Правило трех «П»

Василиса искренне не верила, что это последний ее год в школе, последние два дня и все, последний звонок, экзамены, выпускной… Господи. Это могло произойти с кем угодно, но только не с ней! Ведь ей все еще двенадцать и она в седьмом классе, пускает самолетики с крыши вниз, так старательно вырванные с учебника биологии и сложенные сидящим рядом Драгоцием. Но сейчас нет ни самолетиков. Ни Драгоция… Тот явно где-то среди Маришки, ведь так должно быть по правилам стереотипов и клише: красивый мальчик, красивая девочка. По крайней мере, забитая мышка и первый красавчик школы, на долю которых выпадает куча любовных приключений. Но мышкой в их классе была Фрезер — золотая медалистка, которой плевать на Фэша, как и тому на нее. И Василиса не вписывалась в рамки канона для романа с Фэшем. Они не были друзьями детства, не общались как настоящие одноклассники, не дружили семьями, не ненавидели друг друга. Просто время от времени говорили друг другу «Привет», и она давала ему списывать, в то время как Маришка давала ему в туалете. И это последние два дня в старшей школе перед тем, как потерять друг друга в водовороте юности и студенческих лет, и заполучить Фэша для своего собственного романа она уже не может, тот пойдет на выпускной с Маришкой, потому что та правда красивая и милая, она умная, родители ей помогают и школе. У нее есть красивое нижнее белье и будет шикарное платье, а у Василисы снова будет успокоительное перед экзаменами и надежда, что ее примут на бюджет - мама не потянет платное обучение. Она не станцует с Драгоцием последний танец, не выпьет с ним за стенами кафе, и не будет целоваться всю ночь на пролет, а потом стонать под ним на мокрых простынях в каком-то отеле. Этого не будет, потому что ничего нельзя сделать за два чертовых дня. Василиса искренне верила, что ее жизнь в одиннадцатом классе будет яркой! Она будет пить с подружками, ходить в клубы, зависать по ночам у телефона, переписываясь с парнем, она поймет, что значит испытывать любовь взаимную и сбежит с дома к рассвету, но… ничего из этого не произошло. Одиннадцатый класс был таким же как и десятый, девятый, восьмой… Немного заниженная самооценка, пара подруг, ни одного сообщения в сетях, музыка и бег за оценками из раза в раз. У нее так и не было первого поцелуя, парня, у нее не было ничего того, о чем снимают фильмы про американских подростков — а ведь хотелось! И, наверное, стоило что-то менять самой, а не ждать озарения с высоты, но она давно утратила правило трех «П», которыми гордился Драгоций… они были его выдумкой. Он был Первым, он Побеждал, он Пытался стать лучшим. Василиса же цеплялась за любое «но» и смотрела на него со стороны, пытаясь понять собственные чувства к нему: что она ощущает, закрыв глаза и представив его? Она ощущала стыд, потому что помнила, как упала перед ним на физкультуре, оступившись; смущение, за то, что ее юбка задралась, когда она встала со стула; нервозность, когда давала ему списывать и переживала: вдруг она где-то ошиблась и он посчитает ее дурочкой! Она слишком стеснительна — и Огнева это знала, но смелее быть она не пыталась, она учила термины по ночам, чертила чертовы параллелограммы, и учила тангенсы, котангенсы, повторяла правила русского языка, потом смотрела сериал и ложилась спать, засыпая с очередной книгой в руках, и запивала таблетки стаканом томатного сока. Временами она не могла вспомнить, когда ела в последний раз, глушив голод тоннами литров обезжиренного кефира. Чтобы стать как Маришка. С такой же точеной фигуркой, потом это вошло в привычку, и она забывала поесть, не переживая за это. Она выбирала из тех недорогих вещей, которые могла позволить, самое красивое и покупала, но так и не одела ни разу, боясь выставить себя дурочкой — надо быть смелее. Она уже не наденет новую школьную форму, она уже не услышит звонка с урока, и не будет сидеть за одной партой с лучшей подругой… все это останется в школе. За партой, где написано его имя, на стуле где приклеены тонны жвачек без сахара, и доске, в углах которой спрятаны шпоры с формулами по химии и физики. Она не будет кусать губы перед зачетом и бояться тучного завуча, не будет бегать в туалет, списывая со стен заранее написанные ответы — как делало большинство, и перекидывать домашнее задание по телефону. В какой-то момент Василиса всхлипывает, поджав под себя ноги. Глядя на то, как закат жует солнце, проглатывая его в пучины ночи. Она не может сказать, что именно чувствует: какой-то непонятный страх будущего, ведь до этого все было понятно, страх ошибиться в выборе профессии, тоску по школьным дням, где она не испытала такой радости как первая любовь, и всепоглощающую усталость от того, насколько все просто и обычно: ведь у нее нет крашенных волос, пирсинга, проколотого подругой, и развратной одежды, чего-то, над чем потом можно посмеяться. У нее будет красивый аттестат и стандартное будущее… Василиса внезапно осознает, что она просто еще не верит, что это конец школы, хочется верить что впереди еще год, что будет первый поцелуй на школьной скамье с Драгоцием, что она обнимет его рукой за его крепкую шею, что они будут переписываться и ругаться на химика, который снова поставил незачет и что… что все будет так, как хочется. Но остается всего два дня. Василиса дергает уголком губ в подобии слабой улыбки и пускает самолетик в закат с окна своего дома. На крыльях самолетика ярко читаются термины по биологии и номер книжного листа. Цветной, немного кривой самолетик летит обратно в детство…