Звезды

Ее выписали первой. Рин была не в восторге от идеи: она всерьез подумывала сломать себе ногу или там руку, чтобы остаться еще на пару недель. Но Рики заметил, что она не радуется новостям о выписке, и спросил, почему. И она ему рассказала. - Нет, - сказал он, - нет, нет. Не думай так. Не бойся ничего. Раз ты поправилась, значит, и мы все тоже поправимся, и вернемся к тебе, и вместе пойдем в школу осенью. Ничего с нами не случится. Теперь точно нет. Он сидел на кровати, весь перебинтованный, но почему-то счастливый, а Рин не могла заставить себя улыбнуться в ответ. Его должны были выписать вместе с ней, если бы он не бросился защищать их с Кёске от взрыва. Можно подумать, она не слышит, как он шипит от боли, когда поворачивается или смеется. Можно подумать, ему не страшно. Она бы, наверное, придумала, что ему сказать, но его поддержала Куругая, сидевшая с книгой у окна. Из всех она свободно перемещалась по больнице, и если бы ей взбрело в голову накинуть на плечи белый халат, никто бы не усомнился, что она тут главная. Никто бы не подумал выписывать Рин вперед всех, если бы Куругая захотела. Но она сказала: - Рин-кун, юные девушки должны наслаждаться жизнью, а не киснуть в больничной палате. Если ты останешься здесь, вместо того чтобы гулять с подружками, делиться секретами, съедать не положенную по диете порцию мороженого в кафе и разбивать сердца всем окрестным мальчикам, я тебе этого никогда не прощу. Очень нужно заниматься всякими глупостями! Да к тому же все, кто теоретически для этого подходит (теоретически, потому что Рин ни за что бы не стала делиться секретами с Харукой или разбивать сердце Рики), остаются здесь. Кому ждать ее снаружи? Сасасегаве Сасами, которая натыкается на нее у школьных ворот и начинает с обычного пораженно-высокомерного: «Ах, Нацуме-сан…», а потом замолкает, отводит глаза и наконец неуверенно спрашивает, как там Миязава-сама и скоро ли его выпишут? (Рин бормочет что-то невразумительное, потому что Кенго и так жалуется на поток посылок и писем от поклонниц, который не иссякает – вот же кому-то заняться нечем). Однокласснице, с которой они сталкиваются как-то в городе, и та сперва низко кланяется, а потом странно смотрит на нее и стремительно убегает? (Рин глядит ей вслед и пытается вспомнить, откуда знает ее лицо – кажется, это она помогала ей у автобуса; да, точно, Сугинами-сан). А-чан, которая в первые дни заключения в больнице прислала ей страшно запутанное письмо, полное незнакомых символов, из которого Рин кое-как вывела, что отправительница присмотрит за ее кошками? (Рин нечем ей ответить, она пропустила даже новый специальный летний вкус «Мон Пети»; А-чан только машет рукой и предлагает как-нибудь выпить чаю в клубе домоводства, когда у нее будет поменьше дел). Только кошки окружают ее, когда она входит наконец в школьные ворота; Рин бегло считает их по головам, замечая, кого неплохо бы почистить. Ей кажется, будто кого-то одного не хватает; но кого, как его звали, какого он цвета, она не может вспомнить, а потом и вовсе забывает. Летом народу в общежитиях немного, а те, кто есть, поначалу сторонятся ее, но не из враждебности: со временем напряжение спадает, они начинают заговаривать с ней. Кому-то она даже отвечает. Но в эти дни Рин говорит намного меньше обычного, а по ночам ее комната наполняется кошками: они приходят к ней спать, несмотря на удушающую жару, и когда Рин лежит ночью, разметавшись, разомлев от зноя и кошачьего тепла, ее взгляд блуждает по высокому белому потолку, и кажется, будто время совсем не движется вперед. От брата так и нет вестей. Рин протягивает руку и нашаривает у изголовья длинную шелковистую ленточку; она пропускает ее меж пальцев, пока не добирается до маленькой звезды, прикрепленной ровно посередине ленты, и там замирает, рассеянно поглаживая звезду кончиками пальцев. Соответствовать чужим ожиданиям – нелегкая работа. Ей велели ждать. Ее просили улыбаться. Но она совсем не чувствует в себе сил. После выписки медсестра принесла ей комплект школьной формы: разумеется, не тот, что был на ней в автобусе, хотя одежда Рин и пострадала меньше остальных. Поверх аккуратно сложенного пиджака лежала узкая красная ленточка с золотой звездой. Рин забыла обо всем, увидев ее. Медсестра с готовностью улыбнулась: - Она, должно быть, была при вас. Мы нашли ее, когда убирали вашу палату, но я не дала выкинуть. Незачем отнимать последнее у такой храброй девочки, как вы. Это талисман? Очень красивый. Рин не знала, как к ней попала одна из лент Комари, и хотела тогда же ее вернуть, но что-то удержало ее руку. Она не сразу вспомнила, зачем Комари подарила ей звезду, не сразу вспомнила, каких трудов стоило эту звезду удержать. Медсестра-доброхотка была права в одном: то был талисман, и пока Рин не стоило с ним расставаться. Она ждала долго, но однажды знакомая фигура прошла сквозь ворота; был уже почти вечер, и длинные тени тянулись по асфальту. На Комари был все тот же кремовый свитер, а в волосах – все те же красные ленты; Рин шагнула ей навстречу и остановилась. - Рин-чан… - заулыбалась Комари, увидев ее. Она совсем не изменилась, и улыбка ее – тоже. Нарушать ее мир было бы кощунством. Рин мысленно обругала себя всеми словами, что успела наслушаться за годы общения с братом и его беспокойными друзьями, и протянула Комари аккуратно свернутую ленту: - Комари-чан… держи. Это твое. Комари недоуменно переводила взгляд с ленты на хмурое лицо Рин. - Мое? – переспросила она, а потом осторожно дотронулась до лент, закрепленных в ее волосах. Красные ленты со звездочками посредине. – У меня уже есть, Рин-чан. Спасибо. Я нашла тот магазинчик… А у тебя такая откуда? Она вглядывалась в лицо Рин с искренним участием. Рин сглотнула. - Ты мне дала, - собственный голос прозвучал неуверенней, чем хотелось. – Там. На крыше. И загадала желание. Растерянность на лице Комари сменилась ее обычной улыбкой. - А! Ну тогда оставь себе. Подарки не забирают. Рин медленно опустила руку. Хотя речь шла о подарке Комари, который она собиралась вернуть, ей показалось, будто отвергли ее собственный подарок. - И желания тоже, - прибавила Комари. – Оно ведь исполнилось? Да? Рин молча кивнула. Хотя это была неправда: ей бы, в таком случае, собрать все свои силы и улыбнуться Комари в ответ, а она даже глаз не может поднять. - Это хорошо, - голос Комари внезапно дрогнул. – Хорошо, когда желания сбываются, потому что я… Она вдруг метнулась вперед и с неожиданной силой обняла Рин, уткнувшись носом ей в плечо. Рин, совершенно этого не ожидавшая, даже не смогла поднять руку, чтобы обнять Комари в ответ; так и стояла там, руки по швам, с лентой, зажатой в кулаке. - Я не думала, что увижу тебя когда-нибудь снова, Рин-чан, - бормотала Комари; только она могла так улыбаться и плакать одновременно. – Я и не смела надеяться… Я хотела, чтобы у тебя все получилось, потому что ты очень сильная, гораздо сильнее меня. Тебе нужно было только в это поверить. - Нет. Я слабая. Я только и ждала, когда кто-нибудь из вас… когда ты вернешься, - Рин чувствовала, что и сама сейчас расплачется, а уж хуже этого точно ничего придумать было нельзя; она бы отвернулась, но понимала, что этим обидит Комари. Комари отстранилась, вынула из кармана юбки платок и тщательно протерла глаза. При этом она ухитрялась сиять так, будто только что услышала самую прекрасную новость в своей жизни. - Ничего. Мы же все здесь… благодаря вам, - добавила она, серьезно взглянув на Рин. – Поэтому оставь эту звезду себе, Рин-чан. Ей все равно не сравниться с тобой. Рин поднесла кулак к глазам, разжала его и невидящим взглядом посмотрела на золотую звезду. Она плохо понимала, что говорит Комари, но, кажется, поняла, что та хотела сказать. - Пойдем, - Комари потянула ее за руку. – Так повезло, что дедушка живет тут неподалеку… Иначе я бы еще не скоро приехала. Мои родители приедут на будущей неделе, мы все вместе пойдем его навестить. Так давно его не видела! Я была совсем маленькая. Интересно, он очень изменился? - Я тоже давно не видела своего дедушку, - вставила Рин, стараясь поспеть за легким, летящим шагом Комари. – Он сейчас не может приехать, но прислал мне очень милое письмо… даже про Кёске не забыл, хотя вообще-то они постоянно ругаются. - Не может быть! А где сейчас твой дедушка? - В Африке. - Так далеко… интересно, что он там делает? - Взрывает. - Взрывает?! - Да нет же, это у него работа такая… Солнце садилось. Две тени удалялись от школьных ворот, крепко держась за руки.