Что вы знаете о безысходности

Мягкое августовские золотистое солнце пробивается в узкий переулок и слегка бликует в стеклах окон нашего дома. Я поднимаюсь по ступенькам, опустив взгляд вниз, разглядывая крошащийся бетон под ногами. Щелкает замок, скрипнув, открывается дверь, я прохожу в полутемную прихожую, тяну за собой дверную ручку. Я переступаю через разбросанные по прихожей вещи, швыряю ключи на комод. Их небрежное звяканье отдается в пустом доме. Я прохожу в кухню, где на заваленный чем попало стол ложится свет, пробиваясь сквозь газеты, залепляющие стекло. Моя рука скользит по поверхности стола, хмурым и привычным взглядом я оглядываю кухню и протягиваю руку, чтобы расстегнуть пиджак, но в следующее мгновение мелькнувшая вспышка перерезает реальность, огненным бликом запечатляясь в уходящем сознании, и я падаю, не успев вскрикнуть, а лишь распахнув глаза, не успеть поменять позы, сыплюсь, словно рушащаяся башня вертикально вниз, совершенно так, как и стоял, на потертый и ободранный тёмный паркет кухни. Время идёт мягко и мерно. Под моей рукой тикают часы. Мои волосы рассыпаны по грязному паркету. Я лежу в уличной одежде, ничего не ощущая и не сознавая. Муха бьётся в стекло и жужжит - вяло и тихо, ползёт по окну, а по моему лицу ползёт тёмное пятнышко - тень этой мухи. Но я ничего не вижу и не чувствую. Мир застыл для меня во времени. Ужасная боль охватывает меня со всех сторон, словно поднимает волной, вырывая из чёрной бездны, и я, внезапно очнувшись, судорожно дёргаю ртом воздух, все ещё находясь во власти этой невыносимой боли. Она словно перекручивает меня, прижимая к полу, мой обезумевший разум лихорадочно ищет спасения; я цепляюсь руками за пол, пытаюсь встать. Тишину спящей в нежном свечении августовского солнца кухни разрывает негромкий стон на несколько октав выше, чем мой голос. Это кажется мне странным, но я не в силах рассуждать. Дикая боль подталкивает к беспорядочным действиям, и, вцепившись в какой-то подвернувшийся мне предмет, я оказываюсь на коленях. Мягкие волосы лезут мне в лицо, охватывая тёмным пламенем слева и справа, что это - огонь или кровь? Я отбрасываю их немеющей рукой, но даже сквозь стену боли чувствую их божественный запах. Мысли мечутся, как птицы в клетке, что-то не так, но что? Сердце бьётся быстрее и громче. Я хватаюсь руками за шкафчик и с диким усилием отчаяния поднимаюсь на ноги. Боль играет волнами крови в моих жилах, меня шатает из стороны в сторону, кухня плывёт перед глазами, качаясь, как палуба корабля. Я иду, спотыкаясь, ботинки словно стали мне велики. Несколько спутанных шагов, скрип двери, в которую я вцепляюсь, снова едва не упав, и боль постепенно утихает, отползая липкой массой от моего сознания, и я могу, если не вздохнуть, то хотя бы думать свободно. И мысли, прежде сжатые тисками боли и направленные лишь на спасение, начинают двигаться, и я задаюсь вопросом: Что это было? Что за приступ ужасной боли, что за обморок без всяких причин и предзнаменований? Блуждающий взгляд упирается в мои руки, вытянутые к спасительной двери. Что-то не так... да нет, всё не так! Они будто стали тоньше, изящнее, аккуратнее. Что же это? И отчего они выглядят такими знакомыми, если совсем не мои? А голос, а волосы? Мне снова слышится этот волшебный запах, а в глаза лезут тёмно-рыжие пряди. Обман зрения? Я провожу по волосам рукой и холодею: они слишком мягкие, слишком густые, слишком длинные! Я бросаюсь по коридору, сбивая предметы, наступая на что-то, держась руками за стены и мебель, и наконец упираюсь пальцами в замызганное зеркало в коридоре. В мутном стекле отражается, держась на безопасном расстоянии вытянутых рук бледная как смерть невысокая девочка, а я на грани обморока, как в страшном сновидении, смотрю, не отрываясь, в зелень её глаз, в самые зрачки. Нет, этого не может быть, но это так! Против меня стоит она, и она - это я! "Но как такое могло случится, почему именно она<b>?" - встаёт стеной перед моим разумом. Что же это? Оборотное зелье? Я не принимал ничего, не капли, я знаю, как она действует, и такой ответ никак не объясняет свалившейся вдруг на меня боли. Может, меня поразило заклинание кого-то, кто находился в кухне? Но было слишком тихо и я успел оглядеть комнату перед падением и едва ли кто-то был за моей спиной. Я медленно отхожу от стекла, всё ещё не веря своим глазам. Ужас охватывает меня, такой ужас, что не оставляет ни надежды, ни зацепки. "Боже! - думаю я, - что же делать теперь?" Я пытаюсь убедить себя, что что бы это ни было: сон, временное помешательство, вызванное болью или чем-то ещё, или какая-то магия, это пройдёт, непременно пройдёт через несколько минут, а может, часов - неважно. Важно, что всё станет, как прежде. Обязательно станет. Но несколько незабываемых, стучащих в висках секунд убеждают меня в обратном и повергают в страх и отчаяние. Что-то произошло, я стал ею, и это вовсе не Оборотка. Я уже не чувствую боли, сажусь на пол, спиной к стене и запускаю руки в волосы. "Что же это такое? - в сотый раз твердит моё отчаяние, - что теперь делать? И что стало с ней? "