*****
Тысячу лет назад - как казалось теперь - в далёкой прошлой жизни Баки всегда успевал его спасти. Тощий, мелкий и упрямый Стив вечно нарывался на проблемы, а его рослый сильный друг являлся, как ангел-хранитель, из ниоткуда и расшвыривал шпану, защищая хилого приятеля, который смотрел на него снизу вверх, как на дар судьбы. Баки не просто был опорой и защитником – он был живым подтверждением правоты Стива. Охотно говорил по душам, поддерживал, хоть и с иронией, и всегда помогал своему не по размерам гордому другу сохранить веру в справедливость. Его присутствие и улыбка способны были дать хрупкому Роджерсу такие силы, которые он никогда не нашёл бы в себе, если бы не Баки Барнс. Разыскав Баки живым в недрах лаборатории Золы, Стив ощутил сумасшедший душевный подъём, обрёл внутренний стержень и затем шёл по жизни незыблемой глыбой по имени Капитан Америка. Так, как за Джеймса Барнса, Стив ни за кого и ни за что не сражался, даже если был уверен, что выкладывался на все сто. Первая же их совместная миссия ещё тогда, в 1943-м, открыла Стиву, на что он способен, когда рядом Баки. Только в тандеме с ним Стив мог больше, чем один или бок о бок с кем бы то ни было другим, пусть даже с супергероем. Потеряв Баки, как казалось, навсегда, Стив не пытался выжить. Пегги Картер не стала достаточной причиной. Не могла стать. Всё померкло, перестало быть важным. Зачем бороться за жизнь в мире, в котором нет Баки Барнса? Самолёт Красного Черепа медленно буравил ледяную глыбу, а Стив мысленно прощался со своими воспоминаниями о Баки. Он верил, что теперь лучший выбор – уйти навсегда. Боль самой жестокой потери замерзала вместе с ним, угасала и медленно отпускала в ледяную пустоту. Вернувшись из небытия в новый мир, преображённый за столько лет до неузнаваемости, Стив долго отгонял от себя осознание того, насколько он здесь чужой, пока однажды эта правда не свалилась на его мощные капитанские плечи, крепко придавив своим цинизмом. И всё-таки тяжелее всего оказалась душевная пустота. Сколько бы народу ни окружало его, он ощущал только одиночество. Встреча с постаревшей, но ещё живой Пегги немного придала сил, будто тонкая нить из далёкого прошлого. Но главную потерю – Баки Барнса – восполнить было невозможно. Как ударом молнии, Стива пригвоздило к месту, когда после драки на мосту дорожной развязки он смотрел в пустые глаза Баки и не верил самому себе. Мощный и умелый убийца, натравленный на него ГИДРОЙ, оказался давно погибшим, его самым близким другом.*****
Сколько потом было пройдено ради спасения Баки, чтобы вырвать его из лап ГИДРЫ – неважно. На заднем сидении этого самолёта сидел тот самый Баки, с которым хоть на край света, хоть с головой в пекло, и только это имело значение. Только сам Баки под завязку увяз в чувстве вины за всё, что сделал Зимний Солдат. И избавиться от этого не мог. И не хотел. Теперь Стиву оставалось только заставить своё сердце молчать. Сложно сказать, сколько ещё он способен держать всё в себе. Даже если его вгоняет в ступор от одной мысли, его чувства могут оказаться ненужными, неуместными, нелепыми. Глупыми. В себе Стив уверен при любом ответе Баки – чувства никуда не денутся, они всегда только усиливались. И теперь, похоже, точка кипения уже близко. Ну и пусть, главное – не позволить этому давить на Баки. – Стив! Роджерс вздрагивает, выбираясь из дебрей собственных мыслей, и вопросительно смотрит на Баки, а в голове вертится: "Не подавай виду, не до этого сейчас, держись!!!" – Стив, надо поговорить. Измученный взгляд Баки выдержать не удалось. Тут никакие суперспособности не помогут. – Давай, Стив, – продолжает Баки. – Я же вижу, ты не знаешь, сказать или нет... Не молчи. Я сделал что-то ещё, что ты пытаешься от меня скрыть? В его глазах болезненная тоска, выжигающая душу. Разве Стив вправе сказать что-то, кроме слов поддержки? – Нет, Баки, это я так... ничего особенного, – Роджерс пытается уйти от разговора. – Это может подождать. – Не может, – обречённо вздыхает Барнс. – Кто знает, когда у нас ещё будет шанс поговорить? Давай сейчас, пока летим. И не жалей меня, это лишнее. Похоже, промолчать уже не выйдет. Соскочить на тему попроще? Баки не поверит. Сейчас его чувства обострены, и хотя самое сильное – чувство вины, всё равно он догадается, если речь пойдёт не о том, о чём должна. К тому же, Стив никогда не умел врать, а сейчас даже чёртова ложь во спасение даст обратный эффект – попросту не прокатит. Не с Баки. А с другой стороны, ну, в самом деле, кто знает, чем обернётся эта их миссия в России? Скорее всего, в промозглом подземелье их ждёт группа высококлассных головорезов, вооружённых до зубов. Численный перевес имеет значение, когда по обе стороны – суперсолдаты. Может, кому-то из них двоих и не суждено дожить до следующего утра. Может, обоим. Не хотелось бы в последние секунды жизни сознавать, что так и не сказал о самом главном тому, кто давно имеет право знать. Дрогнувшей рукой Стив Роджерс нажимает кнопки автопилота, затем медленно разворачивается на сидении к Баки. Слова застревают в горле. Дыхание перехватывает, нет сил произнести ни звука. Стив чувствует, как безудержно накатывает паника – по телу волной проносится противный озноб, сердце мечется, как будто ищет выход, которого нет, мысли путаются и сталкиваются друг с другом, сбивая с толку. Роджерс никогда не испытывал страха, а побороть незнакомое чувство гораздо сложнее, чем привычное. Пытается собрать всю Капитанскую волю, чтобы заставить себя говорить. Поднять глаза не получится, это Стив понял сразу. Если встретит взгляд Баки раньше, чем скажет то, что перевернёт его мир с ног на голову, вряд ли вообще сможет довести этот разговор до конца. Всё решится сейчас. В ближайшие пару минут изменится жизнь обоих. Навсегда. Взгляд Роджерса рассеянный. Он уже не замечает, на что именно смотрит, перед его внутренним взором – улыбающийся Баки из далёких сороковых. Тот самый образ в сердце. Неважно, сколько он с тех пор прошёл, как изменился. Прежний Баки Барнс, парень с сильным сердцем – его суть, остальное нужно просто принять. И помочь ему простить себя. Стив чувствует вопросительный взгляд. Не поднимая глаз, тихо начинает: – Знаешь, Баки, я как на перепутье. Скажу – буду жалеть об этом, промолчу... – ...будешь жалеть, что не сказал, – печально улыбается Баки. – Давай уже. Новая волна паники встряхивает Стива. Никто не знает, куда зайдёт этот разговор. Стив нервно сглатывает сухим горлом. Если что-то пойдёт не так, нельзя будет просто взять и уйти – они заперты в тесном пространстве небольшого самолёта на высоте десять тысяч метров над Восточной Европой. – Если честно, не знаю, как и сказать, – с виноватой улыбкой говорит Стив, – никогда не думал, что... Он всё так же не может поднять глаза. Может, это к лучшему, голос еле подчиняется. Сидящий поодаль Баки напряжённо всматривается в Стива, пытаясь понять, что к чему, и догадки пока – одна безумнее другой. – Ладно, – обречённо вздыхает Роджерс, покачав головой, – в любом случае, это моя проблема. – Стив, – вдруг тихо спрашивает Барнс, – ты влюбился, что ли? Тот вздрагивает, неожиданно для себя резко поднимает голову и во все глаза таращится на Баки, бледнеет и судорожно кивает. Барнс вздыхает и отводит взгляд, смотрит по сторонам и тихо уточняет: – Что, так сильно? – Сильнее некуда, – охрипшим от волнения голосом выжимает из себя Стив. Его уже колотит от напряжения. Баки хмурится, поджимает губы и опускает глаза. Несколько мучительно-долгих мгновений размером с бесконечность он молча смотрит себе под ноги, затем чуть слышно произносит: – Значит, я угадал. Стива бросает то в жар, то в холод; дышит судорожно, как будто сражается за каждый вдох. Голос упорно отказывает, вместо слов получается полуразборчивый хрип: – Ты ещё не знаешь, в кого. Барнс вяло улыбается, глядя в сторону: – Да знаю я всё. Ком подкатывает к горлу, и Роджерс может только прошептать: – Нет. Не знаешь. С лица Баки исчезает улыбка. Он переводит на Стива взгляд, который тот запомнит на всю жизнь, и так же тихо, но твёрдо произносит: – Знаю. В меня. Стив застывает с ошалелым лицом, тараща глаза на Баки. Он не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть, кажется, его сердце сейчас разорвётся. – Сядь сюда, – Барнс кивает на какой-то ящик рядом с собой. Роджерс не в состоянии даже шелохнуться. Баки поднимается, делает пару шагов к нему, берёт за запястье и утаскивает из кресла пилота ближе к себе. Плюхнувшись на ящик, Стив не может опомниться, только молча глазеет на Баки исподлобья, бледнея всё заметнее. Наконец, судорожно сглотнув, он шепчет: – Как ты догадался? Лёгкая улыбка, всё такая же болезненная, меняет лицо Баки: – Я слишком хорошо тебя знаю, Стив. И тут Роджерса словно вышибает из ступора – он вздрагивает, делает несколько глубоких судорожных вздохов и дрожащим голосом начинает бормотать: – Баки, прости, я должен был держать это при себе, но не смог, прости меня, это глупости, забудь, не бери в голову... Он обрывает сам себя на полуслове – Барнс кладёт ладонь ему на плечо, крепко сжимает, слегка встряхивая, и смотрит так, что сердце Стивена Роджерса обрывается и исчезает. – Стив, замолчи. Не дав опомниться, Баки впивается в его губы поцелуем – жёстким, сильным. Как молнией прошибает насквозь – это слишком для Стива. Баки обхватывает за шею локтем крепко, чтобы не было ни одного шанса отвернуться, пойти на попятную. Прижимает к себе, дальше углубляет поцелуй. И Стив сдаётся.*****
Баки целует долго, сильно. Растягивает удовольствие, как будто хочет распробовать и прочувствовать до мелочей самое желанное лакомство, наконец доставшееся именно ему. Стив подчиняется, пытаясь следовать за ощущениями, целует в ответ, как может, чувствует, что получается всё лучше, а сердце захлёбывается переизбытком восторга. Оборвать этот поцелуй у него просто нет сил. Баки чувствует это, чуть отклоняется, чтобы улыбнуться, касаясь губами губ Стива. Тот чуть приоткрывает затуманенные глаза, растерянно шепчет: – Баки, я не думал... я никогда не смотрел на парней... только на тебя. – Я знаю, Стив, – улыбается он. И вжимает Роджерса в борт самолёта, чтобы повторить поцелуй. Другого шанса может и не быть.