Лестница

Каждую ночь Джейбо снится лестница, по которой он спускается. Она бесконечна, а у Джейбо нет иного выхода. Каждую ночь в течение вот уже лет четырёх. Джейбо привык. Джейбо смеётся над своим подсознанием. На ступенях — желатиновые плёнки, мёртвые кошки и кровь, кровь, кровь. Ступни Джейбо — он спускается босиком — всегда чистые. Он ничего не выносит из снов в реальность, потому что реальность прямо сейчас — это безмятежный отдых в лесу, созданном машиной в человеческом теле. Зера спит, положив голову ему на колени; это привычно и приятно. Время в такие моменты не останавливается, но превращается в острые иглы, впивающиеся под кадык Джейбо, чтобы голос его ломался. Парень надеется, что этого можно избежать, если каждую ночь срываться на крик в подушку, потому что лучше быть немым или совсем охрипшим, чем взрослым. Джейбо проводит пальцем по лбу Зеры, будто бы намечая надрез. Ему давно интересно, какая она — чёрная дыра в голове императора. Он уверен, что вместо мозгов у него — колючая чёрная звезда, истекающая немецкими фразами. Джейбо очень, очень хочется вскрыть череп Зеры, чтобы посмотреть, правда ли это. Он вертит в руке хирургический нож и подносит его к коже Зеры. Он тихо смеётся, лезвие дрожит и едва не касается спящего парня. Джейбо прячет нож. Убить императора он не может, потому что Зера для него — белые нити, связывающие чёрные дыры в его собственном сердце, и если он его уничтожит, то уничтожит и себя, а для этого пока не пришло время. Если бы Джейбо не любил Зеру, он бы его уничтожил. Думал ли император об этом, когда создавал свои заповеди, отрицающие человеческие чувства? Едва ли. Джейбо — это одиннадцатая заповедь Клуба Хикари, очеловеченная красота, несущая на ладонях прикосновение самой смерти, реквием, написанный детьми для детей, ступень, которую Зере никогда не преодолеть. Конец поводка, петлю которого император чувствует на своей шее и никак не может содрать, — в его руках. Кто бы ещё догадался обоготворить человека, а потом сделать из бога марионетку? — Мне приснилось, как сбывается пророчество о моём тридцатилетии, — говорит проснувшийся Зера. Джейбо знает, что, когда их предводителю исполнится тридцать, мир будет его. Им ещё нет четырнадцати, но у ног Зеры точно есть один мир — мир Джейбо, отданный императору без остатка. — Тридцать лет? Столько не живут, — радостно отвечает парень. — Мы будем жить вечно, — твёрдо напоминает Зера. — Вечная молодость — вот наша цель. Вечный замерший промежуток от четырнадцати до тридцати. Джейбо знает, что им не пересечь даже нижнюю границу этого периода. У него всегда ледяные кончики пальцев, когда смерть приближается. — …обжигаешь, — слышит Джейбо конец фразы. — Что? — чуть певуче переспрашивает он. — Убери свои руки, они ледяные настолько, что ты обжигаешь, — не скрывая злости, повторяет Зера. Джейбо чуть кусает губы, убирает руки и думает, как всё исправить. Он ненавидит себя за то, что разозлил Зеру, и ему стоит наказать себя — но это позже, вечером, когда можно скальпелем на внутренней стороне бедра выцарапывать звёзды — а сейчас надо вернуть Зере хорошее настроение. Губы-то у Джейбо горячие и сладкие из-за сока свежих личи. Всё, как нравится императору. Одиннадцатая заповедь Клуба Хикари: Джейбо позволено нарушать всё, что ему захочется. Она негласная, но её чувствуют все участники клуба. Нико не понимает, за что у этого наглого мерзавца такое высокое положение — и как он смеет с такой беззаботной улыбкой сидеть на подлокотнике трона, когда должен пред ним стоять на коленях! — и злится, злится, злится. Парень принимает его ненависть как вызов. Джейбо — надзиратель, Джейбо — инквизиция, Джейбо очищает ненависть и предательство священным огнём. Джейбо и Зеру им очищает, только император пока не знает об этом. Джейбо продолжает спускаться, потому что думает, что Зера ждёт его внизу. По ступеням вместе с мальчишкой стекают потоки крови. Джейбо всё ещё чист. Он уничтожает всё, что делает Зеру грязным, и думает о том, что ему уже не раз надо было покончить с собой. Но император его об этом не просил, к тому же, он не любит, когда что-то делают без его приказа, поэтому Джейбо откладывает свою смерть до других времён. Он никогда не спрашивал, будет ли Зера искать его после того, как оба умрут, потому что Зера собирался жить вечно. Джейбо думает: «Главное, что я тебя за чертой точно найду», — и продолжает свой путь вниз, вниз, вниз. Ступени из-за крови скользкие, но он не обращает на это внимания. Зера сам запрещает себе любить, поэтому называет Джейбо в мыслях хорошей игрушкой. Он не знает, что игрушки не предают. Он не знает, что отрицание собственных чувств — один из шагов к ненавистной взрослой жизни. Зера — гений, совершивший всего одну ошибку. Эта ошибка говорит: — Ты сегодня станешь величественнее всех богов. Это ошибка спрашивает: — Ты ведь позволишь мне сцеловывать твоё сияние? Это ошибка смеётся ему в ключицы и целует так горячо и страстно, будто пытается превратить поцелуй в молитву. Часы бьют полночь; Зере по календарю четырнадцать. С приходом Джейбо на шахматной доске Зеры среди белых и чёрных клеток появились кроваво-красные. Зера думает, что это не беда, что даже эту нелогичность можно преодолеть, он же гений, внутри него вертятся звёзды-шестерёнки. Он помнит, как под пальцами чувствовались выцарапанные на коже звёзды Джейбо. Он не знает, что это был первый атакующий ход. Он только сейчас понимает, что играл всё это время не с вечностью и не с человеческой природой, а с парнем, которого он даже не считал за равного себе. — Это всё был я, — признаётся Джейбо в предательстве. Смеётся, потому что это один из простейших способов спрятать крик. Это шах. Зера паникует. У его короля нет головы, у его ферзя вместо короны — венок из мёртвых роз. Чёрные цветы с шипами, на которых блестит горячая человеческая кровь, — вот что находится в черепе Джейбо. — Я тебя люблю, — Джейбо объявляет мат. Фигуры Зеры раскалываются. Он не может ничего сказать. Одиннадцатая заповедь перечёркивает остальные. — Ты… я… — Зера не может сосредоточиться. «Ты» и «я» в его голове — вместо привычных нулей и единиц. Джейбо улыбается, когда робот рвёт его на части. Внутренности падают к ногам Зеры. Его мутит. Империя Зеры погребена под телом его единственной любви, которую он так и не принимает. Смерть Джейбо не наступает в один миг. Он наконец-то видит последнюю ступень. На ней — лужи крови, сломанные шахматные фигуры и чьё-то сердце. Он слышит шаги сверху и оборачивается. Зера никогда не ждал его внизу — он спешил за ним по ступеням вниз и наконец-то догнал. Джейбо знает, что они оступятся, поскользнуться на крови и на последней ступени сломают себе шеи. Он берёт Зеру за руку и смело тянет его вперёд. Когда они действительно полетят вниз, император будет молчать, а Джейбо — смеяться. Лестница наконец-то заканчивается.