✧ ✧ ✧
Вообще старший не всегда таким был. Не всегда поздно приходил домой в таком состоянии. Не всегда казался Чимину таким чужим, хоть и это всё тот же сладкий Шуга-хён, с приятным запахом сейчас вперемешку с алкоголем. Раньше если Хоби-хёну было скучно и он начинал лезть обниматься к Чимину, и Юнги-хён случайно оказывался рядом, он поднимался со своего места, брал младшего за руку и уводил его из гримёрной подальше от посторонних глаз, а, уединившись, обхватывал шею Пака и, наклонив немного к себе, мягко целовал в губы, говоря этим «ты только мой». Такие отношения у них начались очень интересно, началось всё с их совместной тусовки, пьяного мятного хёна, который не удержался на ногах и свалился на рыжего донсена, случайно соприкоснувшись с ним губами, тому тоже было хорошо, поэтому на этом они не остановились. На следующий день Пак был уверен, что Мин, протрезвев, всё забыл, только зря, старший начинает постоянно опалять Чимина взглядом. Он ловит младшего в гримёрной, который вернулся за телефоном, вжимает его в стену и целует нагло и страстно. В общем, так и началось. Чимин бывало поздно возвращался домой, а Юнги стоял в коридоре и ждал, когда Пак снимет с себя куртку и ботинки, потом после слов « я дома, хён», вешался ему на шею, целовал и шептал «Чего так долго?», что с его языка обозначает « Я скучал», Чимин целует в ответ, приподнимая хёна, от чего тот заводится сильнее, «Ненавижу» — «Люблю больше жизни». Так всё и идёт, и достаточно долго, только вот что-то случается и сначала этого не видно, а потом Пак винит себя за то, что не поговорил с хёном об этом раньше.✧ ✧ ✧
— Айщ, — вздыхает Юнги, когда младший стягивает с него футболку и облизывает соски, слегка посасывая. Он долго ласкает тело хёна, пока тот не хватает его за ворот футболки и не притягивает его к себе. Сосёт его губы, проводит языком по зубам, прижимает руку к паху младшего и слегка сжимает уже напряжённую плоть, заставляя младшего вздрогнуть. Хён полностью перехватывает инициативу, будто это всё начал не рыжий. Мин приподнимается на локтях, сталкивает младшего с себя и нависает сверху. Теперь он срывает с него футболку, всё ещё целуя, касается холодными пальцами затвердевших горошин. Шуга проводит мокрую обжигающую дорожку по шее младшего, доходит до сосков, языком обводит контур, а потом, облизываясь, засасывает нежную кожу, прикусывает и причмокивает. Снова накрывает возбуждённую плоть донсена, ласкает её прямо через ткань домашних шорт, а потом поднимает взгляд на лицо младшего. Чимин краснеет, закрывается руками, слегка прикусывая губы, дышать становится тяжелее, а тело уже дрожит от напряжения, в штанах ужасно тесно, и Пак уже толкается в руку старшего. Тот сжимает член сильнее, заставляя рыжего издать первый стон, и отцепляется от измученного красного соска донсена. — Кому-то уже невтерпёж, — хищно улыбается Мин, не отрываясь от личика Пака. Скидывает с него шорты, касается опухшими губами горбинки на боксерах, после чего стаскивает и их. Проводит пальцами по всей длине, обхватывает полностью рукой, сделав пару движений вниз и вверх, нажимает на головку, размазывает вокруг выступившую жидкость и только после этого касается языком головки, а потом берёт в рот, посасывая и мокро облизывая. Чимину уже сносит крышу, от одних поцелуев Мина можно уже кончить, но когда дело доходит до минета от хёна, душа в рай улетает. Он выгибается, подаётся бёдрами вверх, толкаясь старшему в рот. Снова стонет, когда тот надавливает на головку и полностью вбирает в рот. Пак горячо изливается в рот старшему, тяжело вздыхая. Шуга, облизываясь, целует Пака, оставляет засос на его нежной шее, пока донсен стягивает с него штаны. Стоит материям отлететь в сторону, Мин тут же подставляет затвердевший член к анусу и входит сразу же наполовину, заставляя рыжего прогнуться под ним дугой и издать пошлый стон. Пак вцепляется в плечи хёна, больно царапая бледную кожу и опаляя шею своим дыханием. Старший своё дело знает и останавливаться не намерен, он входит до конца, задевая комок нервов, после чего рыжий, застонав, двигается навстречу, самостоятельно насаживаясь. Через несколько толчков по простате, Пак кончает, пачкая свой живот. Облегчённо вздыхает, но у Мина до сих пор каменный стояк, а впереди целая ночь. Он разворачивает Чимина к себе спиной и вновь входит в него. Задавая для себя бешеный ритм, он сжимает плоть младшего в руке и припадает губами к спине рыжего. — Хён, я больше не могу, — скулит Пак, с трудом сдерживая крик. Но кто его слушает. Мин лишь сильнее ускоряется, оставляя очередной засос уже на спине.✧ ✧ ✧
— Ну, спасибо тебе, хён! Теперь я на зад неделю не сяду! — колотит Пак в голую спину сидящего на кровати. — Как-будто, блять, это моя вина, — фыркает в ответ тот. — А чья, моя что ли?! Не умеешь остановиться — не начинай! — Не фиг было меня соблазнять. — Когда это я тебя соблазнял? Сначала он напьётся, как последний алкаш, а потом я его соблазняю. Не умеешь пить — не пей! — Пак Чимин, — нависает над ним Шуга, — Теперь ты на зад ещё недели две не сядешь, — горячо впивается ему в губы Мин, срывая с того только что надетые шорты.