Фотография

У Куроо есть две половины. Многие, точнее все за очень редким исключением, знают его как хорошего, доброго парня, всегда готового прийти на помощь. Куроо всегда поддерживает своих друзей и сокомандников. Куроо отличный капитан. Куроо хорошо учится. Куроо дружелюбный. Куроо добродушно улыбается. У Куроо есть фетиш, выходящий за рамки сознания обычного человека. Началось это ещё в младшей школе, когда он впервые увидел кровоточащие ладони и содранные колени своего одноклассника. Тому посчастливилось очень больно упасть с лестницы. А вот Тетсуро заворожённо смотрел на стекающие по детской коже багровые капли и покрывшиеся красными пятнами коленки. Скоро они станут синяками. Такими красно-фиолетовыми, и тому, кто их заработал, будет очень больно, если их коснуться. Больно. Это слово застряло в лохматой мальчишеской голове и не выходило оттуда на протяжении многих лет. По ночам он просыпался от кошмаров. Руки тряслись. И маленький Куроо получал от этих страшных видений какое-то чертовки странное удовольствие. Травмы, убийства, операции, пытки и прочие нелицеприятные картины до трясучки ему нравились. По ночам он зависал перед телевизором, зачарованно всматриваясь в кадры из фильмов ужасов. Расчленённые тела и лужи крови. Душещипательные крики и другие противные и неприятные уху звуки. Когда он стал улыбаться, смотря на всё это? Годам к двенадцати его внутреннее «я» разделилось на две части. Одна из них твердила, что всё это ненормально, что нужно перестать смотреть эти фильмы, явно не предназначенные для детей его возраста, что убийства — это очень-очень плохо, что это худшее дело, которое может совершить человек в своей жизни. Другая же — напротив, проявляла к различным «ненормальностям» нездоровый интерес, временами умоляя опробовать всё то, что он видел в последнее время. Куроо узнал о множестве извращённых способов, которыми можно убивать. Начиная с банального удушения или пули в голову и заканчивая вскрытием вен, сжиганием заживо и снятием скальпа. Какое разнообразие! Можно запросто подобрать что-нибудь на свой вкус. Он не замечал, как теряет над собой контроль. На третьем году средней школы он впервые подрался, если это можно назвать дракой. Ещё с прошлого года его задирал один мальчишка из параллели, вечно отпуская плоские шутки и едкие словечки. А его «свита» стояла и смеялась, тыча в Тетсуро пальцами. «Ты об этом ещё пожалеешь», — думает Куроо, решительно направляясь за здание школы. Он знает, что тот задира там. Точно знает, что сейчас он один и никто помочь не сможет. — О, смотрите, кто заявился! — наигранно радостно восклицает тот, едва Куроо появляется в поле его зрения. — Эй, тупая причёска, что тебе здесь нужно? Тетсуро решительно не отводит взгляда. Он ужасает. Глаза как-то странно блестят, а в глубине зрачка плещется накопившаяся за эти полтора года ненависть, перемешанная со злостью, раздражением и чем-то, очень напоминающим собой безумие. Парнишка не замечает, как зловеще поблёскивает в руке Куроо остро заточенный перочинный ножик. Тот самый, который подарил ему отец перед тем, как уйти от матери. Только в последнее мгновение он шокировано шарахается в сторону, стараясь уклониться от летящего в него удара, но не совсем успевает — нож разрезает ткань белой рубашки и легко, но вполне ощутимо мажет по коже. От разреза плывёт алое пятно. — Ты что, совсем с ума сошёл? — срывается на вскрик тот, зажимая плечо. Куроо усмехается. — Предположим, что да. Достаёт из кармана брюк верёвку и, заломив задире руки за спину, крепко связывает. Потом останутся следы, это точно. Ставит парня на колени и аккуратно, явно получая от этого какое-то эстетическое удовольствие, ведёт ножом прямо по рукаву рубашки, точно зная, что ткань будет разрезана, а на руке появятся царапины с бусинками крови. Третьеклассник снова срывается на крик, но его рот тут же оказывается плотно зажат рукой Куроо. Угрожающий полушёпот над ухом. — И только попробуй что-то пискнуть. Тетсуро не успокаивается до тех пор, пока на рубашке не остаётся ни единого белого пятна. В старшей школе он выглядит более чем нормальным. Самый обычный парень пятнадцати лет, таких, как он, здесь десятки. На самом же деле Куроо двое. Одного знают все, а второй появляется только по ночам, тогда, когда солнце садится за горизонт, на телевидении начинают показывать фильмы ужасов, а город засыпает, даже не зная, что где-то среди них есть чёртов фетишист. На его счету только тот случай в средней школе, пара стычек с местными бандами и три пойманных кошки, каждую из которых рано или поздно будет ждать не самая лучшая участь. Однако весь привычный уклад жизни меняется в одном из тренировочных лагерей, куда они поехали вместе с волейбольным клубом. Он встречает, кажется, того, кого искал всю свою жизнь. — Привет, меня Бокуто зовут, я, вроде как, тоже тут буду тренироваться, — он оглядывает Куроо с головы до ног. — Куроо. Куроо Тетсуро. Рад знакомству, — он приветливо улыбается и пожимает руку Бокуто. — Ты, вроде как доигровщик, да? — Можно и так сказать. — Можно я буду прыгать тебе для блока? Куроо ужасно хотел заблокировать атаки Бокуто. А ещё больше он хотел посмотреть на то, что будет, если стянуть с этих накаченных ног наколенники и так аккуратно, но напористо провести по ним ножом. Проходит два года. За это время они успевают стать друг для друга не просто лучшими друзьями, даже больше. Бокуто безоговорочно доверял Куроо все свои секреты и не только, а вот Тетсуро таким похвастаться не мог. Он не мог доверять даже себе, зная, что существует другой Куроо Тетсуро. Тот, который увлекается не волейболом, а нанесением увечий на тела других людей. Только в семнадцать Куроо понимает, что это конец. По утрам он встаёт, треплет чёрные лохмы на голове и думает, что неплохо было бы сейчас увидеться со своим бро, от этого на душе станет чуть легче. А ведь ещё вчера ночью он яростно самоудовлетворялся, представляя, как с силой засадит самый любимый ножик с красивой деревянной ручкой Бокуто в спину чуть ниже лопаток. Это переходит все рамки, в которые пытался вогнать себя Куроо. Дрочить на столь нелицеприятные картины, пусть и в его воображении — это что-то совсем извращенское. Одна половина влюбляется в Бокуто. Другая хочет разукрасить его накаченный торс аккуратными линиями порезов, от которых потом останутся белёсые шрамы. Почти как у того мальчишки из средней школы, имя которого Куроо уже благополучно забыл. И Тетсуро не знает, куда деться от этой чёртовой ядерной смеси.

***

В один прекрасный летний день Куроо захотелось прогуляться. А тем же временем в его голове созрел гениальнейший план по удовлетворению своей специфической потребности. После двухчасового абсолютно бессмысленного хождения по окрестностям, он забрёл в район, где живёт Бокуто. Не просто так. Куроо знает, что тот никогда не был против совместной ночёвки, особенно, когда его матери нет дома. — Эй, бро, как насчёт того, чтобы завалиться ко мне? — делает довольно загадочный взгляд Тетсуро, стоя на пороге дома своего друга, пока тот бегает с загоревшимися глазами по гостиной, собирая в охапку все нужные вещи. «Не нужно. Они тебе всё равно не понадобятся». Но вслух он не проронил ничего. Конечно же, Бокуто не отказал, наоборот, выбежал из дома с наспех собранным рюкзаком и крикнув матери на кухне, что «я к Куроо на ночёвку, не беспокойся». А она никогда не ограничивала сына в таких походах в гости. В них нет ничего страшного, абсолютно ничего, кроме второй личности хозяина дома. — Хочешь посмотреть какой-нибудь фильм? — Куроо даже не удосужился переодеться с улицы, а уже стоял около телевизора, перебирая диски. — Нуу, можно, — Котаро устраивается на диване, скрещивая ноги. — Как насчёт ужасов? — Тетсуро кривовато улыбается, но Бокуто этого не видит. И когда слышит одобрительное хмыканье со стороны дивана, заученными движениями включает фильм. Это один из «золотой коллекции» любимых фильмов Куроо. «Экстирпация» — то, что смог до конца досмотреть далеко не каждый. А Куроо смог, и ему чертовски понравилось, ведь это так похоже на него самого. Точнее на ту «тёмную половину» его сознания. Где-то ближе к половине фильма Тетсуро понимает, что Бокуто, чёрт возьми, трясётся у него под боком, но старается не издавать никаких звуков. Сжимается, отворачивается, закусывает края подушки, которую стискивает в руках. И удивлённо смотрит на полностью расслабленный профиль Куроо. — Если хочешь — кричи, — тёплое, если даже не горячее дыхание, и от этого Бокуто сжимается ещё больше. — Но я не боюсь. Куроо удивлённо приподнимает брови, находясь в непосредственной близости от лица друга, и отстранённо заглядывает тому в глаза. — С тобой мне не страшно. Знаешь, если бы мы были героями фильма ужасов, то с нами точно ничего не случилось бы. «Не страшно ему, значит…» — Не страшно, говоришь? — озвучивает свои мысли Куроо и одним резким движением опрокидывает Бокуто на спину, усаживаясь ему на бёдра. — Думаю, тебе определённо есть, чего опасаться. Котаро чувствует себя очень странно, когда ощущает на шее влажные прикосновения языка. Это, может быть, и приятно, но… странно. — Куроо, что ты… Договорить ему не дали — заткнули более приятным способом, чем того ожидалось. На фоне кричат люди, ломаются чьи-то кости и судьбы, а им сейчас не до этого. Куроо думает, что лучше и быть не может. Однако с ним ничего не может быть хорошо. Из заднего кармана он плавным движениям достаёт перочинный нож, который всегда таскает с собой ещё с первого класса средней. Не отрываясь от губ Бокуто, легонько приподнимает его футболку и с треском разрезает ткань на груди. — Эй, ты чего делаешь?! — вскрикивает он, моментально отстраняясь и шарахаясь назад, насколько позволяло его положение. — Ничего, что могло бы не понравиться. «Мне» добавляет мысленно. — А теперь, думаю, тебе стоит замолчать. В ближайшей к дивану тумбочке находит верёвки и скотч. Хоть когда-то они ему пригодились. И он вовсе не понимает, когда это его успело так переклинить и каким образом тёмная личность выплыла наружу? Куроо смотрит Бокуто прямо в глаза, когда связывает запястья над головой тугим узлом. А Котаро пока не понимает, что происходит, и до него доходит, что неплохо бы позвать на помощь только тогда, когда губы находятся под плотным слоем скотча. — И потерпи немного. Совсем. Тетсуро распахивает пришедшую в негодность футболку и, хищно облизнувшись, проводит по накаченному прессу пальцами. Предвкушает. Он не продумал план своих действий, поэтому делает то, что уже так давно хотел. Приспускает штаны друга и проводит остриём ножа ровную линию от шеи до поджимающегося живота, а после и по дрожащим бёдрам. Тот срывается на крик, которого не слышно из-за скотча. «Отличный план». Куроо ловит непередаваемый кайф от того, что делает. Поддавшись секундному порыву, проводит языком по длине вычерченных линий, слизывая выступившие капли крови. И от этого только больше распаляется. Линии. Кривые, заворачивающиеся, изгибающиеся, иногда складывающиеся в незамысловатые изображения. Каждая из них красная от выступившей алой крови, каждая приносит боль. Боль. В мозгу Куроо что-то переклинило, и тогда борьба над половинами сознания прекратилась окончательно. Он находит среди вещей матери небольшую иголку и хватает первую попавшуюся в руки нитку. Вставляет нить в ушко только с третьего или четвёртого раза, что его нехило так раздражало. Снова склонился над Бокуто, рывком отлепив скотч с его лица. — Что ты творишь вообще?! Прекрати! — кричит, изредка срываясь на визг. На глазах выступают слёзы. — Я же говорил, что ты должен меня бояться, — криво усмехается. — Так будет правильно. А потом, не задумываясь над своими действиями, решает заставить Котаро замолчать несколькими неровно наложенными швами. На первом Бокуто неистово кричит, мешая Куроо протыкать иглой кожу под нужным углом, за что получает пощёчину. Теперь на щеке помимо двух небольших царапин можно рассмотреть след от ладони Тетсуро. На втором и третьем пытается высвободиться, за что оказывается намертво привязан к дивану. На шестом Куроо задумывается, что он вообще, чёрт подери, творит. А на восьмом всё заканчивается, и Бокуто уже почти теряет сознание. Вдоволь налюбовавшись своим творением, Куроо идёт на кухню и берёт самый большой нож из всех, что там только были. Когда возвращается в комнату, пряча своё новое орудие за спиной, наклоняется к оцепеневшему другу и, легко проводит пальцами, очерчивая контуры его лица. И нежно, насколько только может, целует кровоточащие губы и аккуратно слизывает стекающие с подбородка багровые капли. — Знаешь, а я ведь люблю тебя. И в завершении всего представления с размаху засаживает нож прямо в живот.

***

Проходит около двух месяцев. Теперь на счету Куроо девять убийств и два расчленённых трупа. Все они погибли при «загадочных обстоятельствах» и считаются «пропавшими без вести», ведь тел никто найти так и не смог. А ведь всё только потому, что у каждого было какое-то ненавязчивое и почти незаметное сходство с Бокуто. Жёстче всего Тетсуро обошёлся с парнем, носившим почти такую же причёску, как и у Котаро. Он игнорировал все звонки от друзей и от Акааши, который всерьёз забеспокоился уже через пару дней после пропажи их капитана. Куроо поднял трубку лишь однажды, сказав, что, возможно, с ним что-то случилось по пути обратно. Ни Кейджи, ни полиция, никто больше не узнает, что Куроо сжёг тело в ту же ночь на заднем дворе дома, перед этим сделав несколько «эстетичных» снимков. Один из них Тетсуро распечатал, и теперь всегда носит с собой во внутреннем кармане вместе с любимым, пускай и слегка грязным перочинным ножиком.

***

Пройдёт год, а может, и два, прежде чем полиция скажет, что Бокуто был убит тем самым кухонным ножом, который теперь лежит в лаборатории, и его официально признают убитым. А Куроо задумается, что представлял безумие не совсем так. Как темноту, как некую тёмную субстанцию, плывущую сквозь разум и опустошающую всё на своём пути. Но не как оцепенение и извечную кривую улыбку на лице. Пройдёт год, а может, и два, прежде чем он осмелится снова выйти на задний двор, чтобы сесть под одну из раскидистых яблонь и, сжимая в руках фотографию, пустит пулю себе в висок. Теперь это точно конец.