Мыльная опера

      Под потолком дважды перелилась мелодия звонка, и шум толпы на несколько секунд усилился, доходя до своего пика, и так же быстро пошел на спад: люди разделились на потоки, устремляясь за красные портьеры входов в зал. Гокудера, оглядываясь на белую кнопку пожарной сигнализации, пожал плечами и закурил. Вынырнувший из соседней галереи Ямамото покачал головой.       Их было четверо, и Гокудера отчаянно не помнил, что именно им нужно сделать.       — Спаннер? — Тсуна оглянулся, выходя из гардероба и рассеянно отряхивая руки. — Где Спаннер?       Гокудера только широко повел рукой в нужную сторону, оставляя сигаретой прозрачный дымный след, как от самолета. Тсуна суетливо кивнул, и Спаннер, сунув руки в карманы брюк (приличных, в кои-то веки, брюк!), пожал плечами.       — Спаннер, можем начинать? — спросил Тсуна, и по тому, как он был оживлен, Гокудера понял, что миссия мирная — другие ему не нравились.       — Можем начинать. — Спаннер вновь пожал плечами.       — А можем и не начинать? — ехидно хмыкнул Гокудера, но Спаннер даже не обернулся.       — А можем и не начинать, — спокойно подтвердил он и с вежливым интересом посмотрел на Ямамото, давая ему возможность при желании поддержать шутку. Тот смешливо фыркнул и покачал головой.       Тсуна нетерпеливо перепрыгнул на другую ногу:       — Давайте уже не тянуть, а? А? Спаннер, как мы делимся? — Тот пожал плечами.       — Парно. Я беру Гокудеру Хаято, — Гокудера наконец полностью развернулся к нему, и Спаннер наклонил голову, вежливо ожидая возможного протеста. Гокудера фыркнул и почему-то смущенно отвернулся.       — Мы пошли, удачи вам! — суетливо пожелал Тсуна и, подхватив Ямамото за локоть и тайком дав ему «пять», едва не вприпрыжку отправился восвояси.       Спаннер проводил их взглядом. Прозвучал тройной перезвон, резные двери осторожно закрылись, и из-за стен просочились первые аккорды. Гокудера узнал «Волшебную флейту».       Спаннер повел его куда-то в сторону, за зал, за сцену, и вдруг остановился перед дверью в какую-то подсобку. Гокудера остановился вместе с ним, ожидая, что Спаннер достанет откуда-нибудь ключ или, на худой конец, отмычку, но тот только обернулся и спокойно сообщил:       — Сигарету придется потушить.       — А что, тут есть что-то, что может рвануть? — ухмыльнулся Гокудера, последний раз затягиваясь, и, выдохнув в пол, согнулся, чтобы затушить бычок о подметку. Тряхнув рукой, он сунул окурок в карман.       — Может, и есть, — не стал спорить Спаннер. — Но у меня аллергия, а внутри плохая вентиляция, и я не уверен, что смогу работать рядом с тобой, если ты будешь курить.       Гокудера не успел ответить: Спаннер просто повернул ручку и, не открывая дверь до конца, обошел створку и нырнул в показавшийся коридор.       Внутри и правда было душно и пыльно. Воздух стоял сухой и жесткий, полупрозрачный, полутемный, и Гокудере понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к освещению. Через некоторое время коридор расширился, и теперь по обеим сторонам от них шли жмущиеся к стенам и обходящие щитки трубы и кабели. Гокудера с сомнением огляделся.       Где-то сбоку, за стенами, приглушенно игралась опера.       — Слушай, — обратился он к Спаннеру, заскучав, — а нахрена я здесь, кстати?       — Будешь меня прикрывать, — спокойно отозвался тот, не поворачивая головы.       — Погоди, то есть стрелять все-таки придется? — не понял Гокудера. — В том смысле, что у Десятого был такой вид, что я был уверен, что мы сегодня мирные.       — Мы и есть, — кивнул Спаннер. — Просто подержишь немного на мушке того, на кого я тебе покажу, а потом мы тихо уйдем.       Гокудера фыркнул.       — Ну и кто меня подписал на этот детский сад? Ламбо бы подошел лучше.       — Молодому Бовино не хватило бы терпения, — Спаннер мягко остановился и вдруг задумчиво прислушался. — Тебе вполне подходит такая задача. Я оценивал способности всего ключевого состава Вонголы, и я не стал бы доверять тебе одиночное задание, не будь я уверен в сценарии.       — Это еще почему? — набычился Гокудера.       Спаннер, только что стоявший шагах в трех впереди, мгновенно оказался около него, мягко прихватив его за затылок одной рукой и молниеносно наклонившись к губам. Он немного не рассчитал движение, и Гокудера замер, почувствовав мимолетное теплое прикосновение. Спину свело от мурашек.       Спаннер внимательно заглянул ему в глаза, и Гокудера моргнул, только сейчас почувствовав, что к его ребрам прижимается дуло пистолета.       — Ты убит, — медленно произнес Спаннер, даже не думая убирать руки или хотя бы отстраняться. — Вот видишь. — Он все-таки сунул пистолет в кобуру под полой пиджака, и Гокудера позволил себе выдохнуть, глядя, как его длинная фигура наконец выпрямляется. На мгновение ему показалось, что Спаннер улыбнулся. — И это при том, что я тебе даже не нравлюсь.       — Откуда такие цифры? — автоматически возмутился Гокудера чисто из чувства противоречия прежде, чем успел подумать, и досадливо поморщился, понимая, что сморозил глупость. Спаннер и ухом не повел.       — Что ж, это в некоторой степени тебя оправдывает, — он чуть кивнул сам себе и отвернулся, и Гокудера догадался, что на звук оперы.       — И что, ты даже не будешь, я не знаю, морщиться, эдак презрительно на меня смотреть, даже не станешь, я не знаю, говорить что-то типа «мы не подходим друг другу»? — обозлился Гокудера, изобразив пальцами кавычки. Спаннер обернулся на него, и в полутьме Гокудера уловил на его лице удивление, такое же аккуратное, как и все остальные его эмоции.       — Во-первых, — мягко осадил его Спаннер, и Гокудера насупился, смотря на него исподлобья и запоздало соображая, что надо было просто отнекиваться и закрывать тему, — я не уверен, что ты сказал это всерьез, а не просто для того, чтобы поспорить. А во-вторых, если ты говорил серьезно, то в любом случае ты ничего мне не предлагал и не ждал каких-то ответных действий с моей стороны, так что это абсолютно не мое дело.       — А если бы это было твое дело? — снова не удержался Гокудера и досадливо хмыкнул в сторону, ожидая ответа, но Спаннер промолчал. Через несколько секунд Гокудера понял, что он слушает доносящуюся музыку: пел Папагено, и пел, надо сказать, отлично. Гокудера сдался и сменил тему: — Любишь оперу?       Спаннер снова не ответил, и Гокудера начал нервничать. Он обошел его, заглянул в лицо — Спаннер был выше, старше и невозмутимей, и все это сильно осложняло процесс общения, но тут Папагено закончил, пошел диалог, и Спаннер моргнул, переводя на него глаза.       — Прошу прощения, — тихо сказал он и шагнул вперед, вежливо склонив голову и ожидая, когда Гокудера даст ему пройти. — Я люблю эту арию и хотел ее послушать. В конце концов, я купил билет. Оперу любил мой дед, но я не могу сказать, что это пристрастие передалось мне в полной мере.       Гокудера понимающе кивнул. Он и сам любил «Волшебную флейту» и любил бы ее еще больше, если бы в детстве его не заставляли разучивать ее в переложении на рояль.       Некоторое время Спаннер шел молча, и Гокудера уже неловко начинал подыскивать новую тему для разговора, как вдруг они резко свернули, Спаннер налег плечом на металлическую дверь, и волна чистого звука затопила их с головой. Спаннер легко поднялся на первую ступеньку узкой винтовой лестницы, тихо пошел вверх, и у Гокудеры почему-то перехватило дыхание: он только сейчас оценил, как Спаннеру, на самом деле, шел нормальный человеческий костюм, а не его комбинезон. Протянув узловатую руку, Спаннер ухватился за осевой столб и обернулся на него через плечо; Гокудера неловко дернулся и поспешил его догнать.       Идти на несколько ступеней ниже и исподтишка разглядывать Спаннера со спины оказалось неожиданно… волнующе. Гокудера чувствовал себя так, словно подглядывал в замочную скважину и мог быть застигнут в любой момент.       Спаннер то ли делал вид, то ли и правда не замечал, как Гокудера пожирает его глазами.       Они вышли на технический ярус, и Гокудера увидел сцену внизу, с одной стороны — зрительный зал, а с другой — поднятые декорации и лебедки. Он задрал голову, чтобы проверить, что над ними декораций нет и их ничто не убьет, свалившись на голову, но Спаннер настойчиво одернул его за рукав и велел смотреть под ноги.       Спаннер аккуратно улегся на живот на небольшой технической площадке и жестом велел Гокудере сделать то же самое. Вытянув что-то из внутреннего кармана, он осторожно, чтобы не уронить, перехватил КПК и принялся что-то отбивать на клавиатуре. Через несколько секунд экран немного побегал колечком загрузки и выдал схему зала с какими-то пометками. Он приложил что-то к глазам, и Гокудера с удивлением понял, что это оптический прицел.       Спаннер перенес вес с локтя на локоть, и Гокудера чуть вздрогнул, почувствовав, как они мягко соприкоснулись плечами.       Он прижал к уху гарнитуру, велев Тсуне с Ямамото готовиться, и Гокудера напрягся: Спаннер пытался куда-то выглянуть, и наэлектризовавшиеся светлые волосы совершенно некстати лезли ему в лицо.       — Видишь вон там? — тихо спросил Спаннер, кивая в нужном направлении. Гокудера машинально запустил увеличение на линзах и от неожиданности вцепился в него, когда приближение рвануло слишком резко. Спаннер не обратил на это внимания. — Третья ложа бенуара, слева, четвертое место, прямо под лепниной. Синий галстук.       Гокудера кивнул.       — Двое правее и один за плечом, тот, что рядом с женщиной в шляпе, — телохранители. Проследи за ними, пожалуйста. — Гокудера снова кивнул и вытянул из кобуры пистолет. Взвел курок. Спаннер возился по карманам, то ли убирая КПК, то ли что-то выискивая. — Да, я не ответил на твой вопрос про миссию. Мы действительно сегодня не стреляем. Сейчас я выведу «синий галстук» из зала, а там Вонгола и Ямамото Такеши его подхватят. Вонгола же пристрастился к шпионским играм, так что он в восторге.       Гокудера прыснул:       — Это ты что, попытался пошутить?       — Я говорил серьезно, — спокойно откликнулся Спаннер, снова поднося к глазам прицел. Гокудера фыркнул, возвращаясь к обзору ложи и регулируя приближение.       — Это была шутка про отсутствие у тебя чувства юмора, но ты, я смотрю, не понял, — пояснил он. Спаннер чуть качнул плечами.       — На досуге можем поискать его у меня, вдруг найдем, — рассеянно отозвался он и куда-то нажал. Гокудера едва не заржал в голос, увидев на груди «синего галстука» красную точку прицела. Телохранители всполошились, здоровый мужик, сидевший ближе всех, вскочил, закрывая «галстук» собой, остальные двое потащили бедного дядьку на выход. Здоровый, лишний раз подозрительно оглянувшись, спиной отошел вглубь ложи и тоже просочился в дверь. Гокудера обвел ложу взглядом контрольный раз и убрал пистолет. Спаннер крутил в руках маленький брелок.       — Все-таки лазерная указка — великая вещь, — задумчиво сказал он и поставил красную точку себе на ладонь.       — Далеко бьет, — заметил Гокудера, садясь. — Сам делал?       Спаннер кивнул и, сунув указку в карман, пристроился рядом с ним, рассеянно смотря вниз. Сцену подсветили синим, и Томино взял первую ноту. Гокудера поморщился — Томино, похоже, был из дублирующего состава и от волнения то и дело промахивался на верхних нотах в пределах полутона. На их выходку никто не обратил внимания.       — Я не ответил на еще один твой вопрос, — неожиданно заговорил Спаннер, и Гокудера растерянно обернулся на него. Спаннер спокойно смотрел ему в глаза. — Сначала я отвлекся на арию Папагено, а затем решил, что мой несвоевременный ответ может повлиять на нашу работу. — Он помолчал, и Гокудера нервно заправил за ухо прядь волос.       — Ты про какой вопрос-то? — спросил он.       — Что было бы, будь это мое дело, — ответил Спаннер, и у Гокудеры перехватило в горле: вот только этого не хватало, сейчас еще отчитывать начнет.       Гокудера снова не понял, как оказался прижат к столбику перил — бережно прижат, запоздало сообразил он, — и беспомощно улыбнулся, признавая поражение, когда снова почувствовал упор под ребрами. Что ж, повторение шутки было не самым худшим выходом.       Вдруг на боку задвигалось, и Гокудера понял, что в него упирается не дуло, а пальцы, видимо, сложенные «пистолетиком». На ребра под пиджаком аккуратно легла прохладная ладонь, и Гокудера внутренне подобрался, не зная, что и думать. Спаннер был так близко, что сфокусироваться на его лице Гокудере удавалось с трудом, и внимательно наблюдал за его реакцией.       Вдруг он начал медленно наклоняться еще ближе, и Гокудера облегченно улыбнулся, почувствовав на губах его сбившееся дыхание.       — Глаза закрой, — велел он, и Спаннер послушно описал светлыми ресницами правильную дугу. Гокудера вздохнул и, опуская веки, подставился под поцелуй.       Губы у Спаннера оказались теплые и искусанные, колкие от подживающих корочек на ранках. Гокудера зажмурился и обнял его за шею, запуская пальцы в густые жесткие волосы, позволяя притянуть себя ближе. Спаннер осторожно гладил его спину и затылок, и Гокудера млел под его руками, подставлялся под губы, ластился, отвечал и ничего не мог с собой поделать.       Наконец Спаннер, проведя большим пальцем по его щеке, чуть отстранился, упираясь лбом в лоб и чуть сбито дыша — горячо и отрывисто. Гокудера посмотрел в его лицо и замер: он все еще будто не решался открыть глаза, веки подрагивали, и от ресниц по щекам стекали длинные косые тени. Обычно бледные губы сейчас приобрели краску, и Гокудере так нестерпимо захотелось поцеловать его еще раз, что он не смог удержаться.       От этого Спаннер как-то расслабился и даже облегченно выдохнул через нос, как будто удостоверился, что все понял и сделал правильно. Он как мог осторожно сгреб Гокудеру в охапку и притянул к себе, и тот машинально уперся одной рукой в его бедро.       Гокудера привалился к его плечу, не пытаясь высвободиться из кольца рук, и тряхнул волосами.       — Можешь открывать, — разрешил он, и Спаннер послушно распахнул глаза, глядя на него. Гокудера вздохнул. — Только ты закрывай их, пожалуйста, а то такое впечатление, что ты не целоваться лезешь, а сейчас вскрывать меня будешь, как Леонардо Да Винчи в том фильме.       — Прости, — честно ответил Спаннер, на пробу покрепче прижимая его к себе. Гокудера не возразил. — Я не был уверен, что ты нормально отреагируешь, и поэтому, возможно, у меня было не самое подходящее выражение лица.       — Здесь было бы в тему виновато улыбнуться, — фыркнул Гокудера. — Ты умеешь?       Спаннер тоже фыркнул, и Гокудера улыбнулся сам, понимая, что тот смеется. Это было уже что-то.       — С закрытыми глазами у тебя лицо честнее, — заметил он, пристраиваясь поудобнее. — Я не знаю, почему, но так по тебе ни черта не понять, а если глаза закроешь — все очень просто.       — Я могу закрывать глаза, когда говорю с тобой о чем-то важном, если хочешь, — откликнулся Спаннер, и Гокудера осекся. Спаннер неохотно отпустил его, автоматически тоже напрягаясь, и снова внимательно посмотрел ему в лицо. — Что-то не так?       Гокудера рассеянно кивнул, потом очнулся и покачал головой.       — Нет. Я просто должен пояснить тебе ситуацию, иначе это будет нечестно, — лицо Спаннера оставалось бесстрастным, и Гокудера не выдержал: — Да, я хочу, чтобы ты закрывал глаза. Давай, закрывай, — Спаннер послушался, и Гокудера заметил, как мгновенно дрогнули его брови, слегка нахмурившись. — Так вот, — он снова вздохнул. — Я, честно говоря, понятия не имею, что чувствую. Я придумал себе вот это все только что в коридоре, и, в общем-то, это окей, просто я не уверен в том, что будет, когда я разберусь. Понимаешь?       Спаннер медленно кивнул, и Гокудера отвернулся, вздрогнув, когда почувствовал на своей руке его пальцы. Спаннер все еще не открывал глаза, и Гокудера сжал в ответ его ладонь, чтобы не напугать окончательно.       — Если, — медленно начал Спаннер, подбирая слова, — тебе нужна моя помощь или, наоборот, ты не хотел бы меня видеть какое-то время, то ты всегда можешь мне об этом сказать. И…       Гокудера закатил глаза и рванул его на себя за воротник кипенно-белой рубашки, жадно припадая к губам и взрывая пальцами затылок.       Он не должен поддаваться этой непонятной идее с наскока.       Не должен.       Но как же, черт подери, хочется.