Silence is a scary sound / Тишина — страшный звук

      Билл прошёлся туда-сюда по комнате, не зная даже, что делать или о чём думать. Он так устал, устал от своих друзей, устал от города, устал от самого себя… Он знал, что был трусом, но не мог больше откладывать свой переезд, чтобы начать жить там, где никто его не знает. Ему это было нужно. Ему нужно начать жизнь заново. Нужно уехать туда, где никто о нём не слышал, где люди не будут смотреть на него и ждать, когда он затащит их в ванную комнату и отлично проведёт с ними время. Он устал от этого, и, хотя знал, что, возможно, со временем всё равно вернётся к этому, он хотел, чтобы у него была возможность выбраться куда-то, выпить, и при этом не закрутить с тем, кто лишь даст ему небольшой перерыв, прежде чем сдастся.       Вот это было главной проблемой в людях, они слышали что-то о нём и потом думали, что он может предоставить им то же самое. Да, у него плохая репутация, да, он перецеловал уже кучу народа, и да, даже некоторых из них трахнул, но он всё ещё живой человек, и ему не хотелось цеплять каждого гея только затем, чтобы было что рассказать.       Он так устал от всего этого, от всех них, и ему не хотелось ничего, кроме как побыстрее уехать отсюда.       Он всё ещё измерял шагами комнату, когда зазвонил телефон, и, недовольно простонав, он вытащил его из кармана, чтобы сбросить вызов, как только увидел номер телефона. Но моргнул от удивления, когда увидел имя над ним.       Симона Трюмпер.       С чего бы Симоне звонить ему? Он точно ничего не сделал на этот раз. Обещание было сдержано, она сказала, что если он уйдёт, то уже не получит разрешения вернуться, и с тех пор он даже близко не подходил к их дому. Так что, чёрт возьми, она от него хочет?       Он засомневался, но затем нажал на кнопку принятия вызова, только на случай того, если ей действительно было нужно что-то очень важное.       — Да?       — Привет, Билл, — не торопясь, проговорила женщина, её голос был совсем не таким, как ожидал Билл. — Как у тебя дела?       — Просто идеально, — фыркнул Билл, гадая, какого чёрта ей есть до этого дело. — Всё замечательно, кругом счастье, радость и прочая хрень.       — Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы не поверить в это, Билл, — вздохнула она. — Как ты на самом деле?       — Как я сказал, я… — Он прервал себя вздохом. — Почему вы вообще волнуетесь об этом? Теперь я за пределами вашей жизни, я больше вас не побеспокою. Вы должны радоваться.       — Ты ведь знаешь, я никогда этого не хотела, — сказала Симона спокойным голосом, который доводил Билла до безумия.       Ему не нужна эта жалость, не нужно, чтобы она беспокоилась о нём. Ему просто хотелось, чтобы она и все вокруг оставили его в покое.       — Том скучает по тебе, — продолжила она. — Ты не хочешь зайти к нему?       — Нет, — воскликнул Билл чуть жёстче, чем хотел. — Я не… В смысле, я…       Он отчаянно простонал, присев на кровать, и ответил:       — Я не могу.       — Конечно же, можешь, — сказала Симона. — Я думаю, вам двоим это нужно, Билл.       — Вы сказали мне, что больше я в вашем доме не гость, — пробормотал Билл, не зная, зачем вообще уделяет внимание этому разговору. Он всё равно не пойдёт туда, так что нужно просто повесить трубку.       — Я передумала, — заявила Симона. — Ты нужен ему, Билл. Правда. Он едва ест и почти не выходит из комнаты. Ты его друг, и он безумно по тебе скучает.       Билл почувствовал, как его сердце сжалось от таких слов. Он не хотел быть причиной того, что Тому больно, но он не мог пойти туда. Том может подумать, что нужен ему, и он, может быть, скучает по нему сейчас, но в то же время понимает, что Билл не достоин его, что Билл только всё портит, что он заслуживает чего-то намного большего.       — Я его не заслуживаю, — прошептал Билл и, к своему неудовольствию, почувствовал, как его глаза влажнеют, но он сморгнул подступающие слёзы, ведь у него не было никакого права плакать. — Я хотел бы, но не заслуживаю.       — Ты ведь не плохой человек, Билл, — сказала Симона спокойным, мягким голосом. — Ты хорошо повлиял на него… Вам стоило бы познакомиться до того, как вы встретились в ту ночь, он был совершенно другим человеком.       — Ну, может быть, если вы однажды разрешите ему выходить куда-нибудь время от времени, он найдёт кого-нибудь ещё, кто будет благотворно влиять на него, — насмешливо ответил Билл, перед тем как успел остановить себя, затем вздохнул, прекрасно зная, что повёл себя ужасно грубо в очередной раз. — Извините, я не хотел, чтобы это так прозвучало.       — Но ты это сказал, — Симона вздохнула. — И ты, возможно, прав, но ты особенный для него, Билл. Ты нужен ему.       — Нет, не нужен, — тихо ответил Билл и наклонился вперёд, чтобы подпереть рукой подбородок. — Никому не нужен такой, как я. Я только всё разрушаю.       — Но, Билл…       — Нет, — перебил её Билл хриплым голосом, который почти дрожал. — Я не могу. Я испорчу его, как испортил всё остальное. Простите, но я, правда, не могу.       С этими словами он положил трубку и отбросил телефон в сторону. Он услышал, как тот ударился об стенку, но даже не посмотрел, сломался тот или нет. Ему всё равно, это неважно.       Он скучал по Тому. Скучал по нему очень сильно, и ему хотелось пойти к нему больше, чем когда-либо ещё, просто увидеть его ещё разок, перед тем как уехать. Но он не мог, потому что если бы он пошёл туда, то уже был бы не в силах уйти. А если он останется, то всё снова закончится тем, что он сделает больно парню, даже больнее, чем это уже есть, а он бы этого не вынес.       Он почувствовал, как слёзы, которые он так тщательно старался спрятать, все же побежали по его щекам, и уже не мог их сдержать, как и судорожные всхлипы. Всё это больно, так больно, что ему захотелось никогда не появляться на этот свет. Ничего из этого не стоит ни гроша, ничто не может наладить его жизнь. Всё, что он может делать, это разваливаться на части, и он просто не знал, как это исправить. Он в курсе, что мог винить только себя за то, что оставил Тома. Он знал и то, что только его вина была в том, что его семья развалилась, и что его отношения с Джаредом изжили себя. Но он ничего не мог с этим поделать. Это лишь то, кем он был. Тем человеком, который разрушает всё на свете.       Он крепко закрыл глаза ладонями, в отчаянии пытаясь остановить поток слёз. Он был не из тех, кто плачет из-за парня или чего-либо вообще, и не расстраивался из-за таких вещей. Он всё время играл с людьми, привык оставлять их позади себя, так какая разница, если это касалось Тома? Почему он так о нём беспокоился?       Конечно, он знал, почему, но не хотел даже думать об этом. Ему не хотелось думать о том, как хорошо у Тома выходит пробуждать его чувства, или как Билл всегда улыбается, когда идёт по его дому. Ему не хотелось помнить, как Том привык проводить по его щеке рукой, таким особым способом общаясь с ним, или как его сердце билось быстрее, когда Том почти поцеловал его.       Или когда он действительно поцеловал его.       — А, нахрен, — простонал Билл и наклонился, пряча лицо за ладонями, когда понял, что слёзы просто-напросто отказывались прекращаться. Если его идиотскому организму хотелось плакать, то тогда он, блядь, просто поплачет. Уже всё равно.       Он услышал, как открылась дверь его спальни, но не поднял голову. В груди болело так сильно, что было ощущение, будто грудная клетка разорвётся в любую секунду, и он не хотел, чтобы его друзья видели, как он расстроился из-за чего-то настолько глупого, как простой парень.       — Уходи, — пробубнил он, когда ощутил, как кто-то сел рядом с ним. — Я не хочу говорить об этом, так что просто дай мне побыть одному.       Но тот человек, кто бы это ни был, не слушал его, вместо этого накрывая рукой спину Билла и мягко проводя по ней, чтобы показать своё неравнодушие, заставив Билла вдруг почувствовать себя ранимым человеком.       — Билл, — пробормотал человек, но Билл был слишком занят своими всхлипами, чтобы услышать, был это Георг или Густав, и он даже не позаботился о том, чтобы посмотреть на говорящего.       — Нет, я в порядке, — прошептал он. — В порядке…       — Билл.       — Я сказал, что в порядке, — крикнул Билл и вскинул голову, чтобы взглянуть на друга, но его челюсть тут же упала вниз, когда он увидел, кто это был.       Это был не Георг или Густав. Это был Том. Том сидел здесь, рядом с ним, улыбаясь ему так ласково, как может только он, как будто ничего не случилось.       Но… Кто тогда произнёс его имя?       — Том… — Прошептал он и смахнул надоедающие ему слёзы, больше всего ненавидя тот факт, что из всех людей в мире именно Том видит его в таком виде. — Но…       Том нежно улыбнулся и провёл рукой по щеке Билла, вытирая свежие слёзы, а его тёплые глаза смотрели только на него, когда он придвинулся ближе, медленно размыкая губы.       — Билл…