I wanna big house, big cars and big rings

По пути они пару раз останавливаются, Чимин успевает чуть-чуть поспать, прислонившись во сне к плечу Юнги. Тот в подобной ситуации уснуть не может, хотя обычно спит везде, где устал. Когда Чимин просыпается, они выясняют, кто кому хён, потом придумывают Чимину прозвище «Солнышко», ведь он очень настаивает - как это, у всех есть прозвища, а у него – нет. А еще Чимин звонит Чонгуку по просьбе Намджуна, искренне интересуется, что стряслось. И нагло врет, что уехал на соревнования, а вернется не скоро. Он узнает, что парень жив, что его спас бронежилет, успокаивает тем самым Тэхена, потом кормит его кимпабом… Пока Намджун изучает новости. Кажется, что им удалось ускользнуть от правоохранителей. Потом Мон пытается расшевелить Тэхена, но тот снова спит, или просто делает вид. Намджун и сам пытается поспать, но он много думает о маме, которую оставил в Сеуле, и которой ему тоже пришлось врать. Так они и добираются до Тэана. Они успели по-настоящему проголодаться и устать. Шуга давно протрезвел, Тэхен все еще не в себе, а Хосок аж свистит от восторга, когда находит нужный дом, окруженный высоким кованым забором. Он тормозит у ворот, сигналит. И скоро ворота открываются, позволяют проехать во двор. Что ни говори, а пластические хирурги в Корее не бедствуют. Белый двухэтажный почти-что-дворец красуется на королевском участке. В лучах утреннего солнца все вокруг кажется сказочным – деревья, скамеечки, дорожки, скульптуры у пруда, розовые розы на клумбах, нежно пахнущие, мокрые от росы. Намджун думал, что такое бывает только в дурацких журналах о ландшафтном дизайне. Он идет рядом с Хосоком вперед, оглядывается и уже почти что комментирует это безобразное великолепие. Но когда из дверей дворца появляется принц, Намджун теряет высоту и летит в пропасть. - Хобиии! Высокий, плечистый, в белом кашемировом джемпере и белых брюках, такой свежий, будто и не шесть тридцать утра на часах, принц подлетает к Хосоку и душит его в объятии. Нет, Намджун сам не из простой семьи, но его родители предпочитают жить в квартире и не светят роскошью. Может поэтому он так впечатлен. - Ах ты, зараза! – Хоуп довольно смеется, целует Джина в обе щеки (Шуга позади аж крякает!), отвечает объятиями. – Ты его все-таки построил! Какой молодец! - Ой, не я, а строители! – смеется принц, отстраняется от Хосока и кланяется гостям. – Доброе утро. Ким Сокджин к вашим услугам. Чувствуйте себя свободно, проходите, пожалуйста, в дом. Только вытирайте ноги и снимайте обувь. Если кому что-то нужно – ванная, постель, я покажу, где и что. Но сперва надо бы позавтракать и познакомиться, да? Сокджин сам как картинка из журнала, но уже про моделей. Чимин долго его разглядывает и, кажется, завидует красивым чертам лица. Пока они проходят в дом и представляются, Джин кланяется всем по очереди. Это, конечно, в лучших корейских традициях, но у него это получается как-то особенно вежливо. Намджун наконец-то отмирает и вспоминает про Тэхена, который остался в машине. В столовой их ждет завтрак, и никак иначе, чем королевским, его не назвать. По крайней мере, такое количество панчанов Шуга видел только на столах императоров в исторических дорамах; у него даже сосет под ложечкой, хотя обычно он спокоен к еде. Мон относит Ви в спальню, Джин их провожает и по пути интересуется, что случилось. - Что с ним? Ранили? - Хуже. Он у нас морально стрельнутый. Тэхен что-то бурчит. Но Намджун полон смирения, которое проявляется только к близким людям. - Это что за курорт, Хоуп? Почему нас так встречают? Он тебе должен что ли? Шуга обалдел от стола, но такая щедрость ему неведома и кажется подозрительной. А вдруг их потом на выходе попросят рассчитаться за съеденное? В таком случае, тут процентов двадцать от награбленного легко можно оставить. Хосок улыбается, успокаивает друга: - Это Сокджин, привыкай. Он всегда такой. Затем он садится за стол и, не дожидаясь остальных, начинает есть. Он много лет не видел Джина, но всегда помнил вкус его еды и страшно по нему скучал. Чимин следует его примеру. 불고기 (Пулькоги) на завтрак он еще нигде не пробовал. Шуга выбирает себе место за столом и запихивает недоверие в дальний ящик сознания – голод не тетка. После еды им нужно пересчитать деньги и определиться, кто и где будет спать. Дом большой, но на шестерых почти не рассчитан. Спальни всего три. Хозяин дома приносит Тэхену снотворное, стакан воды и оставляет их с Намджуном наедине, затем спускается вниз и с порога спрашивает, что же случилось в банке. Хоуп довольно подробно пересказывает ему ход ограбления, не забывая про увязавшегося за ними Чимина и Чонгука, которого спас бронежилет. Джин спокойно кивает, выслушав. - Понял. - Ничего не напрягает? – хмыкает Шуга. - А что меня должно напрягать? – переспрашивает Джин. У него такие чистые глаза и улыбка, что можно рисовать с них иконы и лечить ими от любой тоски. - Ну… ограбление. Убийство. – Юнги дергает плечами. - Банки грабили во все времена. А с убийством плохо получилось, конечно. Но меня-то это никак не касается, – и Джин снова ласково улыбается. Шуге против такой простоты пока нечего сказать. - Чем я могу помочь? – Джин обращается к Хосоку. – Документы – без вопросов. Билеты могу организовать. Куда вы хотите поехать? - Не знаю… Китай? Тайланд? Куда лучше? - В Китае больше укромных мест, а в Тае на вас всем будет почти плевать. Но до Китая ближе. - Кстати, а бабки отмыть реально? – подумав, спрашивает Шуга. - Конечно, - легко кивает Джин и его улыбка делается хитрее. – Но за это я возьму процент, тут уж без вариантов. - Сколько? - Зависит от суммы. Шуга понимает, что не в силах поспорить. *** Намджун не трогает Тэхена и ничего у него не спрашивает, он просто ждет, пока парень снова уснет, лица пока на нем нет, и это даже пугает. Но когда он садится на стул и тот под его весом разваливается на двое, в глазах Ви на мгновение мелькает жизнь. Он прыскает в стакан и тянет хрипло: - Ну, Мооон! - Вот блин. Какая дешевая мебель! – бурчит тот. Попытки собрать стул из кусков успехом не заканчиваются, поэтому он просто пихает их под кровать, а потом остается стоять от греха подальше. Ви лежит в кровати прямо в одежде. Выпив таблетку, он надевает на голову капюшон и сворачивается в позу эмбриона, закрыв глаза. Спустя какое-то время Намджун покидает спальню и по пути, блуждая по второму этажу, забредает в чужую комнату. Интерьер в ней выдержан в бело-розовых тонах, прямо замок зефирной феи. Намджуну думается, что у Сокджина есть маленькая сестра, но он не видит нигде ее фотографий. Однако, ему здесь нравится. Особенно интересно круглое зеркало в изящных розочках по раме, они такие нежные, будто натуральные. Мон трогает их руками, чтобы проверить и – готов поклясться! – зеркало само летит на него. Хорошо, что он успевает его схватить. - Айгуу! Что ж тут все такое хлипкое?! По счастью, лестницу на первый этаж и столовую Мон находит, больше ничего не разрушив. И успевает к самому главному, так сказать, денежному вопросу. - Тэхен спит, – говорит он, будто кому-то интересно, и тоже решает поесть. Но на деле Тэхену снова не спится, он проваливается в какой-то нереальный мир, где все перестает существовать, но сам он слишком тяжелый, неподъемный, сам не свой… Вздрагивая и тяжело дыша, он выныривает из этой дремы, а потом боится снова заснуть. В кармане толстовки находится телефон. Ви включает его и долго не думает, получив несколько сообщений. - Ви, черт тебя возьми! Где ты? Как ты? Почему ты не отвечал? Он успевает только набрать номер, а потом тяжело вздыхает, слушая взволнованный голос Чонгука. - Что ты такое натворил, Ви? Во что ты влез? - Я… Я совершил ужасную вещь, да? Чонгук не может ему врать. - Да. Ви молчит. Его собеседник тяжело вздыхает. - Скажи мне, где ты. Я приеду. И это не вопрос. - Не нужно, – голос у Ви очень тяжелый. – Я думаю, мы больше не увидимся, Гуки. Прости, что так вышло. - Не решай за меня! - Я решаю за себя. - Перестань. Ви! Я... я же никому ничего не сказал о тебе. Почему ты на меня злишься? Что я сделал не так? - Ты-то все правильно сделал, Чонгук… Ви тыкается носом в рукав свой толстовки и эта реальность хуже, чем любой дурной сон, потому что из нее некуда деться, вырваться и сбежать. - Тогда возвращайся ко мне?... – у Чонгука еще есть надежда. – Или позволь тебя найти? Никто не узнает, что ты сделал. - Я не могу. Не могууу… - Что тебе мешает? Кто мешает, Ви? - Я сам. - Почему?... Тэхен тихо всхлипывает и молчит. Надежда Чонгука начинает постепенно таять. - Ви, я хочу снова тебя увидеть. Я… я хочу быть с тобой! Тэхен всхлипывает отчетливее и громче. - Ну чего ты там?... Эй… Ви, ты плачешь?... - Прости, Гуки… Когда в трубке вместо глухого, но такого важного голоса раздаются лишь гудки, Чонгук готов закричать от бессилия на всю больницу. Когда он пытается перезвонить и снова слышит, что данный номер недоступен для звонка – у него второй раз в жизни разбивается сердце. А ведь он думал, что это не случится с ним дважды. *** - Я думаю, нужно перевести деньги на офшор. Тут правда нужна крупная компания. Я так понимаю, у Сокджина своя клиника? Можно ли ему доверять? - Если в этом мире и можно кому-то доверять, то это ему. Намджун волнуется, Хосок качает головой. Шуга расстегивает сумку с деньгами. Чимин остается в столовой вместе с Джином. Усевшись на полу, Шуга ловко начинает отсчитывать пятидесятитысячные купюры. Кажется, что он попал в рай. На третьей сотне у него уже устали пальцы и подвисает мозг. До полного счастья не хватало вскрыть тот самый сейф, золотые слитки вообще заставили бы его сейчас ими обложиться и кончить. Намджун вскрывает вторую сумку и восторженно свистит, оглядывая пачки новеньких евро. Общая сумма на порядок возрастает. - Это больше, чем я думал. Ты как чуял, что брать! - О, дааа… - голос Шуги почти не узнать. Да и лицо у него слишком блаженное. – А еще я почти взломал тот чертов сейф и если бы не… Влюбленными глазами разглядывая огромную кучу денег, он затыкается на полуслове и пытается сообразить, хватит ли ему его доли на все необходимые расходы. - Да тут на полжизни хватит! – радуется Хосок. - Смотря, во сколько сдохнуть! Может и на целую жизнь! – Шуга лыбится, откидывается назад и прижимает к груди пачку денег. Так прижимают к себе руку любимого человека, когда хотят показать, как сильно бьется сердце в его присутствии. Намджун смеется над ним и кидается пачкой евро, где купюры сплошь по пятьсот. - Мелко плаваешь! Шуга тоже смеется, ловит пачку на лету и снова жалеет, что таки не добрался до слитков – вот бы сейчас в ответ ими запустить! После подсчета приходит осознание. - Это пиздец, какие огромные деньги. Их так просто не отмоешь. - По партиям? - И сколько же этих партий придется организовать? - Да не ссы, Намджун, справимся! - Поглядите, Юнги-то с баблом такой боевой стал! – Мон машет рукой и решает заняться складыванием евро по стопочкам по миллиону в каждой, любовно их поглаживая. – А что будем делать с рыжим пацаном? - Он безобиден. Но от него мы избавимся при первой же возможности. И деньги делим на четверых, конечно, как договорились. Хосок решает последовать его примеру, но занимается уже вонами, пока Шуга продолжает бесполезно валяться на полу. - Я бы его тут оставил. Тут, кажется, безопасно. А Сокджин его потом в Сеул отправит. - Как вариант, - соглашается Юнги, - но он же может нас сдать? - Он может нас сдать и в любой другой момент. – все-таки этому «солнышку» Намджун не доверяет. – Но если ты на него запал, можешь взять его с собой, под свою ответственность. Юнги приподнимается на локтях, резко меняясь в лице. - Да иди ты в жопу, Монстр! - Ой, даже не предлагай, я предпочитаю девчонок! – нагло улыбается тот. *** После завтрака Чимин соображает, что вовсе не выспался в машине. Джин провожает его в свободную комнату, по пути замечая, что ему придется с кем-то делить двуспальную кровать. Чимину все равно, с кем. Он благодарит хозяина дома, раздевается и залезает под одеяло. Джин задергивает плотные шторы на окнах и кажется, будто уже вечер. Когда Шуге приходится выбирать из двух комнат, он, конечно же, выбирает комнату с Чимином (в третью, хозяйскую, его никто не приглашает, а про диван в гостиной почему-то не говорят). Джин дает ему второе одеяло и ласково желает хорошо выспаться. Юнги надеется, что его сосед по кровати уже заснул. Хосок делит свою часть денег еще на две части, одну собирает в мешок, а другую – в сумку и обе относит в комнату, в которой Мон недавно пытался уронить зеркало. В то же время Намджун просит Сокджина показать ему, как работает кофеварка. Но хозяин дома говорит, что сварит кофе сам и просит подождать. Мон послушно ждет, но у него есть несколько вопросов. - А как вы с Хосоком познакомились? - Вместе учились в школе. Это самый крепкий вид дружбы в Корее. Самый первый и самый крепкий. Намджун понимающе кивает. Высокий барный стул, на который он садится с осторожностью, слава богу, не ломается. - Сколько возьмешь за помощь? - Нисколько. За отмыв возьму. По два процента от суммы. - Сам будешь отмывать, или есть связи? - Есть. Но большая часть пройдет через клинику. Когда Джин с улыбкой ставит перед Намджуном горячую чашку, у того появляется еще один вопрос: - Ты нормальный парень, кажется… Зачем тебе это? У тебя вроде бы все есть… Он не всегда был таким недоверчивым, просто за последние пару дней немного не в себе от происшествий. - Что именно? Себе Джин кофе тоже сварил и садится напротив, складывая руки на стойке. - Криминал, чужие проблемы, отмыв денег… К тому же… Девчонка погибла. - Без криминала нереально выжить. – спокойно отвечает Джин. – Хоуп попросил помочь – и я помогаю. А эту девчонку я не знал, почему я должен об этом думать? Мон пробует кофе и готов объявить во всеуслышание, что это самый вкусный напиток, который он пробовал когда-либо. К тому же, к кофе Джин подал ему еще и булочку, и кажется, что это и есть любовь. - Нереально… - выдыхает Намджун, теряясь, что именно нравится ему больше. - Спасибо, я знаю, – нескромно улыбается Сокджин. Изучая этого парня взглядом, Мон не сразу может осознать для себя очень простую вещь - он не стал бы с ним связываться, если бы не Хосок. Он нереальный, таких просто не бывает. Они допивают кофе, изредка встречаясь взглядами. Когда Джин говорит, что Мону придется делить комнату с Тэхеном, тот совсем не против. Кофе на него всегда действует успокаивающе, и он тоже очень устал. А когда Джин провожает Мона до спальни, тот отрывает ручку от двери. Он просто хватает ручку, отвечая «Спокойной ночи» - и она остается в его руке. - Я… я оплачу. Джин вскидывает брови, обалдев. Такого в его доме еще не было. - Это… как? - Ну… дверь, наверное, старая? – не очень уверенно предполагает Мон, потом осторожно толкает полотно, но без ручки оно не думает открываться. – Ммм… Может я в другом месте посплю? А завтра что-нибудь придумаем? И без того подвижная мимика Намджуна сейчас показывает чудеса. На его лице отпечатывается все и сразу – вина, стыд, усталость, попытки умилить хозяина. - Подожди. Дай сюда. Ничего не понимаю, новая же дверь! Джин отбирает у него ручку, пытается приладить на место, дергает дверь, но и хозяину она тоже не служит. Если получится открыть, то только с той стороны. - Так. Иди вниз, в гостевой есть диван. Можешь там поспать. Мону ужасно стыдно. Этот хороший парень только что напоил его напитком Богов, а он ему дверь сломал. Он разворачивается и сумкой с деньгами, которую принес с собой, задевает висящую на стене картину. Естественно, та с грохотом падает. - Я ничего не трогал! Джин не может подобрать слов, таращась на ходячее разрушение. - Хён? – Намджун готов бежать из этого дома с деньгами прямо сейчас, без всяких документов. – Ты очень добрый. И красивый. Ты знаешь? Он пятится назад и это выглядит реальным побегом. Так стыдно Мону не было даже в банке, может потому, что там он лично ничего не сломал. - Ты очень классный! И готовишь офигенно! – это доносится уже с первого этажа, пока Сокджин медленно приходит в себя. Он пытается повесить картину на место, «Звёздная ночь» Ван Гога, конечно же, лишь репродукция, но он страшно ее любит, заботливо гладит раму, вздыхает и вскоре решает, что утро вечера мудренее. Он разберется с этим завтра. Хосок в его комнате давно уже спит. Джин прикрывает его одеялом, пальцами касается лба и нежно улыбается.