Мученица Ив

Англия. Годы Реформации. Пред грозные очи короля Генриха Восьмого была доставлена странного вида девица, являвшаяся, впрочем, прехорошенькой. Это была худощавая брюнетка с ярко-голубыми глазами и кротким, миловидным лицом. Она чем-то напомнила Генриху казненную им неверную жену, Анну Болейн. Король смотрел на красавицу-брюнетку. Генрих Восьмой, вопреки проклятью своей покойной второй жены, еще не заплыл дурным жиром и не превратился в борова. По крайней мере, пока. — Кто ты? — спросил незнакомку король Англии, Генрих Тюдор. — Государь, — начала девушка, — зовут меня Ив, и я пришла к вам с благой вестью: прошлой ночью мне явился во сне пророк, учащий истинной вере — пути Любви и Мира — Элай. Он поведал мне, что в одной из прошлых жизней я была дочерью воительницы Зены и его посланницей, благодаря которой были уничтожены языческие боги. Он велел мне вновь нести его слово в мир и наставить тебя на путь истинный, чтобы ты сошел с грешного пути прелюбодеяния и ересей. Также ты должен покаяться в том, что оклеветал и велел обезглавить свою супругу Анну Болейн. Король плюнул Ив прямо в лицо. Генрих Восьмой позвал свою стражу, и протестующую женщину схватили сильные и грубые мужские руки стражников. Дочь Генриха от его достойной первой супруги Екатерины Арагонской, Мария Тюдор подошла к отцу, с которым она не так давно примирилась. Принцесса посмотрела на брыкающуюся в руках стражников женщину. — А кто эта бродяжка, отец? — спросила будущая Кровавая Мэри. — Она несла какой-то бред про Элая… черт его знает какого, — ответил король. Потом он глумливо обратился к Ив: — Эй, шлюха, откуда ты знаешь про мою бывшую жену? Генрих и Мария Тюдор не скрывали своих истинных чувств друг к другу, и отец впился в губы Марии нежным, страстным поцелуем. — Элай открыл мне то, что недоступно простым смертным! — патетически воскликнула Ив. — Покайся, прими его путь! В прошлой жизни я вначале воспитывалась в Риме и звалась Ливией, потом стала воительницей и несла с собой только смерть, подвергая гонениям верующих, но свет Элая просветил меня. Я встала на путь истинный и тебя призываю к тому же! — Вырвите ей руку! — приказал грозный король, указав на Ив. — Как ты хочешь, чтобы эта тварь умерла? — спросил он у своей милой дочери. Мэри захихикала и захлопала в ладоши, прощебетав: — Значит так, я хочу, чтобы эта колдунья и еретичка сгорела на костре, но перед этим мы ею позабавимся и хорошенько ее помучим. Пусть ее страдания будут до-о-олгими! Она снова расхохоталась, и незадачливой посланнице Элая вместо нее привиделась какая-то другая женщина, в древних доспехах, золотоволосая и темноглазая, чьи черты лица чем-то напоминали черты будущей Марии Кровавой, и смех ее был тем же сумасшедшим, дьявольским смехом. — Каллисто! — закричала Ив. Стражники же, посмеявшись над безумной проповедницей, повиновались приказу своего короля и искалечили ее. — Как пожелаешь, любовь моя, — ответил дочери Генрих. — Но сначала я все же должен дать ей последний шанс на исправление. Генрих подошел к девушке и, взяв Ив за волосы, проговорил: — Дитя мое, ты отрекаешься от своей ереси или хочешь сдохнуть, как собака? Мужчина пнул молодую девушку ногой прямо в живот, и изо рта у нее капнуло несколько капелек крови. — Нет, я никогда не отрекусь от Пути Мира и Любви! — придя в себя, ответила Ив. — Ах ты, безбожная тварь! — вскричал Генрих Восьмой и нанес несколько ударов в живот девушки своими могучими кулаками. Мужчина бил изо всей силы. Когда запал прошел, король отдал следующий приказ: — Вырежьте этой суке матку, она недостойна быть женщиной! Прежде чем жуткое наказание, предписанное Генрихом Ив, было приведено в действие, Мария весело сказала своему родителю: — Дорогой папочка, а давай-ка я сама это сделаю! — Как пожелаешь, — проговорил коронованный муж в самом расцвете сил. — И тебе бы не помешала ее кровь, — добавил он чуть слышно. — Само собой, дорогой папочка, — шепотом ответила ему дочь, в тайну рождения которой были посвящены лишь немногие избранные. Тайна сия заключалась в том, что будущая Кровавая Мэри родилась мертвой. Королева Екатерина Арагонская, еще до того претерпевшая несколько выкидышей и тщетно надеявшаяся подарить мужу наследника, разразилась тогда слезами и стенаниями. Что же до ее супруга, то он принялся крушить все вокруг и богохульствовать, а под конец стал взывать к Сатане, говоря, что коль Бог не дает ему наследника и убивает его детей, он согласен служить его врагу. Как только он это произнес, случилось чудо: мертвое королевское дитя ожило, открыло красноватые глаза и впилось зубами в материнскую грудь. Не молоко требовалось этому дитяти, а кровь, ибо вернулось оно к жизни вампиром. Мало того, в детском тельце поселилась проклятая душа древней воительницы, грозы Греции — Каллисто, на самом деле, никогда не возрождавшаяся в теле дочери Зены. Ив пискнула, когда холодная рука девушки обхватила ее матку. Потянув на себя, Мария без какой-либо крови вытащила из девушки ее матку. Киска Ив теперь была размером с дыру. Проповедница истошно завопила от боли и ужаса, потом принялась взывать к Элаю. — О Элай, почему ты меня покинул?! — вопрошала она. — Смотри, отец, эта еретичка призывает своего лжепророка, имея наглость пародировать слова из Евангелия! — воскликнула Кровавая Мэри. — Может, давай распнем ее для полного сходства? — Нет, я хочу ее сжечь. Или нет, пусть ей отрежут руки и ноги. — медленно проговорил грозный монарх. — Это чудесно, дорогой батюшка! Но, быть может, лучше это сделаем мы сами? — глазки Мэри сверкнули. — Хотя нет… я хочу… хочу заняться с тобой любовью, наблюдая за тем, как ей отрубят ее мерзкие конечности под самый корень… в Юнонину пизду! Ив начала умолять монарха о прощении. — Я требую снисхождения! Прошу, не убивайте меня! Я хочу жить! — вопила она. Внезапно в памяти Ив всплыла серия из последних мгновений жизни другой женщины — королевы Анны Болейн-Тюдор, закончившей свои дни на эшафоте. — Вы… вы изверги! — орала женщина. — Ах, черт возьми, как же эта святоша-шлюшка права! — расхохоталась будущая Мария Кровавая. — Мы оба изверги, чудовища, и поэтому мы поняли друг друга и нам так хорошо вместе! Давай покажем ей, какие мы изверги, отец? — Конечно, дитя мое! — ласково ответил ее батюшка. Затем Генрих Тюдор отдал новый чудовищный приказ: — Вырвите этой суке один глаз. Ее глаза косят на меня. Она хочет проклясть нас. Генрих сейчас видел в этой женщине свою бывшую жену Анну Болейн, считавшуюся ведьмой. Слуги с готовностью повиновались своему повелителю. С тех пор, как Генрих ввел в Англии Реформацию, над ним не было ни Бога, ни Папы. Теперь он мог делать все, что пожелает. Ив почувствовала ужасную боль. Ее глаз вырывали прямо из глазницы здоровенными щипцами для обрабатывания металлических конструкций. — Сжальтесь! Я вас прошу! — орала девушка. Мария, звавшаяся в прошлой жизни Каллисто, со злорадным смехом проговорила: — Пощады не будет! — Выпотрошите ее живьем! — внезапно отдал приказ Генрих, которому их жертва напоминала его неверную жену. Ив побледнела, как простыня, и затряслась от страха. — Нет! Пожалуйста, не надо! — взмолилась она, надеясь непонятно на что, ведь и так было видно, что перед ней были не люди, а демоны или чудовища в человеческом обличье. — Отличная мысль, батюшка! — одобрила идею отца безжалостная Мария Тюдор. — А выпотрошенное заставим ее жрать. — Да, давай заставим ее сожрать собственные кишки, отец! — промолвила Кровавая Мэри. — Но лучше нам сделать все самим, сами судьи и сами палачи! Мужчина взял свой драгоценный меч и проговорил: — Ты желаешь помолиться своему богу перед смертью? Генрих был по-своему справедливым королем и поэтому давал жертвам пыток и казней возможность помолиться и воззвать к своим ничтожным богам. — Бог мой и учитель мой Элай, почему ты оставил меня? Почему не покарал этого тирана? Отчего не поразил его гром небесный? — возопила мученица Ив. Мужчина взял в руку нож. Подойдя к молящейся женщине, он сорвал с нее лохмотья, прикрывающие ее красивое тело. Генрих Тюдор взмахнул ножом для разделывания и втолкнул его лезвие прямо в пупок женщины. Кровавая Мэри принялась хохотать, в то время, как их жертва визжала, словно резанная свинья. — Генрих, ты, должно быть, Антихрист, и я желаю тебе и твоей дочери ощутить ваши «прекрасные» фантазии на собственной, так сказать, шкуре! — неожиданно вступился за девушку придворный шут с немецкой фамилией Фламберг, являвшийся гермафродитом. — Фламберг, друг мой, ты понимаешь, с кем разговариваешь? Ты — червяк! — надменно проговорил Генрих Тюдор. — Отрубить ему его достоинство и запихать в рот! Хотя нет, не так! Зашейте ему рот его же яйцами! Верные слуги исполнили приказ своего короля, и большой рот Фламберг (а), любивший болтать лишнее, был зашит так, как хотел его величество. Однако, прежде Мария Тюдор взяла щипцы и отрезала ими длинный язык шута. Генрих спокойно подошел к гермафродиту и грубо воткнул в его или ее грудь два метательных кинжала. Раны пришлись в область сосков. Не будь рот Фламберг (а) зашит, он (а) бы визжал (а), словно сумасшедшая… или сумасшедший, как будет угодно читателю. Но теперь он (а) мог (ла) лишь мычать. Король Англии проговорил: — А я придумал казнь получше, любовь моя. Мужчина поцеловал свою дорогую, любимую дочь в губы. — Ваш пример послужит уроком всяким лжепророкам. Привяжите этих шалав к столбам и спустите на них собак, пусть наши крошки перекусят человеческим мясом. — Слушаемся, ваше величество! — ответили преданные слуги. Умирающая Ив и находившаяся в ненамного лучшем состоянии Фламберг были привязаны к столбам. — Ату их! — крикнул главный ловчий, спуская на них свору изящных борзых. Собачья свора напала на едва живых, привязанных к столбам мучениц. Собаки буквально разорвали жертв в клочья, прервав их жалкое существование на этой грешной земле. Вот так печально закончилась полная страданий жизнь мученицы Ив и разделившей ее судьбу Фламберг.