U'r my boyfriend

Слэш
PG-13
Завершён
154
автор
Saluki бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
4 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
154 Нравится 14 Отзывы 21 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Hanbinʼs POV Тех, кого любят, сравнивают с солнцем, небом, океаном, ветром и всем прекрасным. Порой кажется, что, описывая свои чувства, влюблённые пытаются придумать слоган для нового аромата духов, превращая объект любви в несуществующее сочетание сладких субстанций и блёсток. Слушая о том, что чья-то кожа на ощупь — нежный шёлк, а губы вкуса ежевично-черничного джема, я сомневаюсь, что способен любить. В моей любви нет лоска точных эпитетов и метафор. Я понятия не имею, на что похожа его улыбка и напоминает ли его дыхание шум бриза. Я не обращаю внимание на цвет его глаз при солнечном свете и не жду, что звук его голоса возбудит меня с пол-оборота. Чживон. Меня. Волнует. Этого достаточно, чтобы я следил за его питанием и тем, как он одет. На автомате поправляю его кепку, если та сползла набок больше положенного, и кидаю ему бутылку воды, когда его футболка взмокла после тренировки. Я не ищу в его взглядах подтекста и глубокого смысла, мне нравится, когда он подходит ближе и когда позволяет себе больше. Честно, иногда я реагирую странно, пытаясь оттолкнуть его от себя. В такие моменты я думаю, что происходящее, возможно, неправильно. Что надо остановиться. Эти сомнения исчезают после его третьего поцелуя. Во время первых двух я всё ещё не уверен, что не сошёл с ума и влечение к парню — не иллюзорный бред. Да, возможно, у меня есть проблемы с самоидентификацией и парочкой других психологических штук. Но это не мешает мне через раз играть в лидера, заставляя Чживона побыть послушным нижним. Утренние завтраки и киношные свидания сделали бы из нас пару. Я бы даже купил ему кольцо и открыто ревновал к каждому парню в радиусе метра. И будь же проклята моя неправильная любовь, которая не склонна загонять отношения в рамки и насиловать партнёра никому ненужными обещаниями. Явственно видится время, когда Чживон не будет со мной так же, как не был всю свою жизнь за исключением последнего года. Что я чувствую, думая об этом? Мне не причинит боли его отказ, потому что каждый свободен выбирать своё счастье. Сложнее представить, что сам переключусь на другого, и даже боюсь, что этого может не случиться. Однако язык всё же не поворачивается, чтобы пропеть «I love you» на его любимом английском. К чёрту это. Чживон со мной мягок, он часто отпускает фразочки и посерьёзнее банального трёхсловного признания. Но мне больше нравится, когда он молчит и заводит меня. И стонет, когда его завожу я. Всё те же психологические загоны, не позволяющие мне поверить в искренность ярких сравнений, приуменьшают важность слов. Людям пора перестать болтать. О себе, своих планах и самом важном. Заткнитесь и наслаждайтесь ощущениями от чужого прикосновения. Не думайте о том, на что это похоже и как долго продлится. Чживон смотрит на меня взглядом, который лучше бы описывать не мне. Спрашивает, о чём я думаю. Отвечаю, что хотел бы, чтобы слова были созданы только для песен. А Чживон смеётся и парирует, что лучше бы они были созданы, чтобы домогаться меня. Теперь смеюсь я, осознавая, что всё всегда начинается с колкой фразы парня в мой адрес. Он выводит меня на эмоции — я вывожу его на действия. Мне. Хорошо. С. Ним. «Хорошо» — значит, мне не нужно прятаться за привычные стены равнодушия. «Хорошо» — значит, я не промениваю его на уединение даже после целого дня совместного отдыха. «Хорошо» — значит, я это чувствую. Нет той сотни фейерверков и парочки взрывов в грудной клетке, зато есть пожаренное для него мясо. И даже рис не поленился сварить. Он ест — я рад. Он выспался — я рад. Он замёрз — я отвесил подзатыльник и отправил греться в душ, а потом присоединился и отсосал ему. Чживон в который раз просит меня хоть иногда называть его Бобби, мол, ему это нравится. Я уточняю, насколько сильно ему это нравится. И он спокойно просит меня обращаться к нему так во время секса. Хмыкаю. А потом в ответственный момент через пару дней томно шепчу: «Уолли». Ещё через день — «Билли». Затем через два часа — «Келли». Каждый раз получаю не вписывающийся в ласки удар и даже замечаю обиду на лице парня, но он быстро отходит. Мой язык умело заглаживает вредность моей натуры. Раньше я любил, даря букет за букетом, постоянно стремясь удивить. Прыгая выше головы, я и требовал взамен подобных же жертв, но никогда не получал ничего даже отдалённо близкого. Сейчас я люблю, встречая Чживона в четыре утра в аэропорту, когда он возвращается от родителей. И наградой для меня становится то, что я усну на нём в такси, а проснусь уже в кровати, потому что он чудесным образом уложил меня, даже не разбудив. Мы ссоримся. Несмотря на проявляемую заботу, я всё ещё остаюсь эгоистичной скотиной. И я благодарен Чживону, что каждый его уход проветриться во избежание эмоционального возгорания отрезвляет меня и заставляет стать лучше. Такие люди, как Чживон, не заслуживают пренебрежительного отношения. Такие люди, как я, сначала выходят из себя, а затем жалеют и просят прощения с глазами на мокром месте. Правда с Чживоном всё проходит по иному, я бы сказал, щадящему сценарию. Он возвращается. Он прижимает меня к любой поверхности, выпуская остатки яростного пара. И говорит коронное: «Ты провинился». «Ты провинился» значит лишь одно… Я включаю караоке и пою одну из песен Бритни Спирс. При этом моё произношение оставляет желать лучшего, и я настолько ненавижу творчество этой попсовой американки, что едва попадаю в такт. Унижение моей корейской рэперской сущности, да и только. А Чживон смеётся, заливается истерическим ржачем. Всегда как в первый раз. Мы на очередном звёздном рауте в окружении камер и подобных нам творческих уникумов. Чживону превосходно удаётся сохранять нас в рамках друзей, он не переходит граней скиншипа и не показывает заинтересованности во мне больше, чем следует. Я же не уверен, что так же хорош, потому что не свожу с него пристального взгляда весь вечер. Иногда меня отвлекает Чжинхван, к которому у меня малопонятное и сильное стремление приласкать. Сам бы сказал, что отношусь к нему как к ребёнку, хотя понятия не имею, с чего просыпается отцовский инстинкт. Чживон же всё видит в ином свете, и вот тот редкий случай, когда инициатором ссоры становится он. И мне не спрятаться, его злость сокрушает любые мои воображаемые крепости, в реальности — обычные наушники. Скоро доходит до того, что мне вменяют отсутствие заинтересованности в отношениях. Сначала говорит, что я не верю в его чувства. Потом исправляется, огорчённо предполагая, что дело не в доверии или степенях его проявления, а в том, что я не чувствую ничего. Ведь я даже не ревную. Ведь я не задаю лишних вопросов, когда он пропадает после этих раутов на добрые пару часов. Хотя должен бы был. Мама с детства твердит, что меня можно пытать хоть раскалённым железом, но я не расскажу о том, что меня волнует. Чживон как раз раскалён до той степени, чтобы проверить меня на прочность. Однако пока я держусь и молчу о том, что прекрасно знаю, где он бывает, когда не со мной — сидит в баре или ходит в кино, чтобы только позлить меня (спасибо тому же Чжинхвану, выдающему Бобби с потрохами). Молчу о том, что моя ревность, возможно, даже страннее моей любви. С дотошностью продумывая каждое слово для выяснения, почему он позволяет той или иной суке подходить к себе настолько близко, я в конечном итоге лишь давлюсь выдуманным красноречием и в одиночестве разбиваю кулаки о ближайшую стену. И, конечно, Чживон пару раз интересуется, зачем я терзаю руки, чем я так расстроен? Но Ким Ханбин не был бы Ким Ханбином, если бы ответил. Парень смотрит на меня так, что даже без моего умения с точностью определять эмоции ясно, что он сломлен. Моя попытка всё исправить поцелуем заканчивается тем, что меня отталкивают. И теперь уже сломлен я. Рассечён. Стёрт. Поставьте сюда любой эффектный глагол, но и он не передаст ужаса от предположения, что в этот раз Чживон просто так ничего не оставит. Не сделает вид, что этого разговора не было. Не уйдёт в душ, вернувшись улыбчивым и настроенным на долгие объятия. И мне думается, вдруг именно сейчас он сделает выбор в пользу будущего, в котором не будет меня. Меня, как его парня, хотя мы ни разу так и не поговорили всерьёз о статусах. Чживон — ярый собственник. По первости он часто говорил, что присвоил меня и мне никуда не деться. Когда же понял, что меня пугает его настойчивость, стал переводить всё в шутку. А затем и вовсе перестал уточнять, кто мы друг другу. И вот сейчас мы снова возвращаемся к тому, с чего, казалось бы, начали. И сейчас Чживону нужны ответы. Он говорит, что больше так не может. Что он устал. И я устал, обессиленно выдыхая «Бобби». Бобби улыбается. В этом особенность его характера, он не прячет улыбку, даже когда не до неё. И на долю секунды всё как прежде, и нет этого разрушительного ожидания конца, каким бы он ни был. «Бобби», — повторяю, надеясь его успокоить. Но в ответ слышу самую странную теорию за сегодняшний вечер о том, что, возможно, мне следует попробовать с Чжинхваном. Что, чёрт возьми, мне с ним попробовать?! Сходить в зоопарк и съесть по мороженому? Потому что Чжин — ребёнок, несмотря на дату в паспорте. И даже если бы он вёл себя иначе, всё равно бы ничего не вышло. Чёрт бы побрал тебя, Чживон, не мне тебе рассказывать про то, так бывает, что на кого-то не стоит. А в моём случае не стоит вообще ни на кого, кроме тебя. И… Молчу. Чживон кивает, что-то там ещё себе придумав и решив, что это правда. А по моим венам уже давно гуляет ярость от того, что неужели он не может прочесть между строк моё к нему отношение. Он же чёртов рэпер, вся его жизнь — это тексты с потаённым смыслом. Так пусть найдёт секретную суть в том, как я… Задумываюсь. Чживон устаёт стоять и ждать того, что, возможно, никогда не наступит, садится ко мне спиной за барную стойку и серфит в телефоне. Так он напоминает кота, что был у меня в детстве. Когда домашнего тигра отказывались кормить дополнительным ужином, он просто отворачивался и смотрел в стену. Часами. Мне же самому требуется какое-то время. Подхожу к окну и открываю его настежь, успокаиваясь от относительной ночной тишины мегаполиса. Оценить собственное поведение всегда сложнее, но мне всё же удаётся заметить, что, за исключением нескольких всплесков нежности и редкого флирта, и то сценического, я веду себя с Чживоном как друг. То, что я отвечаю на его домогательства, как он сам любит называть любые поползновения в мою сторону, — не в счёт. Как друг не задаю лишних вопросов. Как друг почти не вторгаюсь в личное пространство. Как друг готовлю ему. И во всём остальном забочусь тоже просто как друг. Я, чёрт возьми, не сделал ничего примечательного для человека, ради которого впервые в жизни искренне хочется достать жемчужину со дна океана. Не уверен, что Чживону нужен жемчуг, но поступок он точно оценит. Наверняка ему хватило бы, даже если бы я всё прояснил. Доказал, что наши отношения — не игра в одни ворота. Снова провинился. Споём, Бритни? Со спины обвиваю его руками, прикасаюсь губами к затылку и прикусываю. Чживон откладывает телефон и пытается ко мне повернуться, но я не даю, всё ещё прижимаясь губами к его коже, но теперь ближе к уху. Если повернётся, точно не смогу сказать всё, что хочу. А хочу я… — Я бью стены из-за тебя. Меня бесит твоя коммуникабельность. И не надо мне предлагать Чжинхвана. Какой псих отправляет своего парня к другому? — Парня? — еле слышно выдыхает Чживон и всё-таки разворачивается ко мне, заискивающе смотря. — Ты — мой парень. — Повтори, — странно, но Чживон действительно будто не расслышал, что я сказал, даже после того, как я повторил. И выглядит он растерянным. — You… — вспоминаю, что там должно быть дальше, стараясь заглушить корейский акцент, - …are. My. Boyfriend. Got it now? — говорю почти чисто, применив вовремя всплывшие в памяти американские интонации. — Got it. — Чживон улыбается. — Totally. — Твой английский… — невольно осекаюсь, когда Чживон прижимает меня к себе и целует в висок. Его нежность меня всегда обезоруживает. — Что мой английский? — усмехается он, прикасаясь губами к щеке в местечке, где сейчас точно проявилась ямочка, потому что улыбаюсь. — Нравится, когда говоришь на английском. — Возбуждает? — посмеивается Чживон. — Yeah, Bobby. И это значит, что теперь меня берут, не доходя до спальни. И это значит, что я прощён. И что теперь я официально его парень. И что… Я влюблён. Люблю. И однажды скажу об этом.
Примечания:
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.