— Мама!
Елена едва ли не ногой открывает дверь и влетает в квартиру, вихрем проносясь по ней, замирает в дверном проеме гостиной и бросается к Кэролайн, которая приподнимается ей навстречу. Деймон заскакивает следом и застывает, увидев женщину.
Огромное черно-синее пятно под глазом занимает едва ли не половину лица, губа разбита до крови, одежда смята и порвана в некоторых местах, руки трясутся, в глазах испуг какого-то загнанного в угол животного. Елена цепляется в ее плечи руками и прижимает ее к себе, словно надеется защитить от всего, и Деймон на мгновение теряется в пространстве, пытаясь до мельчайших деталей запомнить этот момент, когда еще далеко не взрослая девушка старается защитить женщину, которая повидала в жизни гораздо больше, чем она. И это отдается смесью боли и гордости в груди, что ему становится не по себе.
— Клянусь, я убью его, — цедит Елена сквозь зубы, помогает Кэролайн подняться и ведет ее в ванную. В это время Деймон по возможности приводит полуразгромленную гостиную в порядок, выбрасывая мусор и поправляя мебель. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что здесь произошло, и ему неожиданно становится очень мерзко, хотя он никогда не мог назвать себя фанатом матери Елены.
Через какое-то время девушка возвращается, держа Кэролайн под руки, и они обе садятся на диван. Деймон приносит заваренный чай и протягивает чашку женщине, с легкой улыбкой ловя кивок Елены. Кэролайн не шевелится, только крепче цепляется за кружку, словно она поможет ей справиться со страхом.
— Ты можешь не рассказывать, — осторожно произносит Елена, но та практически сразу начинает качать головой так яростно, что она осекается и замолкает, обхватив руками одну из подушек.
— Я не знаю, как он меня нашел… Он позвонил в дверь, я решила, что это ты… Не подумала, что у тебя есть ключи… Он набросился на меня, стал требовать, чтобы я пустила его жить, так как у меня теперь есть квартира… Я отказала, и тогда он… он… — слезы наворачиваются на ее глаза, и Деймон морщится, неожиданно поняв, что не выносит женские слезы.
— Тебе не обязательно это говорить, мы поняли.
— Нет, я хочу, — отзывается Кэролайн и крепче сжимает челюсти, — он ударил меня, потом порвал мою одежду… А я ведь только ее купила, новые штаны были… И кофта мне очень нравилась… Он… Он сделал мне больно… Я так отвыкла от того, что со мной обращаются, как с вещью, за эти пару дней, что теперь я даже не знаю, как мне с этим справиться…
— Мы найдем тебе психолога, — Елена внимательно смотрит на нее и облизывает губы, пытаясь справиться с бушующими эмоциями, — с тобой все будет хорошо, я тебе обещаю. Мы купим все, что он испортил. А я… Деймон, — она вскидывает голову и встречается с ним взглядом, — можешь пробить, где он? Я хочу покончить с этим раз и навсегда.
— Хорошо, — он легко поднимается и отходит в сторону, достав мобильный. Кэролайн резко поворачивается к дочери и сжимает ее руку, испуганно глядя на нее распахнутыми от ужаса глазами.
— Елена, пожалуйста, ты не должна делать этого! Коул псих, мало ли что он сделает с тобой. Я не хочу, чтобы еще и ты пострадала из-за него!
— Я уже сделала как-то первый шаг к тому, чтобы покончить с ним, — глухо отвечает она и осекается, собираясь с мыслями, — тогда мне не хватило смелости, потому что я не могла отделаться от мысли, что это мой отец. Но сейчас этого чувства нет. Мне плевать на этого человека, даже нет… Я ненавижу его. Я ненавижу его всем сердцем. И я хочу, чтобы все закончилось. И я закончу.
— Ты собираешься убить его? — голос Кэролайн начинает дрожать, и Елена встречается с ней глазами, немного нахмурившись.
— Не говори, что даже после всего у тебя еще остались к нему чувства. Он чудовище, его в принципе не должно существовать. Такие люди как тараканы — их нужно давить, чтобы они не отравляли жизнь. Это не человек, мам, это ублюдок, от которого нужно избавиться и навсегда забыть о его существовании.
— Но…
— Его нет в городе, — Деймон возвращается в комнату и встречается с Еленой взглядом. — Он уехал сегодня. Не знаю, откуда у него деньги на самолет, но факт остается фактом — он полетел в Южную Америку. Есть мысли, что ему так потребовалось? — переводит он взор на Кэролайн, и та качает головой, не до конца понимая, что происходит.
— Я… я понятия не имею… У него никогда не было денег даже на нормальную еду, не говоря уже о перелетах. Я… я ничего не понимаю, если честно…
— Это точно он? — хмурится Елена, подойдя к Сальваторе, и тот недовольно закатывает глаза.
— Ты не доверяешь мне, Мелкая?
— Не рычи, — она скользит взглядом по экрану его мобильного, пробегаясь глазами по сообщениям, и фыркает, скрестив руки на груди. — Черт, я явно не полечу за ним, не велика фигура. Но ты сможешь договориться, чтобы мне сообщили, когда он вернется?
— Будет сделано, шеф, — отзывается он и, быстро поцеловав ее в щеку, выходит на кухню, что-то набирая в телефоне. Елена поправляет волосы и снова садится на диван, а потом застывает, заметив прищуренные глаза матери, которая внимательно смотрит на нее, легко улыбаясь.
— Что?
— Ты и Деймон… Вы… вы вместе? — осторожно интересуется Кэролайн, и Елена чувствует, как кровь приливает к щекам. Очень хочется спрятаться куда-нибудь от пытливых глаз матери, и она закусывает нижнюю губу, глядя куда угодно, только не на Кэролайн, которая продолжает выжидательно на нее смотреть.
— С чего ты взяла?
— Я вижу это. Может, я и не самая хорошая мать, но у меня есть глаза.
— Ты ошибаешься.
— В чем именно?
— Мы… нас нет, мам, — пытается усмехнуться Елена, но ничего не выходит. — Мы просто… просто живем вместе, деремся… Ничего больше.
— Думаешь, я поверю в это?
— Хотелось бы…
— Нет, не верю. Пробуй лучше, — коротко ухмыляется Кэролайн, и девушка закрывает лицо руками, пытаясь скрыть румянец. — Я же все-таки твоя мать, Елена. Отвратительная, ужасная и не заслуживающая уважения, но мать. И я хочу знать, что происходит у тебя в жизни.
Елена рывком встает на ноги и отходит к окну, обхватив себя руками. Ей хочется улыбаться, губы буквально сводит, но она сдерживается, пытаясь справиться со своими эмоциями. На самом деле ей дико хочется поделиться хоть с кем-то тем, что творится в душе, но она не привыкла кому-то доверять свои мысли. Хотя иногда буквально до зуда в костей хочется выговориться и выплеснуть все, что сидит глубоко в голове, под коркой.
В какой-то момент ее самообладание дает слабину, и девушка, сев на пол перед диваном, смотрит матери в глаза, стараясь хотя бы не улыбаться так широко, а по возможности держать себя в руках, и начинает говорить, путаясь в словах и заикаясь:
— Я не знаю, что между нами происходит. С первых дней после нашей встречи мы ненавидели друг друга. Мы были готовы драться до смерти, мы ломали мебель, бросались предметами, орали друг на друга до хрипоты. Но он был рядом, несмотря ни на что. Просто помогал и поддерживал, даже когда я вела себя отвратительно. Он учил меня, давал деньги, заставил заниматься, просто не дал мне расслабиться и послать все после смерти Энзо. Я не знаю, какой бы была моя жизнь, если бы Деймон все это время не заставлял меня вставать и делать что-то. И когда я то же самое говорила про Энзо, но… Энзо помог мне не умереть, а Деймон помог мне выжить. Это разные вещи, и порой я не знаю, что было важнее.
— А что между вами сейчас?
— Сейчас? — она переводит дух и облизывает губы. — Я… я не знаю, как это описать. Иногда у меня появляется дикое желание приложить его чем-то тяжелым, чтобы не повадно было, а потом я понимаю, что думаю о нем постоянно, волнуюсь, переживаю, бешусь, если он куда-то уходит без меня. Мне нужно постоянно знать, где он, иначе я его просто прибью по возвращении домой. Это нормально?
— Конечно, нормально, — Кэролайн сжимает ее руку и тепло улыбается, — ты влюблена, Елена, от этого вся твоя эмоциональность. Ты любишь его и, кажется, очень сильно, раз так сильно переживаешь.
— Но… — она поднимается на ноги и запускает пальцы в волосы, пытаясь взять себя в руки, — я не могу его любить. Он… он ведь брат по факту моего отца, он сам мог бы называться моим отцом. И наша разница в возрасте… И вообще кто я и кто он? Мы разные, мы в принципе не должны были пересечься.
— Но пересеклись же, — женщина встает и осторожно касается ее щеки, пристально глядя в ее глаза. — Я знаю, любить страшно, хотя бы потому, что ты не знаешь, каким будет ответ. Но это прекрасное чувство. Пожалуй, хотя бы ради него нужно жить.
***
Елена расстегивает куртку и бросает ее на диван в гостиной, потом проходит на кухню, делает глоток сока и упирается руками в стол, стараясь переварить все, что произошло за день. Деймон заходит следом за ней, закрывает дверь и достает из карманов телефон и ключи, после чего подходит к ней и осторожно касается ее плеча.
— Не думал, что у тебя в голове так много мыслей.
— Что? — по ее телу несется целый табун мурашек, и она поворачивается, напряженно глядя в его бездонные, нереально голубые глаза, в которых она когда-то утонула без возможности спастись. — О чем ты? — он молчит, выжидательно глядя на нее, и в какой-то момент до Елены доходит, и она шумно хватает губами воздух. — Ты все слышал…
— Трудно было не слышать, знаешь ли, — он кривит губы в улыбке, и она, вывернувшись, идет к двери, поджав губы. — Ну прости, малыш, я не думал, что ты разоткровенничаешься. Я хотел войти в комнату, но потом услышал, что ты толкаешь монолог, и решил не прерывать тебя, а потом…
— А потом понял, что будет круто услышать мои признания, как мило, — шипит она. Деймон резко шагает вперед и, схватив ее за локоть, буквально впечатывает девушку в дверной косяк, касается ее подбородка, вынуждая поднять голову, и пристально смотрит ей в глаза.
— Психуешь?
— Только начинаю.
— Злишься?
— Еще как.
— Я уже говорил, какая ты горячая, когда злишься? — его голос становится очень низким и хриплым, и Елена на мгновение перестает дышать, упорно пытаясь напомнить себе, что сейчас она злится на него и больше хочет его ударить чем-то тяжелым, чем поцеловать. Но в итоге желание становится сильнее, оттесняя все остальное, и она приподнимает голову, нагло ухмыльнувшись.
— Может быть. Я не помню. Напомнишь?
— Стерва, — усмехается он и накрывает ее губы своими.
Елена против воли мурлычет и теснее прижимается к нему, обвив его шею руками. Его руки медленно скользят по ее телу, забираясь под тонкую кофту, и ее кожа вмиг покрывается мурашками. Она невольно выгибается навстречу его рукам, стараясь не думать, что делают с ней прикосновения только его рук, и закусывает его нижнюю губу, тянет ее немного на себя и практически мгновенно зализывает место укуса, страстно глядя ему в глаза.
Послав к чертям все «но», которые удерживали ее от того, чего так хотелось, она многозначительно теребит край его футболки, и Деймон, подцепив ее, рывком снимает и бросает на пол, снова прижимаясь к ней. Подставляя шею под жадные поцелуи и невольно улыбаясь из-за того, что, кажется, у нее снова останутся засосы, Елена возится с его ремнем, расстегивает пряжку и берется за ширинку брюк, но Деймон хватает ее руки и поднимает их на головой, опаляя ее губы своим прерывистым дыханием.
— Интересно, у нас будет хотя бы один нормальный раз?
— Разве нормальность относится к нам? — хрипит она, думая только о том, что хочется как можно скорее оказаться максимально близко к нему. Желательно без одежды. Желательно подольше. Можно навсегда. Он усмехается и слегка прикусывает ее подбородок, с удовольствием отмечая произведенный эффект. — Или ты жалуешься?
— Никогда.
Он снова жадно целует ее, стаскивает ее кофту, отработанным движением расстегивает ее лифчик и накрывает губами ее напряженный сосок, скользнув по нему языком. Елена откидывает голову назад, сдавленно охнув, и запускает руку в его волосы, пытаясь устоять на месте, хотя ноги неожиданно становятся ватными. Деймон переходит к другому соску, одновременно растирая большим пальцем первый, и она закрывает глаза, изо всех сил сдерживая себя.
Мужчина продолжает терзать ее грудь, и она невольно теснее сжимает колени, стараясь игнорировать пожар, который распространяется по ее телу от его прикосновений. Деймон поднимает глаза, заметив изменение в ее лицо, и медленно опускается на колени перед ней, не разрывая зрительный контакт. В горле становится очень сухо, и Елена силится вдохнуть, что выходит с трудом, когда он избавляет ее сначала от джинсов, а потом мучительно долго стягивает ее трусики, оставив ее полностью обнаженной.
Она вжимается спиной к стену, ощущая, как внутри нее все сворачивается от его жадного, какого-то бешеного взгляда, и Деймон, поняв, что она не отведет взгляд, касается губами ее плоского живота, спускаясь все ниже и ниже, и когда его губы накрывают ее уже влажную, воспаленную кожу, которая, кажется, еще чуть-чуть — и воспламенится, Елена громко вскрикивает и выгибается дугой, переступив с ноги на ноги. Все ее тело горит и пульсирует, и она с трудом разлепляет веки, ощущая, как воздуха катастрофически не хватает в легких.
Опустив взгляд, она закусывает нижнюю губу, чтобы снова не застонать, и скользит пальцами по его волосам, сжимая их в кулаке, пытаясь хоть как-то справиться с непонятной волной, растущей внутри нее. Елена обеими руками прижимает его голову к себе, вжимаясь спиной в холодную шершавую стену, и дышит рваными вздохами.
— Хочу… — стонет она в какой-то момент, просто не выдержав, и Деймон поднимает взгляд, внимательно глядя на нее.
— Чего?
— Тебя, — шепчет она неслушающимися губами, напрочь послав все смущение и приличия. А зачем они нужны, если пожар внутри может потушить только он, если воздух только в его губах, если весь мир сосредоточен сейчас в одном единственном человеке, который сейчас до боли медленно распрямляется, не разрывая зрительный контакт, и в какой-то момент она первая срывается и накидывается на его губы, вцепившись в его плечи ногтями с такой силой, что потом явно останутся царапины.
Деймон проникает языком в ее рот, ловя зубами ее стон, в то время как Елена расстегивает его штаны и спускает их вместе с бельем. Он сбрасывает все на пол и, закинув ногу Елены себе на бедро, резко входит на нее до упора и на мгновение глохнет от ее вскрика. Она вонзает ногти в его спину, и он шипит сквозь зубы. прижав ее к себе. Кожа к коже. Губы к губам. Сердце к сердцу.
На несколько секунд весь мир замирает, а потом взрывается всеми возможными и невозможными красками, когда он начинает остервенело двигаться к ней, буквально вколачивая ее в стену. В какой-то момент Елена понимает, что все равно не сдержится, и отпускает себя, снова и снова испуская дребезжащий то ли выдох, то ли стон. Кажется, что каждая клеточка ее тела горит, кожа становится слишком чувствительной, и она сипит имя своего персонального демона каждый раз, как он обжигает ее свои прикосновением. Деймон сжимает ее бедра с такой силой, что там наверняка останутся синяки, щипает ее соски, растирает их большими пальцами, оставляет засосы на ее шее, вынуждая метаться между его разгоряченным телом и стеной.
Через какое-то время его движения становятся все более быстрыми и грубыми, он сдавленно хрипит над ее ухом, и она обхватывает его плечи руками, утыкаясь лицом в липкую от пота кожу. Оргазм сотрясает ее тело, и Елена едва не падает, потеряв точку опору, а через минуту и Деймон достигает пика и, сдавленно зарычав, прижимается губами к ее щеке, плотно закрыв глаза.
— Господи, Елена… — он с трудом собирает мысли в слова и слабо усмехается, поцеловав ее в уголок губ, — ты потрясающая… Я так сильно тебя люблю…
— Деймон… — она обхватывает ногами его бедра, ощущая сильную слабость, и он подхватывает ее на руки и поднимается на второй этаж, оставив всю одежду на полу. Это сейчас не так важно. Они подумают об этом потом, когда начнется новый день, который они встретят вместе.
***
Около пяти утра телефон Деймона начинает вибрировать, и он, поморщившись, осторожно высвобождается из объятий Елены, садится, протирает глаза и, посмотрев на экран мобильного, недовольно закатывает глаза.
— Да? — как можно тише спрашивает он и замирает, вслушиваясь в слова собеседника. Сон мгновенно как рукой снимает, и он прикрывает глаза, стараясь дышать максимально ровно. — Понял, спасибо, — он кладет мобильный обратно, а, обернувшись, видит, что на него смотрит Елена. — Я тебя разбудил? Извини, — Деймон тянется за поцелуем, и она нежно отвечает, но потом легко отталкивает его, вглядываясь в его лицо.
— Что-то случилось? — пару мгновений он медлит, пытаясь оттянуть неприятный момент, а потом все же выдыхает, не желая обманывать ее:
— Коул вернулся в город.
