Свет

─ Всем спать, ─ не допускающим возражений тоном приказал Сакадзуки. ─ Отбой через пять минут. ─ Ну ма-а-амочка, ─ кривлялся Борсалино к месту и без, но сейчас он превзошёл самого себя: плюхнулся на кровать с разбегу, раскинул руки-ноги на манер морской звезды и скорчил жалобную мину. ─ Не будь таким занудой, Зефир всё равно придёт проверять только в три. У нас ещё куча времени, чтобы веселиться! ─ Я же сказал… ─ устало повторил Сакадзуки, закрыв ладонью глаза. Ему не хотелось затевать скандал после изматывающей тренировки, но кое-кто, не будем показывать пальцем, откровенно нарывался. ─ Нужно соблюдать режим дня. Иначе завтра ты снова проспишь всё на свете. ─ Я? ─ искренне поразился Борсалино и замотал ногами в воздухе. По стене потянулись две длинные ломанные тени. ─ Утром я просыпаюсь раньше всех, между прочим. С восходом солнца. На самом деле из постели было не поднять Кузана: он выманивался из-под одеяла только обещанием вкусного завтрака или лёгкой тренировки. Это напоминало магию, которую творили факиры, гипнотизируя змей игрой на флейте. Завернувшись в одеяло, как в кокон, он игнорировал любые попытки себя растолкать. Именно из-за этой привычки они втроем перманентно опаздывали на построение. Сакадзуки это ужасно бесило, он не терпел разгильдяйства и лени, иллюстрацией которых были его соседи по комнате. ─ Во сколько бы ты ни вставал, бездельничать допоздна я не позволю. Ложись и спи. Ноги в жизнерадостных полосатых пижамных штанах упали на кровать и перегнулись через бортик ─ стандартные койки не были рассчитаны на быстрорастущий организм. ─ Не дай бог ты станешь главнокомандующим, Сака-чан, ─ флегматично протянул Борсалино, щуря глаза. — Дозор превратится в са-а-амую скучную организацию в мире! От вспышки праведного гнева его спас вовремя появившийся Кузан. Вместо пара из душа вырвался едва теплый воздух, а ручка двери замерзла намертво. Температура в комнате разом упала на несколько градусов. Тяжело вздохнув, Сакадзуки повернулся спиной ко всем и негромко проворчал: ─ Ладно. Живи пока. Борсалино подмигнул Кузану и жестом фокусника достал из-под подушки запрещенные карты. «Перекинемся партийку?» ─ посигналил он бровями, тасуя колоду, но Кузан равнодушно пожал плечами и тоже завалился спать, даже не накрываясь одеялом. Ну да, ему-то не холодно никогда… Или наоборот всегда, Борсалино всё забывал спросить. «Злые вы, уйду я от вас в пираты», ─ обиженно подумал он и неохотно забрался под одеяло. Сон не шел, но Борсалино очень старался не ворочаться. Комнату быстро охватила дрема и тишина, нарушаемая посапыванием Кузана. Его нелепая повязка для сна парадоксальным образом работала, благодаря чему он мог заснуть в любой позе и в любое время суток. Завидовать вроде бы нечему, но Борсалино завистливо вздохнул, зная, что друг уже видит третий, если не четвертый сон. Сакадзуки спал так, будто даже во сне от него требовалось быть неподкупным, суровым и мрачным, как настроение инструктора Зефира в пять утра. Повздыхав, Борсалино отвернулся от хмурого соседа (койка в центре позволяла наблюдать сразу за обоими), закопался носом в подушку и задремал. Он имел привычку высовывать из-под одеяла руку или ногу, иногда даже раскрывался полностью. С кровати не падал, конечно, но за смятое постельное белье часто доставалось от педанта Сакадзуки. Через несколько часов Борсалино вдруг проснулся с мыслью, что хочет пить. До подъема оставалось всего ничего, рассвет почти наступил, так что смысла валяться в постели не было. Зевая, Борсалино нашарил под кроватью тапочки ─ еще одна притащенная с самоволки вещь ─ и потопал в полной темноте к ванной. Шторы плотно задернуты, не видно ни зги… Абсолютно инстинктивно Борсалино щёлкнул пальцами перед собой. ─ Да выруби ты свет!!! ─ рявкнул Сакадзуки, швырнув в него подушку. Кузан, не просыпаясь, тоже кинул свою на звук, и, судя по приглушенному стону, попал. Вспыхнувший было яркий свет медленно погас, прекратив слепить глаза. ─ Злые какие, ─ прошептал себе под нос Борсалино, кинул подушки на кровать и аккурат с первыми лучами солнца скрылся-таки в ванной. ─ Любви вам не хвата-а-ет. Не хватало им и дисциплины: к тому времени, как Сакадзуки помылся, оделся и застелил постель, Кузан еле-еле продрал глаза и соизволил подползти к краю кровати. ─ Бы-ы-ыстрей, ─ смеялся Борсалино, раздражая первого и подгоняя второго. ─ Мы опа-а-аздываем. ─ Сам ты будто спешишь, ─ рычал сквозь зубы Сакадзуки. Они тащили на плечах не проснувшегося до конца Кузана, обгоняя таких же сонных, как и они, курсантов. Борсалино сиял аки солнышко, вселяя тоску во всех остальных, кто не мог похвастаться любовью к ближнему своему. Подперев Кузана с двух сторон, чтобы не слишком явно кренился набок, Борсалино и Сакадзуки взглянули в искрящиеся незамутнённой яростью глаза инструктора Зефира. ─ Доброго утра, сэр! ─ невинно улыбнулся Борсалино, которого было сложно смутить злыми взглядами и скорбными минами. Сакадзуки даже не нашёл причины оттаптывать ему ноги. Всё-таки принимает весь огонь на себя, несмотря на ночной обстрел подушками. ─ Ну-ну, ─ чуть благодушнее проворчал Зефир. ─ Посмотрим, что ты скажешь после десяти кругов кросса. Борсалино пожал плечами, всем своим видом показывая, что десять кругов ─ не проблема. Бегать он всё равно не собирался, как и бросать медлительных товарищей в беде. Во время тренировки произошли целых два эпохальных события: Борсалино подвернул ногу, а инструктор Зефир, славившийся строгим нравом, отпустил его в лазарет, причём вместе с друзьями. Мол, доведите до места и возвращайтесь, с него станется потеряться по дороге. Борсалино добросовестно страдал и ныл над ухом Сакадзуки, но стоило им выбраться из «зоны поражения», как нога чудесным образом исцелилась и внезапно появилась куча свободного времени. ─ А вы в меня-я-я ещё подушками кида-а-али, изверги, ─ хмыкнул он. ─ Глу-у-упые! Так и не проснувшийся Кузан одобрительно всхрапнул.