Между реальностью и сном

      Вспышки фотокамер не умолкают ни на минуту, улыбка не сходит с лица модели, а мой взгляд не отрывается от ее больших карих глаз. Её длинные волосы, словно золото, рассыпаются по плечам, в них отражаются блики света и создается такое ощущение, будто от их свечения озаряется вся фотостудия. Ее карие глаза блестят и сверкают от вспышки фотокамеры, а губы заточены под улыбку: красивую и открытую. Не смотря на то, что я постоянно указываю ей, как повернуться, как улыбнуться, как посмотреть в объектив, она не выглядит усталой или раздраженной. Наоборот — она полна сил и вдохновения.       Словно дикая кошка, она грациозно то прогибает спину назад на круглой софе, то подается вперед, а то и вовсе принимает такие соблазнительные позы, что у меня невольно ноет внизу живота. Хоть я и работаю фотографом уже не первый год, но не могу вспомнить таких ощущений. Для меня всегда модель была чем-то вроде орудия труда — с их помощью получается тот или иной кадр, они — действующее лицо в моей работе.       Но эта девушка выделяется из всех, что у меня были. Точнее, из всех, которые прошли перед объективом моей фотокамеры. И я даже не знаю, чем. Но внутреннее предчувствие подсказывает мне, что она особенная.        — Тобиас, может, сделаем перерыв? Боюсь, что Трис выдохнется скоро. Да и тебе не мешало бы передохнуть. Впереди еще много работы, — слышу я голос директора модели по имени Трис.       Я перевожу взгляд на девушку и вижу, как она пристально наблюдает за нами и прислушивается. Её директор, мужчина лет сорока, высокий, с темными волосами, зачесанными назад, с голубыми глазами, в которых отражается неподдельный восторг от своей подопечной, сейчас смотрит на меня в ожидании ответа. Я снова бросаю взгляд на девушку, и она немного смущается. И я сдаюсь.        — Хорошо, Том, думаю, можно прерваться на пятнадцать минут. Как раз твоя подопечная отдохнет, — я договариваю последние слова, уже глядя на Трис, как назвал ее директор.       Услышав мой ответ, девушка благодарно улыбается и накидывает поверх золотистого купальника черную сетчатую накидку. Ее директор отходит от меня и направляется к выходу. Вся моя команда спустя пару минут отправляется вслед за ним — всем хочется отдохнуть, перекурить, перекусить.       Я остаюсь один, и моя фотостудия погружается в тишину. Есть не хочу, поэтому решаю пока заняться оборудованием. Перебирая и перепроверяя всю свою технику, я опускаюсь на высокий стул с фотоаппаратом в руках. К моему удивлению, мои мысли вернулись к этой девушке. На подсознательном уровне я проверяю фотоаппарат, но все мои мысли заняты ею. В голове всплывает её образ: стройный стан, красивая аккуратная грудь, затянутая в золотистую ткань купальника, подтянутая аппетитная попа, которой она так эротично виляла передо мной, развевающиеся волосы цвета молодого белого вина, заботливо собранного под лучами токайского солнца, глаза, полные жизни и оптимизма, которые, кажется, передаются через объектив всем вокруг — эта девушка явно не такая, как все. Она особенная, не побоюсь этого слова.       Даже не замечаю, как с головой ухожу в мысли о ней, подперев рукой подбородок. Ее улыбка, кажется, наполняет мое сердце чистым кислородом, а сексуально очерченные губы так и просят к ним прикоснуться. Глубоко вздыхаю и упираюсь лбом в столешницу. Мысли о ней явно не хотят покидать мою буйную фантазию, и я безнадежно прикрываю глаза.       Едва заметное касание по моей спине выводит меня из забытья, и я резко поднимаю голову. Но тут же осекаюсь, потому что мой взгляд упирается в эти самые живые карие глаза. Мое сердце пропускает удар, когда Трис расплывается в улыбке и глубоко вздыхает, чуть прикрыв веки. От взмаха ее длинных черных густых ресниц мое сердце также вздрагивает. Не девушка, а ангел!       Она проводит ладонью по моей щеке и зарывается ею же в мои волосы. От таких ощущений я невольно выдыхаю, причем получается это тяжело и сухо. Трис же закусывает нижнюю губу и чуть придвигается ко мне. Остановившись в паре сантиметров от меня, она прикрывает глаза и ждет моих дальнейших действий. В моих правилах и принципах работы всегда на первом месте был пункт: не связываться с девушками, которых я фотографирую. И тут я замираю на мгновение, вспомнив это. Но что-то внутри меня надламывается, словно сухой сук, и со свистом мой пункт вылетает из моей опустевшей в миг головы. Я пересекаю запретную черту и приникаю своими губами к её губам.       И в этот миг мой мир иллюзий и фантазий об этой девушке превращается в реальность…       Она несмело раскрывает рот, давая мне разрешение на что-то большее, и я, словно обезумевший от нехватки воды, жадно пробираюсь языком в ее святая святых. Когда наши языки касаются друг друга, кажется, что где-то, совсем рядом, прогремел гром, оповещающий о надвигающейся буре. И я с нетерпением углубляю поцелуй, а мои руки нагло притягивают тело Трис к себе. Она допускает мысль, что я так просто от неё уже не отстану, поэтому ее ладони едва заметно касаются моей шеи. Но и этого касания достаточно, чтобы внутри меня вспыхнул пожар неимоверных масштабов, который она так старательно развела всего лишь от одной искры своего лучистого взгляда.       Словно голодный зверь, я углубляю поцелуй, а она теснее прижимается ко мне. От близости ее тела, от запаха ее волос, от мысли, что сейчас она принадлежит только мне, и в мире нет никого, мое сердце снова пропускает удары.       Мои ладони быстро перемещаются на ее упругие ягодицы, и я чувствую, как Трис улыбается сквозь поцелуй. Я незамедлительно подхватываю её на руки и усаживаю к себе на колени. Она быстро ориентируется и разводит свои длинные ноги в разные стороны, обхватывая мои бедра.       Не разрывая поцелуя, я провожу ладонями по её коже на внутренней стороне бедер, и она шумно выдыхает. Затем мои руки тянутся к её шее, и она согласно откидывает голову назад, открывая мне доступ к зоне декольте. Словно вампир, истосковавшийся по людской крови, я с жадностью припадаю к её шее, прикусывая кожу, потом зализывая ранку, снова прикусываю, и снова зализываю. Трис лишь монотонно стонет, давая понять, что ей хорошо. В один момент я не удерживаюсь и настолько сильно присасываюсь к её коже, втягивая в себя, что, когда понимаю, что сделал, становится поздно — засос на шее занимает свое место, пульсируя покраснением. Но Трис это ни разу не смутило — она лишь сильнее вжимается в меня, крепче обхватывая ногами.       Эта сладкая пытка не может быть вечной, потому что я понимаю, что могу взорваться в любой момент. Она возвращается в то положение, в котором была пару минут назад, и распахивает свои потемневшие глаза, лениво глядя на меня из-под своих длинных густых ресниц. Этот визуальный контакт, который выбивает из меня последнюю толику ума, подтверждает мою догадку — она готова…       Я снова грубо наклоняю ее назад, и она опирается локтями на стоящий позади нее стол. Вновь откинув голову, она прогибается в спине навстречу мне и замирает. Я быстро развязываю на ней эту чертову черную накидку и откидываю бестолковый предмет в сторону. Провожу руками по оголенному животу и припадаю к нему же губами. Снова кусаю, ласкаю, целую. И снова она стонет, прогибается, ждет. Эта бессловесная пытка могла бы продолжаться вечно, но я понимаю, что не могу более сдерживать себя и обуявшее меня желание завладеть этой девчонкой целиком и полностью.       Я буквально сдираю её золотистый лиф, как будто вторую кожу, и жадно, с диким остервенением припадаю к её груди, а потому Трис снова награждает меня протяжным стоном и шепотом моего имени, в котором я слышу мольбу. Я терзаю ее грудь, она извивается, сидя на мне, но в тот же момент, она как будто пытается ускользнуть. Сильнее стискиваю ее кожу под своими пальцами, понимая, что завтра там будут виднеться следы. Но мне становится все равно на этот факт, потому что Трис сама тянется ко мне дрожащими от желания пальцами и стягивает мою футболку, откидывая ее в сторону. Теперь мы находимся в равных правах.       Я снова ищу ее губы, и когда нахожу, Трис отвечает мне глубоким поцелуем, который делает свое последнее дело — я подхватываю ее за бедра и усаживаю на стол. Сам вскакиваю и быстро стягиваю с себя джинсы вместе с нижним бельем. Глаза Трис наливаются плотской похотью, когда она видит мой возбужденный орган. И сама того не замечая, она разводит свои длинные ноги в стороны, призывая меня занять свою позицию.       Я тяжело дышу, ватными пальцами стягиваю последний предмет одежды с нее и подтягиваю ее обмякшее тело к себе. Она откидывается на спину и прогибается, словно дуга. Трис мысленно молит меня о пощаде, чтобы я перестал терзать ее тело, которое переполнилось желанием.       Я медленно вхожу в нее, и она замирает, протяжно вскрикнув. Я сам замираю от того, что наконец—то мы подвели предпоследнюю черту. Но и этого мало. Я начинаю медленно двигаться в ней, она хватается руками за края стола, словно пытается удержаться на этой грешной земле. Её глаза прикрыты, лишь едва заметное подергивание ресниц свидетельствует о том, что девушка ещё пока в сознании.       Мои руки блуждают по ее телу, оголенной груди: я мну ее соски — она стонет громче; я сжимаю сильнее ее кожу — она умоляет меня…       Толчки становятся резче и жестче, она хватает ртом воздух, и я чувствую, как мое сознание проваливается на дно ее души, которая раздирается моими движениями в ней. И когда я вижу, как она конвульсивно сжимается вокруг меня, как мое имя срывается с ее губ, я довожу последние толчки до пульсирующего биения в своем мозгу. Изливаюсь в нее и тяжело опускаю голову на ее влажный живот. Мы пересекли последнюю черту. Вместе.       Проходит время, и Трис сама начинает шевелиться. Я поднимаю голову и вижу перед собой ее довольное лицо. Она сползает со стола и подбирает свои раскиданные части одежды. Я натягиваю свои джинсы и опускаюсь на стул, тяжело дыша. Обессиленный, снова утыкаюсь в поверхность столешницы. И мне кажется, что запах ее тела мебель впитала в себя.        — Тобиас! Тобиас! — громкий голос выводит меня из сладкой неги, и я вскидываю голову.       Передо мной стоит Том и внимательно смотрит на меня. Я замечаю, что вся группа стоит на своих местах, приготовившись к дальнейшей съемке. В растерянности я пробегаю глазами и утыкаюсь в неё.       Она стоит возле софы, застенчиво глядя на меня. Так что же получается, мне все приснилось? Неужели все то, что сейчас произошло, было всего лишь сном?       И я бы окончательно поверил в это, если бы Трис, смущённо не подтянула край воротника своего черного пеньюара вверх, под которым на шее багровел след от страстного поцелуя, оставленного мною всего несколько минут назад…