Adagio

      Она пришла сюда на зов чудесной музыки. Ещё в коридоре еле уловимый мотив одурманил Юи и заставил следовать навстречу источнику звука. Был уже поздний вечер, поэтому для девушки было странно, что в школе остался ещё кто-либо.       В классе, где обычно проводились открытые уроки по сольфеджио, сидел парень. Он был настолько увлечён игрой, что и не обратил внимания, как в аудитории появился незваный гость. Девушка внимательно всмотрелась в черты лица незнакомца, после чего признала в нём нового преподавателя игры на фортепиано, которого звали Мин Юнги.       Юи не было месяц и сегодня был первый день, когда она снова пришла на занятия. Весь день ей рассказывали про нового и молодого до безобразия преподавателя с белоснежной кожей, который заставил трепетать даже строгую и суровую на вид директрису. Теперь, когда она увидела этого человека воочию, то не могла поверить глазам. Его кожа была настолько белая, чуть ли не прозрачная, что можно было себе запросто представить, что она была сделана из хрусталя. И даже сейчас, когда его хрупкие пальцы едва касались клавиш, казалось, что при каждом движении руки парня могут рассыпаться на множество осколков. Перед ней сидел самый настоящий хрустальный принц, которого на данный момент не волновало ничего, кроме музыки.       Невыносимо плавные движения рук вводили девушку в гипноз. Парень в такт музыке перелистывал нотные листы, которые так и норовили свалиться с пюпитра, а затем снова смотрел на клавиши и наслаждался музыкой. Его тело танцевало вместе с мелодией. Он периодически наклонялся всем корпусом, а затем возвращался в исходное положение, когда музыка на одну восьмую становилась громче.       Медленно. Всё происходило слишком медленно. Старая педаль рояля скрипела под натиском ноги Юнги, но даже этот звук придавал мелодии особую красоту. Казалось, что юноша играл всё это время и не отпускал педаль, потому что в ушах девушки все ноты непрерывно шли друг за другом. Стоило ей отвлечься, как музыка становилась громче. Было такое ощущение, что всё в этой комнате не хотело отпускать Юи из плена музыки.       Этот тягучий, как смола, мотив заставил подойти как можно ближе к парню. Она села настолько близко, что можно было спокойно дотянуться до него рукой, но парень снова не обращал на неё внимания. Он сосредоточенно смотрел на ноты и продолжил играть до самого конца.       Юнги поднял на неё голову только тогда, когда опустил руки на колени. Уголки губ плавно начали подниматься, одаряя Юи улыбкой. Казалось, что он всё ещё живёт в темпе мелодии, которую только что играл, потому что даже его взгляд был всё ещё отречённым. Он как будто бы смотрел не на неё, а на настенные часы, которые уже долгое время стоят неподвижно. — Вы что-то здесь забыли? — учтиво спросил Юнги, пока убирал нотные листы с пюпитра. — Нет, мне просто очень понравилась композиция, которую вы только что сыграли, — Юи старалась не смотреть ему в глаза, потому что так все слова вылетали из головы, и слова вырывались из уст со скоростью черепахи. — Я бы тоже хотела научиться играть её.       Последние слова были чистой ложью, что понимали они вдвоём. Парень без лишних слов встал, взял стул и поставил его возле рояля. Он похлопал рукой по сиденью, которое поставил рядом с собой, и молча открыл партию, которую только что играл. Юи не нужно было слов, чтобы понять, что хочет от неё Юнги. Она послушно села слева от него.       Он показал ей, с какой страницы начинается та самая мелодия и сказал ей играть по нотам. — Я только недавно начала учиться играть на пианино, — смущённо проговорила девушка. — Думаю, это будет сложно для меня начинать с такого произведения. — Я буду исправлять тебя, если ты будешь играть неправильно.       Пока Юи долго всматривалась в каждую строчку, отсчитывала, на какой из линий находится каждая нотка, Юнги открыл окно и достал сигарету из пачки. Подул сильный и довольно холодный ветер, из-за чего по всему помещению распространился запах табака. Девушка ужасно замёрзла, но не сказала на этот счёт ни слова.       Парень стоял у окна и смотрел на то, как девушка пытается заучить первые две строки для обеих рук. У неё не получалось, она жутко злилась, что не могло утаиться от Юнги. Он подошёл к ней со спины и взял её руки. Хоть ладони парня были ледяными, но девушке тогда казалось, что они на самом деле были обжигающе горячими. Юнги молча смотрел на ноты и нажимал её пальцами на клавиши. Он стоял настолько близко к её уху, что она отчётливо слышала его размеренное дыхание, от чего её тело покрылось мурашками. — Вот так правильно, — чуть ли не шёпотом проговорил Юнги и медленно отпустил её руки.       Девушка не понимала, действительно ли движения этого преподавателя по фортепиано были такими плавными и размеренными, или она потеряла счёт во времени, но было такое ощущение, что он нарочно играется. Юи ощущала себя марионеткой, с которой забавляется кукловод, поочерёдно дёргая за разные ниточки. И даже сейчас, когда она снова ошиблась, Юнги управляет ей, а она не в силах противостоять.       Она терпеть не могла запах сигарет, но почему-то именно сейчас ей хотелось, чтобы он ещё раз подошёл к ней, и она смогла вдохнуть этот запах с привкусом мятной жвачки.       Было поздно. Юи уже собралась уходить, но её остановил Юнги. Он взял девушку за руку и развернул к себе. Они смотрели друг другу в глаза и долгое время не шевелились. Парень всё теми же размеренными движениями поправлял ей локоны волос, которые мешали полностью разглядеть лицо. Пару прядей периодически зацеплялись за его кольцо на левой руке, которое Юи заметила ещё с того момента, как только зашла в класс. Но ей не было до этого дела. Она стояла как вкопанная и не могла пошевелиться, а точнее не хотела. Она понимала, что сейчас может совершить глупость, от которой ей будет стыдно, но где-то в глубине души что-то вынуждало её остаться здесь и отвечать на поцелуи Юнги. Лишь на мгновение к ней пришёл рассудок, и она сказала: — Ведь так не правильно, учитель Мин, вы же женаты.       Он делал вид, что не слышит её. Ему было всё равно, что она сейчас говорит, ровно как и то, что его поцелуи обжигали девушку. Это был как глоток воды после мятной конфеты, от которого невозможно даже дышать. Она вздрагивала от каждого прикосновения холодных рук к своей коже и горячих губ, которые невыносимо долго спускались до ключиц, оставляя мокрую дорожку. Он кусал её нежную кожу, из-за чего завтра на шее останутся тёмные следы, которые ещё долго будут напоминать о сегодняшнем помутнении рассудка.       Он был для неё первым во всех смыслах, а для она — лишь тридцать седьмым номером в телефонной книге. Он — панацея от холодного вечера и затянувшейся депрессии для Юи, а она — галочка в списке побеждённых. Проблема в том, что Юнги знал об этом с самого начала, в отличии от Юи.