"Счастье"

Каждый шаг причинял ему нестерпимую боль в боку, но он не показывал этого. Последний бой выигран, благодаря Петру Никаноровичу, теперь всё окончено. Лене больше ничего не угрожает... Придется снова привыкать к скучным вечерам в компании спортивного канала, к ночам в пустой квартире, где нельзя слегка приоткрыть дверь комнаты самой дорогой девушки на свете и любоваться её прекрасными чертами лица в лунном свете, слушать её дыхание, не опасаясь быть замеченным кем-то, и к завтракам в одиночестве. Больше не для кого готовить гречневую кашу, а потом внимательно следить, чтобы всё было съедено. Виктор усмехнулся, вспомнив недовольную физиономию Кулёминой, когда та узрела на столе кастрюлю с этой кашей, затем, хитро улыбаясь, насыпала в тарелку сахару, но все-таки съела. Надо радоваться за Лену, ведь Петр Никанорович вернулся из больницы, деньги у них теперь есть, значит, для неё, наконец, начнётся светлая полоса. Она сможет снова уделять время музыке, спорту, общению с друзьями... А он, Виктор, сможет её забыть или научиться жить с безответной любовью. В любом случае, на расстоянии сделать это будет проще. Следовало бы пойти домой и отлежаться, только не хотелось сейчас уходить из её района, потому что знал, что не вернётся сюда. А здесь, недалеко от её подъезда, казалось, невидимая ниточка ещё связывает с квартирой, ставшей родной за эти дни, с дедом, который всегда рад видеть в гостях учителя своей внучки, с Леной. Трудно решиться сделать один шаг и порвать нить, поэтому Виктор уселся на скамейку на детской площадке, возле дома, где на втором этаже жили два самых близких ему человека во всем мире, дед и внучка. Он обхватил голову руками, уперся локтями в колени и стал разглядывать коричневые от дождя листья. - Виктор Михайлович, с вами всё в порядке? - раздался рядом родной голос. Степнов поднял голову и посмотрел в обеспокоенные глаза Кулёминой. Она опустилась на скамейку рядом с ним, положила ладонь ему на плечо. - Да, Лена, всё хорошо. - Почему тогда вы сидите здесь в... такой позе? Вам плохо? Виктор опустил глаза, чувствуя на себе её внимательный взгляд. Конечно, ему плохо, только ничего общего со сломанными ребрами это не имеет. Боль, душевная боль разрывала всё изнутри на части, и не мог он, как бы ни желал, полностью порадоваться за Кулёмину. Это убивало его. - Сломанные ребра дали о себе знать, вот и решил передохнуть немного. - Как прошёл бой? - Выиграл, - усмешка коснулась его губ, - теперь всё закончено. Ни тебя, ни меня дельцы больше не потревожат. - Спасибо вам, Виктор Михайлович, - тихо произнесла Лена, - если бы не вы, то не знаю, чем бы это закончилось... - Если бы ты сразу пришла ко мне со своими проблемами, то это бы и не началось, а ты стала бегать от меня, нагло врать... Виктор очень хотел, чтобы она сейчас разозлилась и оставила его одного, так будет проще всем, вернее ему... Эгоист чертов. - Простите меня, - виновато ответила Кулёмина, и он удивленно покосился на неё. Никогда ещё она не была такой, как сейчас... - Ничего, - махнул рукой и тут же скривился от пронзающей боли в боку, - только давай с тобой договоримся, что впредь, если у тебя что-то случается, то ты не начинаешь проявлять свою гордость, самостоятельность, а обо всем рассказываешь мне, ладно? - Ладно, - улыбнулась она, и перед ним появилась прежняя Кулёмина, - В следующий раз так и сделаю... - Следующего раза не надо, - в тон ей ответил Степнов и серьезно добавил, - иди домой, тебе Петр Никанорович заждался уже. - А вы? - она смущенно хлопнула ресницами, как тогда, в тот вечер, когда спрашивала, останется ли он у неё на ночь. - Что я? - спросил Виктор устало. - Вы разве не зайдете на чай? Дед будет очень рад... - Нет, спасибо, но я домой пойду, кошку надо покормить. - Кошку? - изумилась Кулёмина. - Образно говоря, - хмыкнул Степнов, - я и так загостился у тебя, хватит. - Значит, вы больше не будете приходить? - взгляд смелый, устремленный на него. Кулёмина, Кулёмина... Если бы он только мог, то не отходил бы от неё ни на шаг всю жизнь, но это невозможно, да и не нужно ей, только сама она ещё не понимает этого. - Ты хочешь, чтобы я приходил? - вырвалось у него, и он тут же мысленно отругал себя за несдержанность, но понял, что с замиранием сердца ожидает ответ. - Хочу, - уверенно и не задумываясь, но осознанно ли, или просто не хочет обидеть своего учителя и, наверное, друга. - Я пойду домой, - Степнов хотел встать, но Лена вцепилась в его руку так, будто это была её единственная возможность жить и дышать. - Не уходи... - взволнованный, чуть слышный шепот. Глупышка, ведь потом будет только больнее. Они молча сидели, нервно сжимая руки друг друга. Это изматывало души обоих, а значит, один должен покинуть это место. Виктор пытался найти в себе силы встать и уйти от этой девушки, пусть и оставив здесь свое сердце. Без него прожить тоже можно, только труднее... Степнов решительно высвободил свою ладонь, поднялся и, не говоря ни слова, пошел прочь с детской площадки. Порвать, надо порвать эту дурацкую нить... - Витя... - сзади раздался надрывный крик. Он остановился... просто не мог не остановиться... и медленно повернулся. Лена провела ладонями по щекам. Неужели плачет?.. Она бросилась к нему и осторожно, чтобы не задеть больное ребро, уткнулась ему в плечо. Он обхватил руками стройную фигурку девушки, сильнее прижимая любимую к себе. - Витя, я люблю тебя... - Ленка, - выдохнул он и уткнулся в её мягкие белокурые волосы. Будь, что будет, но теперь уходить слишком поздно. *** У окна на втором этаже стоял седой старик и с улыбкой наблюдал за двумя самозабвенно целующимися людьми на детской площадке, за внучкой и внуком, который рано или поздно станет родным не только на словах. Петр Никанорович смахнул выступившую от счастья слезу и пошел накрывать стол к чаю на троих.