16

Мне двадцать три, на мне выгоревшая желтая майка с каким-то символом. Тебе сегодня-уже-шестнадцать,так живо говоришь о том, что взрослая и поэтому я больше могу не волноваться. "Глупая," — почти срывается с моих высохших губ, но выливается в добрую улыбку. На тебе, видимо, что-то совсем невзрачное, или я так жадно всматриваюсь в твои черты, что даже не замечаю ничего кроме. Хотя, могу поклясться, ты всегда черезчур изыскана. Странный ты подросток. Сегодня я подарю тебе песню, как обычно. А ты засмеешься, потому что мои песни всегда немного грустные, и посчитаешь, что я обожаю все утрировать и принимать за худшее. Но я как-то не думала об этом. Ты просто любишь подмечать все самое незначительное, в этом-то и проблема. И ты просто не все еще понимаешь. Я тебе обещала сегодня не пить, потому что, по твоим словам, я слишком приставучая, когда пьяная. И я, вообще-то, не отрицаю, но и не сожалею о своем блядском поведении. Ты хмуришься и спрашиваешь, почему я пялюсь на тебя уже минут пять, но разве я виновата, что костер так придает живости твоим напудренным щекам? И твой шрамик над губой такой завораживающий. Кажется, ты злишься, ведь ненавидишь эту прекрасную частичку себя. Я отбираю твой телефон, потому что ты все время с кем-то переписываешься. Чертовы подростки. Вроде как снова ты выпустила иголки, а я улыбаюсь, потому что обратила на меня внимание. Придвигаешься ко мне все ближе, твои смольные пряди снова спадают на лицо, но про телефон ты больше ни слова. В свете костра твои, по обыкновению, карие глаза, напоминают мне виски, и я не замечаю, как произношу это вслух. Ты смущена и раздосадована, потому что я думаю только об алкоголе. Но разве есть что-то более пьянящее, чем ты, Реджина? Вся такая ухоженная и, вроде как, я - совсем наоборот. Но я кажусь тебе сильной, и это выигрывает для меня пару очков, хотя нет никаких соревнований. Ты не должна быть такой серьезной, потому что, знала бы ты, как сильно, блять, это напрягает. Ты ненавидишь грязные словечки, но ебучую жизнь другими словами едва ли опишешь. Просто я помню твои дурацкие речи, и нервный смешок выскальзывает, ведь Реджина-Миллс-никогда-не-станет-ругаться-матом. Конечно, тебе же еще шестнадцать, ты так живо смотришься в свете звезд. Твоя ладонь, которую ты положила на мою ободранную коленку, напоминает мне нежные лепестки ромашек(черт знает, как они проросли на моем заднем дворе). Я любила твои длинные густые волосы и немного расстроилась, когда ты заявилась ко мне со своей дурацкой стрижкой, но даже так тебе было слишком хорошо. Ты ненавидела мое холостяцкое жилище, потому что там валялись бутылки и пакетики с травкой, да и не только поэтому. Ты ведь однажды застала меня с очередной девочкой на ночь, потому что я не посчитала нужным запирать ебаную дверь. Клянусь, ты плакала и мне до этого никогда еще не было так жаль. Я побежала за тобой, но тщетно. Ты, конечно, меня не простила. Да вот только что прощать? Неужели ты тоже что-то чувствовала... Тебе-то всего шестнадцать. Я перебираю струны своей потрепанной гитары, потому что терпеть не могу тишину. Мы-то живы, правда ведь? Так какого черта молчать? Но даже так по-прежнему тихо. "Черт, сегодня тебе шестнадцать, детка, поверить не могу". Я-то уже давно это пережила. Я провожаю тебя до дома, и ты, какого-то черта, не отходишь от меня, нет, я только за. Но ведь тебе так мало, а мне - наоборот. Я качаю головой, а твое выражение лица говорит, что ты решаешься на что-то безрассудное, и я жду. Ты делаешь еще шаг навстречу, дыхание опаляет мои тонкие губы, но ты начинаешь говорить: "Знаешь, я тут подумала.. Может быть, я тебе тоже нравлюсь, Эмми, ну, хоть немного, а?" И мне хотелось рассмеяться, потому что ты такая милая и смущенная. "Реджина? Прелесть моя, ты еще такая молодая и..." Но ты-то была куда решительней меня. Вот он, наш первый поцелуй. А после, я обнимаю тебя, шепча тебе на ушко что-то несвязное, но, вроде, комплименты. И твои щеки, казалось, обрели чертовски классный румянец. А на завтра ты пришла ко мне и сказала, что у меня в жилище сегодня генеральная уборка. Было весело. Тебе все еще шестнадцать, и твои движения так изящны и сквозят живостью.

***

      Сегодня мне уже двадцать пять, но плевать на это. Я принесла тебе цветы и положила их на траву. Сегодня пасмурно и, когда я подношу к губам бутылку, начинается дождь, но уже без разницы. Сегодня я не сопротивляюсь этой тишине, но... "Поверить не могу, детка, мне уже двадцать пять. Я так тебя люблю, ты же знаешь. И ты меня все также?" — мой голос почти срывается, потому что тебе было почти семнадцать. Я провожу пальцем по твоим годам жизни, это как ритуал, уже привычно. Но тебе-то сегодня все равно шестнадцать. Тебе, Реджина, навсегда, блять, шестнадцать. Мы-то живы, правда ведь? Так какого черта молчать?