! — Кто бы мне рассказал, я бы лишь у виска покрутил, — поддакивал Щенников. — Нас заперли, я сам двери проверял. Рома, ты мастер-класс у Копперфильда брал, что ли? — Талант не пропьёшь, — съехидничал Широков. — Пусть он у меня уроки берёт, недорого! Ох, благодарствую, конечно, за тёплый приём, за утренний душ и всё такое, но пора бы мне и честь знать. Дайте Слуцкому звякнуть. — Да пожалуйста, — Зоран махнул головой на телефонный аппарат. — У вас ведь напротив лифта номер? — спросил Роман. — Угу, триста двадцать. Вопреки инструкции Роман сначала позвонил Чепчугову. — Здорово, Серёга! — Привет, залётный, где пропадаешь? — на том конце уже ничему не удивлялись. — В триста двадцатом. Принеси, будь другом, мою одежду, а? — Без проблем, как нас отопрут, так сразу и приду. — Спасибо! — Роман жахнул по кнопке сброса, чтоб тут же набрать главного тренера ЦСКА. — Здравствуйте, Леонид Викторович, — елейно пропел он в трубку. — Вас Широков беспокоит из триста двадцатого номера. Приём, как слышно? — Понял тебя, Рома, — ответил Слуцкий. — Выходит, всё равно? — Да, всё равно. — Кто там у тебя? — Тошич с Щенниковым. — Привет им передавай, — с этими словами тренер отключился. — Вам привет от Слуцкого, — Роман перевёл взгляд на собирающихся товарищей по команде. — Спасибо, — сказал Тошич, и не успели они облачиться, как дверь открылась снаружи. — Быстро Вы, — отметил Зоран, кивнув Слуцкому в знак приветствия, и указал в сторону незваного гостя. — Забирайте своё чудо. Оставили его вам в целости и сохранности, можете проверить. «Достали своими проверками, Ерёменко уже слазил обследовать, всё ли у меня функционирует…» — Лишь слегка подмочили, — жизнерадостно хихикнул Жора. — У нас в клубе Вася, так что пускай привыкает, — рассеянно откликнулся Слуцкий, явно вспомнив эпизод, когда из-за Березуцкого, вылившего на него бутылку воды, матюгался в прямом эфире. Он присел бок о бок рядом с Романом и машинально начал раскачиваться. Нервы, что поделать. — Ну, дерзайте, режьте правду-матку. Можете меня не щадить. — Когда мы его обнаружили, он валялся в полном отрубе, мы уж решили, что всё, хана, коньки отбросил. Даже не мычал, — весело отчитывался Щенников, словно кайфуя от сопричастности к сенсации. «Нашёл чему радоваться, вот ведь любитель мистики!» — мысленно возмутился Широков. — А я уж вовсю представлял, как буду сидеть в местной полиции и объяснять, почему в моей кровати труп оказался, — разоткровенничался Зоран. «Богатая фантазия», — уважительно подумал Роман. — «Но я бы на твоём месте на этот счёт не парился, с той хернёй, что со мной творится, и в зомби уверуешь. М-да, реально, сыграй я в ящик, какие были бы заголовки газет: «Роман Широков найден мёртвым в постели одноклубника с дилдо в заднице»! Они же любят всё утрировать и выдавать вымышленное за действительное. Вот бы мои знакомые удивились!» — Ну что тут скажешь… — смутился Роман. — Пока я жив. Не вижу радости на лицах по этому поводу. — Не виноватая я, он сам пришёл! — простонал Жора фальцетом. — Дело в снотворном, — пояснил Леонид Викторович. — Я надеялся, что поможет, но даже не удивлён, что он у вас. — Леонид Викторович, а Вы тоже на нас поставили? — бесхитростно полюбопытствовал Щенников. — В смысле? — Ну, я имею в виду тотализатор. Сергей Иваныч обломался, сделал ставку на Игоря, но в этот раз капитан его не спас. А меня предчувствие не подвело, я говорил, что Романа к нам закинет, и весомый куш сорвал, спасибо, Ром! — С тебя процент, — мгновенно сориентировался Широков. — Так, давайте я притворюсь, что этого разговора не слышал, — строго заметил Слуцкий стушевавшемуся Жоре и риторически провозгласил, обращаясь к главному нарушителю спокойствия. — Вот что мне с тобой делать?.. Пришедшую на ум фразу «Понять и простить» Широков предпочёл оставить при себе. Манера Слуцкого качаться от волнения ни для кого не была секретом, но Роман и вообразить не мог, что станет персональной причиной его маятникоподобных движений. Хорошо, что не инфаркт, но это ведь ещё далеко не конец сборов… Не стоило недооценивать собственные способности по доведению людей до белого каления. В этот момент как раз прибыл Чепчугов с вещами, так что Роман сделал вид, что слишком занят, чтобы отвечать на вопрос, ответа на который не существовало. В ресторане Роман набрал полный поднос всякой всячины. После крепкого сна в нём пробудился зверский аппетит, глаза жадно разбегались, и хотелось всего и сразу. Но, приблизившись к своему столику, Роман сообразил, что его тревожило всё это время — один из стульев сиротливо пустовал. Оглядевшись, Широков приметил зажавшегося в углу зала Игоря. Он явно не желал к ним присоединиться, предпочитая отгородиться от мира. Великолепное с самого пробуждения настроение не понижалось ниже отметки «отлично», но поступок Игоря едва не исправил это отклонение — ну где это видано: Широков и позитив?! — Тут из зорановой спальни, кривоногий и хромой, выбегает наш Широков, прикрывая срам рукой... — поприветствовал его Вася. — Я не хромой, — на автомате возразил Роман. — И вещи одалживать не пришлось, Серёга выручил. — Смотрите-ка, то, что он кривоногий, он не отрицает! — поймал его на слове Вася. — Хоть не деревянный, и на том спасибо. Это что ещё за дела? — Роман возмущённо указал на капитана. — С чего это Игорь от нас шкерится? Ладно, почему вчера ушёл, это понятно, допекли, но сегодня-то что? — Он двинулся было по направлению к Акинфееву, но был ловко перехвачен Лёшей и усажен обратно: — Не надо его трогать, у него бывает, — растолковал ему Березуцкий. — Пусть побудет один. Поверь моему опыту, как за час до игры до него лучше не домогаться с разной чепухой, так и сейчас. Он бы вообще сюда не пришёл, но тогда возникли бы ненужные подозрения, чёй-та у нас Игорёк на диету сел. «Дайте мне время, и я тоже буду знать все его привычки…» — ревностно подумал Широков, бросив взгляд в сторону Акинфеева. — «Такими темпами мы одним махом побьём достижение «Амкара»: у них ворота вырвались на свободу, а у нас вратарь с порывом ветра улетит. Интересно, в официальном матче это засчитают как форс-мажор?» — Ну вот, а я собирался с вами со всеми посоветоваться насчёт моей проблемки. Вдруг какие-нибудь здравые, — Роман особо выделил это слово, — идеи появились? — Да что тут умного скажешь, — вздохнул Лёша. — Это ж в дурдоме день открытых дверей! Нас всё это, конечно, прёт нехило, но разумных объяснений нет. Акинфеев вот лазил, докапывался, но хуй там, ничего нового. Допрашивал персонал, все, как один, клялись, что никаких странных жалоб ни на происшествия в общем, ни на твою комнату в частности никогда не было. Ну, не считая мелочей с кондиционером, но это ведь святое. — Значит, ебанутый я, а не комната, — подытожил Роман, подтирая подливу с тарелки кусочком хлеба. — Жаль, хорошая была бы теория. — Что и требовалось доказать, — вставил Вася. «И почему меня это не сильно расстраивает? Уже привык, или всё дело в тех цветных таблеточках? Надо будет стрельнуть парочку у Резепова, классная штука. Хотя, если пораскинуть мозгами, то нет, пардоньте, оставить своё бренное тело на волю тех же Набабкина с Цауней? Они быстро найдут применение моей тушке. И прославят меня на ютубе». — Припомни, может быть, ты в какой-нибудь фонтан желаний монетку кидал? Или посрался с таинственным, одетым в плащ незнакомцем? Или купил чудной талисман в старинной китайской лавке? — набросал догадок Алексей. — Не было ничего такого, — пожал плечами Роман. — Да и когда я это умудрился бы? В самолёте, что ли? Единственное, что приходит на ум, так это пижама, я впервые тут ей пользоваться начал. Но если бы дело было в ней, то я бы не перемещался в одних трусах. — В твою пижаму бес вселился, — заржал Василий. — Какая-то чертовщина творится, может, поэтому здесь столько петухов развели? Нечистую силу отгоняют. — Не то чтобы Широков действительно в это верил, но кроме как мистикой объяснить происходящее не удавалось. — А вдруг ты секретный супергерой? Спасаешь мужиков от одиночества? — подъёбывал Вася. — Так я ж не только к одиноким прыгаю… — справедливо подметил Роман, снова вспомнив сдвоенные кровати в комнате вчера утром. Поймав суровый взгляд Лёши, он поторопился сменить тему. — Давайте лучше вашу интуицию, что ли, протестируем: как считаете, к кому я завтра? Я краем уха про тотализатор слыхал. Какая минимальная ставка? — Имеешь в виду номер или именно человека? — уточнил Лёша. — Второе. — Ну-ка, ну-ка, с кем ты ещё не отметился… — принялся рассуждать и загибать пальцы Василий. — Я, понятное дело… Так, а какого чёрта — я? Ром, я оскорблён до глубины души! Я тебе что, не нравлюсь, ты почему мне Лёху предпочёл? «Романов, судя по всему, так к Лёшам и тянет…» — Вась, извини, но Лёха вне конкуренции. Он красивее, — невозмутимо парировал Роман, хрустя сочным зелёным яблоком. — Ах! Моё сердце разбито! — Не переживай, он тебя просто на сладкое готовит, — утешил брата Алексей, ласково погладив по голове. — Ну тогда хорошо… Выходит, я, Серый, Страндберг, Понтус — кстати, я бы не отказался на это посмотреть, — Марио, Игорян, Васин, Илюха… Вроде никого не забыл? Тогда ставлю на Понтуса! Это реально будет шоу. — А я на Игоря, должен же и он как истинный капитан разделить со своими подчиненными все горести совместного проживания, — похабно улыбнулся Лёша. — И всё же я до сих пор не могу понять истоков этой хрени, — пожаловался Роман. — По молодости у меня частенько так бывало, я когда на «Торпедо» хуй забил и квасил не по-детски, каждый раз в новом месте просыпался, но чтоб вот так… — Да, наслышаны про твою коллекцию пивных кружек, но не думаю, что это как-то связано, дело в чём-то ином… — покачал головой Василий. — Ну, зато теперь не страшно с футболом завязывать, без денег точно не останусь! Буду билеты продавать: «Сенсация! На арене неуловимый Шира! Выберется из любой замурованной комнаты, и никакие замки не в силах его удержать!» — зажмурился от удовольствия Широков. — Будь таким же неуловимым на поле, и завязывать не придётся. — Ну, это само собой. К полю, похожему на картинку в каталоге, Роман полз, как черепаха. Накануне он с ужасом гнал мысли о предстоящей тренировке, включающей, по словам Гранеро, максимальные нагрузки лично для него плюс ненавистный всеми футболистами тест Купера. На робкие попытки Романа разъяснить на смеси двух языков и жестов, что он ещё хочет жить и будет полезен команде, был забит громадный болт. Перед занятием Широкова в юбилейный десятый раз потыкали иголкой, делая забор крови. Он понемногу стал понимать наркоманов, те тоже ежедневно контактировали с иглой. У него, правда, по расписанию, но сути дела это не меняло. Затем игроки сбились в кучу, поздравили Паулино Гранеро с днём рождения, и Леонид Викторович подробно проинструктировал, как будет строиться рабочий процесс. Пробежка для разогрева и разминка с мячом трудностей не вызвали, а потом Романа, как паршивую овцу от стада, отделили от общей группы, приставили в помощь переводчика и отдали на растерзание Гранеро. И начался ад. Хотя мог бы уже привыкнуть, за неделю-то — Паулино разработал для него сложнейший план физической подготовки, осилить который помогали только упрямство и железная воля. Конечно, редко случалось, чтобы Роман пропускал значительную часть сборов, но и досталось ему так впервые. Как там Овчинников в аэропорту пообещал: «Будем гонять и в хвост, и в гриву»? Как верно подмечено… Роман успел в полной мере постичь всю тленность бытия с Гранеро, когда сил не остаётся, воздух отказывается поступать в лёгкие, хрипишь нечто невнятное, мечтая сдохнуть, а тебе вдобавок: «Ещё три подхода». Сукаааа. Паулино безжалостно отправил его сдавать тест Купера; помимо двенадцатиминутной пробежки, целью которой было покрыть наибольшее расстояние, в него входил и комплекс упражнений на время. Нельзя сказать, что блестяще, но Роман справился с заданием, даже не умотавшись вконец. Заметивший это тренер почти не дал ему отдышаться, всучив блин от штанги и заставив пахать с ним в обнимку. На его вес Роман не смотрел, чтобы не травмировать психику — по ощущениям блин весил целую тонну. Но, как говорится, надо значит надо. И если первые пару минут он смог перевести дух, то дальше это упражнение быстро превратилось в пытку, блин как будто тяжелел и всё сильнее придавливал к земле, а отмашки заканчивать никак не было и не было, Гранеро знай себе черкал в блокнотике да на свои устройства поглядывал. «Надеюсь, датчики, что на меня нацепили, заблаговременно покажут, что я вот-вот скопычусь… За что он меня так невзлюбил?! Он смерти моей хочет!» — Может, хорош уже? — измученно выдохнул Роман. — Ты же сам болельщикам вещал, что тебе нужно семь-десять дней, чтобы набрать форму. Вот, держим твоё слово, — любезно перевёл Головлёв. — Но, в общем-то, ты прав, с этим закончили. «Вот оно какое — простое человеческое счастье», — пришёл к выводу Широков, свалив тяжеленный блин в сторону и в изнеможении распластавшись на траве. — Я отлучусь к Оланаре, вы без меня справитесь? — спросил Максим. — Всё okay, — кивнул Гранеро и обратился к Роману. — Come on, Рома! Don’t fall asleep! — Нахуй… Хотя бы two minutes… — No, stand up! Бегать, so, in the middle race, — категорично заявил Гранеро. Оно и понятно, сегодня тренер наблюдал за его выносливостью, но от этого легче не становилось. «Ничего-ничего, вот проснусь с тобой рядом и придушу подушкой! Нет, это слишком лёгко, и такую кару я Чепе обещал, незачем повторяться… Ладно, на фантазию я раньше никогда не жаловался, займусь этим на досуге», — Роман был уверен, что его глаза в данный момент выражают только одну эмоцию — лютую ненависть. «Средний темп» жёстко мониторили, и стоило Широкову чуть-чуть его понизить, как тут же следовал недовольный оклик, так что приходилось вкалывать по полной программе. Паулино педантично следил и за его скоростью, и за пульсом — чтобы не опускался ниже восьмидесяти шести процентов от максимального. Хотя Роман подозревал, что ещё немного, и пульс попросту рухнет на отметку «ноль». — Рома, хорошо, good work! — подбодрил его Гранеро, когда Широков промчался мимо. «Пошёл на хуй!» — хотел крикнуть Роман, но пересохшее горло сподобилось лишь на неразборчивое «Хрррры». Подошедший что-то обсудить с Гранеро Онопко явно понял его мысль, но доносить её до тренера не стал. Может, оно и к лучшему. Но сложнее всего было переварить не столько предельные нагрузки, сколько, как ни странно, внимание капитана: Роман постоянно пробегал рядом с ним, Акинфеев первое время просто поглядывал, а потом нахмурился. Широков значения этих взглядов не понимал, и его потихоньку начинало из-за них потряхивать: «Что он так пялится?! Чего ему надо? Контролирует меня?» — нервно думал он, наворачивая, как ему казалось, сотый виток по тренировочной площадке. — «Я сейчас натурально живая иллюстрация к фразе «ходит кругами». Ага, вокруг Игоря, м-да. Блять, прям триллер «Сборы строгого режима» получается, ну что за лажа? Да я мастер задавать тупые вопросы. С меня уже просто течёт, двигаюсь, как креветка в брачный период, не говоря уж о предсмертных хрипах, а я удивляюсь, почему капитан так пристально за мной следит. Да он меня слабаком считает!» Словно в ответ на эти сомнения Игорь ободряюще ему улыбнулся и кивнул, мол, молодец, крепись! Широков сжал зубы от негодования — это что, он так погано выглядит, что даже Игорь, который в последние дни чурается его, как прокажённого, решил его поддержать и успокоить?! Ну нахуй! Он упрямо мотнул головой и прибавил скорость. Помирать, так с музыкой. Изнурительная тренировка подходила к концу, и, пользуясь тем, что все слегка расслабились и отвлеклись, к Роману подкатили Понтус Вернблум и Кирилл Набабкин: — Эй, Ром, не хочешь вечерком поучаствовать в культурно-развлекательных мероприятиях? Пора бы с базы сорваться, мир посмотреть, расслабиться, а то безвылазно здесь торчишь! — с энтузиазмом предложил Кирилл. Роман устало утёр пот со лба и недоуменно моргнул, обмозговывая услышанное. Они это серьёзно? То есть неподъёмных нагрузок, от которых все мышцы, все суставы молят, да какое там молят, недуром вопят о пощаде, им мало, они собираются ещё и дополнительно где-то шляться?! — Вы башкой ударились? Или двужильные? Реально кони… — поражённо произнёс он, опустив глаза сначала на собственную футболку, промокшую от пота, потом переведя их на собеседников: те выглядели не то чтобы свежо, но уж всяко лучше него. Вот так и приходит старость… Песок скоро посыпется… «Может, это вовсе не телепортация, а маразм подкрался незаметно?» — Roma, keep calm and be not so boring! — продолжил уговоры Понтус. — You have to relax. Maybe some beer makes you happy. Дёрнем? — добавил он, сопроводив свой вопрос характерным жестом. «Интересно, если он решит опередить эту мистическую пакость, напоит меня в хлам и в койку затащит, это сработает? Проверять что-то не тянет…» — Тогда меня уже Слуцкий дёрнет, и без того косяков до хера. Ну, вы в курсе, — признался Широков. — I may not, the trainer will kill me. — But you can watch us drinking, — ухмыльнулся Вернблум, не теряя надежды сагитировать его на прогулку. — Идите-ка вы оба to the forest. Люди, я сейчас могу думать лишь о том, как пережить этот день, меня ж Гранеро собрался в гроб загнать. Мне бы до кровати доползти, предел мечтаний… — Зато по утрам мы все еле-еле себя с матраса соскрёбываем, а у тебя таких проблем нет, скачешь, как угорелый, — издевательски намекнул Набабкин. — Эх ты, многое упускаешь. Здесь хорошо, фаны на каждом шагу не останавливают, не кидаются грудью на машину с воплями «Дайте автограф!», когда ещё так отдохнёшь морально? — Today Granero is not a problem. You can revenge, — сообщил Вернблум. — Look there, — и он указал на сценку неподалёку: Тошич, Дзагоев и Ерёменко пытались совершить невозможное — уломать непреклонного тренера по физподготовке снизить требования. Судя по каменной физиономии испанца, результаты были скорее негативными. — Мы же ничего такого особенного не просим, пять минут бежать вместо восьми! Это же такая ерунда! — надрывался Алан, демонстрируя растопыренные пальцы, но в сфере спортивной подготовки Паулино был неизменно стоек и наглухо непробиваем. «Забавные они, как будто первый день с ним знакомы. Я бы на его месте тоже не согласился. Хотя… Смотря кто бы попросил», — Роман украдкой покосился в сторону вратарей. — Вы свидетели, я хотел по-хорошему! — громко объявил Дзагоев, в предвкушении потирая руки. — Последний раз спрашиваю: пять минут вместо восьми или бассейн?! — Cool! — просиял Вернблум, переглянувшись с Набабкиным. — Roma, catch him when he runs away. But this is a tradition! — Ооо, на повестке дня феерия «Купание испанского коня»! Я ради такого дела даже на автобусе прокачусь в виде исключения! — радостно поведал подошедший к ним Вася, традиционно добиравшийся до тренировочных полей на велосипеде. Он честно старался приучить к этой полезной привычке и Игоря с Романом, но был глубоко и надолго послан и посему довольствовался компанией других игроков. Понтус оказался прав, Гранеро и вправду сделал попытку удрать, едва только представился, как ему показалось, подходящий момент. Но футболисты ни на секунду не теряли бдительности — это ведь был почти законный шанс отомстить несговорчивому тренеру за всё. После того, что творил с ними Гранеро в эти дни, поглумиться над ним в ответку было верхом блаженства. Так что они оперативно отрезали ему пути к отступлению и подхватили под руки, дабы отсечь все иллюзии об успешном побеге. — Not yet, we have also a cross in the plan! — безнадёжно затрепыхался он в их хватке. — Не волнуйся, мы всем расскажем, что ты принял свою кару как настоящий мужик, — утешил его Ерёменко, пока футболисты толпой волокли Гранеро в автобус, где подобрали ему укромное местечко у окна, а чтобы он гарантированно там и оставался, рядом усадили Оланаре. С его габаритами лучшего охранника было не сыскать. — Сторожи! — приказал Игнашевич, для пущего эффекта ткнув в съежившегося Паулино пальцем. Аарон важно кивнул, проникаясь грандиозностью и таинством происходящего, и строго погрозил Гранеро, мол, и не думай, я бдю. По сравнению с огромным нападающим испанец выглядел совсем маленьким и несчастным, но Широков ни на миг его не пожалел. За окном проносились красивые пейзажи, но за неделю они конкретно наскучили, поэтому, чтобы не молчать, Роман обернулся к Васе: — Вась, что скажешь про «Динамо»? С ними завтра играть. — Пидорасня! — ёмко охарактеризовал Березуцкий. — Не слишком ли радикально? — хмыкнул Широков. — В самый раз. А как их ещё назвать? Шесть лет нас возили, как первоклашек, у нас чуть динамовский комплекс не развился. Главное, в официальных матчах сливаются разным лузерам, а с нами бьются так, что кости трещат, причём наши кости, — стукнул себя кулаком в грудь Василий. — Вообще у них хобби есть прикольное: сами до верха не долезают, но подкладывают свинью тем, кто за чемпионство борется, — добавил Игнашевич. — Весёлая команда, непредсказуемая. — Да, где бы я ни играл, отмечал это «хобби», — согласился Роман. — По поводу непредсказуемости… Они на первом сборе двух футболистов потеряли на месяц, знаете, как именно? Эти двое поскользнулись на мяче! — присоединился к беседе Жора Щенников. — В смысле, поскользнулись? Они на крыше небоскрёба играли? — поразился Роман. — Да не, у них, наверно, один травмировался, а второй со словами «Вот ты дебил, учись, как надо» повторил участь первого, — предположил Вася. — Мяч смерти! Не хватает лишь музыки из фильма ужасов! — рассмеялся Щенников. По приезду в гостиницу Гранеро аккуратно выгрузили, окружили почётным караулом и поволокли в нужном направлении. Роман припомнил, как вчера проверял температуру воды в бассейне — очень уж хотелось окунуться — и содрогнулся, настолько она была ледяной несмотря на хорошую погоду. Гранеро пришлось несладко. Хотя, если честно, он заслужил. В приятном занятии поучаствовали все. Гранеро подхватили за руки и за ноги, хорошенько раскачали и от души запустили бедолагу на бреющем полёте в середину бассейна. Вот она, неотвратимая месть! Роман почувствовал себя мальчишкой, попавшим на красочное шоу, когда хочется пролезть в первые ряды и беззаботно хлопать в ладоши от восторга. Да что ж это были за таблетки-то такие?.. — Ну что, повторим? — с широченной улыбкой подлез к тренеру Вася. «Жаль, вылез быстро», — не мог не позлорадствовать Широков. — Ну вы… Нет, thank you, it's enough! Я всё вспоминать… — ответил насквозь мокрый испанец, утираясь. Роман только понадеялся, что его «вспоминать» свершится не в ближайшее время: если для остальных на сегодня тренировки были благополучно закончены, то его индивидуально после обеда ждал тест на газоанализ. Роман мрачно смотрел в объектив камеры, с трудом удерживаясь, чтобы не показать навязчивому фотографу средний палец. Нашёл удачный кадр, мать его! Дара речи Широков был временно лишён — большую часть лица надёжно прикрывала маска. Да ещё и датчиками опутали с ног до головы, садисты. «Я похож на Сабзиро», — скептически подумал Роман. — «Ну и денёк, когда ж он завершится, просто убиться можно! Или убить кое-кого…» — Мы начинаем КВН, — оповестил Гранеро, врубая беговую дорожку. Нахватался от Слуцкого прикольчиков. «Ну что, Рома, ты мечтал быть армейцем? Всё как в армии, пожалуйста, противогаз так уж точно! Хорошо, полной выкладки нет, главное — не сболтнуть Гранеро, устроит ведь…» — размышлял Широков, прилежно наматывая на агрегате нужные километры. Он бы давно какой-нибудь саботаж устроил, если бы не сознавал необходимость подобных нагрузок. Дышать в маске было неудобно, но терпимо, и всё бы ничего, если бы беговая дорожка, как ей и следует, оставалась в строго горизонтальном положении. Но не для того этот тест изобрели! Она постепенно приподнималась, так что приходилось бежать в гору, к тому же ещё скорость увеличивалась. В последние минуты стало совсем печально, да и рядом не было Игоря, перед которым стоило выделываться и искать силы там, где их, по сути, не было. «В такие, сука, мгновения, хорошо понимаю, почему в юности едва не завязал с футболом…» Вечером к ним с Серёгой снова заглянул Слуцкий с намерением их запереть. — А зачем Вы это делаете? — полюбопытствовал Чепчугов. — Доказали же уже, что это бесполезно. — Не знаю, — пожал плечами Леонид Викторович. — Наверно, мне спокойнее от мысли, что я хоть что-то пробую предпринять и пока не опустил руки. — Он окинул внимательным взглядом Широкова и вздохнул. — Так, ну что ещё… Всех, кого ты не навещал, я заново предупредил, так что не должны агрессивно встретить… Ну вроде всё. Удачи. — И вам не хворать, — искренне пожелал Широков, даже немного тронутый такой заботой.