Ballad of my hatred

Прокуренная комната и три часа ночи: Мин Юнги тушит последнюю в пачке сигарету в кружке с кофе и в последний раз проверяет уведомления на телефоне. Листает ненавистный инстаграм, который скачал только ради единственного ненавистного ему аккаунта, его постоянных обновлений и его владельца тоже. Ни о чем не подозревающий Пак Чимин живет на другой стороне континента, дышит полной грудью и просто айдол. У Юнги сердце бьется в разы быстрее, когда он замечает пополнившееся количество публикаций на его любимой (единственной) подписке: Пак Чимин и видео, слитое его однокурсницами, где он смеется и смущенно демонстрирует хореографию к своей новой песне, по просьбе тех же восторженных однокурсниц. Юнги сжимает челюсть от ненависти и злости так, что на худощавом лице скулы выделяются еще больше, скидывает то самое видео лучшему другу, Намджуну, которому с товарищем очень повезло, особенно в три часа ночи, и подписывает «Блять, ненавижу его» — Что не так? — печатает сонный Нам Джун. — Все не так. Точнее, все так. Слишком так. Чересчур так, — выдает злобный Мин. — Ненавижу его, всем сердцем. — Люблю, — исправляет Джун на зло Мину, потому что устал выслушивать это дерьмо каждый раз, когда Пак обновляет любую гребанную соц. сеть. Тот, кто по-настоящему ненавидит Пак Чимина, так это Ким Намджун. — Ты не понимаешь. Я абсолютно точно его ненавижу. Я уверен, — строчит на одном дыхании Мин, не замечая провокации друга. — Ненавижу его дебильную улыбку и его чересчур узкие глаза, его тело и каждую его мышцу. Ненавижу, что в этом дерьмовом мире есть что-то настолько идеальное, как Пак Чимин. Ненавижу эти видео, которые сливают его однокурсницы. Ненавижу, что у него есть жизнь, помимо сцены, которую никто никогда не увидит. Ненавижу, что он простой человек, который может заводить отношения и ненавижу, что его агентство не запрещает ему этого… — Ты же понимаешь, Юнги, что это не повод для ненависти? — Мин его сообщение и не замечает, потому что продолжает писать, рассказывая о своей ненависти. —…ненавижу, что они называют его оппой, и он смущается, когда они ему хлопают. Они так близко к нему, что в прямом смысле могут дотронуться до него рукой. Они его любят, а я ненавижу. Где тот трейни-парень с пухлыми щечками, и когда он умер? Покажите мне его могилу — я буду ее навещать. Я буду там единственным посетителем, потому что никто не любил его тогда. Все любят его сейчас, потому что он — Пак Чимин — накаченный парень-айдол, с нетипично высоким голосом для своей внешности. — Ненавижу, что любил его когда-то, когда он еще не был тем Пак Чимином. Ненавижу и одновременно люблю то, что живу в этом времени, где есть эта долбаная ходячая кучка мышц. До него моя жизнь была еще скуднее, и поэтому я его тоже ненавижу. Ненавижу, что теперь, чтобы мне понравится, человек должен быть Пак Чимином. Ненавижу, что у меня никогда не будет Пак Чимина. И, определенно точно, я никогда не буду даже во френдзоне, потому что это бы значило, что я с ним знаком. Я бы даже предпочел быть ему врагом, потому что испытывай он ко мне ту же ненависть, что и я сейчас, он бы осознал, насколько в моей жизни дерьмово из-за него. Но этого никогда не будет, и это я, совершенно точно, тоже ненавижу, — продолжал Мин, и в глазах немного мутнело от обиды. — Ненавижу, что когда-то у него уже была и будет снова девушка. Ненавижу, что когда-то это будет настолько серьезно, что об этом узнают СМИ. И этот день я ненавижу заранее. Я ничего не смогу с этим сделать, кем бы я ни был. — Ненавижу даже то, что все это сейчас не адресовано Пак Чимину. Я бы продал все свои песни и квартиру, чтобы только узнать номер этого идиота, но единственное, что я смог бы ему написать, я тоже ненавижу. — Я бы не смог написать ему о своей ненависти, не смог бы обвинить во всех бедах и разрушенной к чертям жизни. Я бы никогда не написал, как я страдаю, как проверяю его инстаграм и выкуриваю несколько пачек в день. И от этого нет таблеток или пластыря. Даже капельница и переливание крови не помогут. Он, как неизлечимый рак. Пак Чимин в крови, под кожей, в голове, мыслях, постоянно на слуху — где угодно, но не рядом со мной. — И, единственное, что я смог бы ему написать: «Не прекращай улыбаться, Пак Чимин.» — Если я достану тебе его номер, то ты перестанешь ныть и дашь мне выспаться? — все-таки прерывает Джун агонию друга. — Если это когда-нибудь произойдет, то я даже обещаю посвятить ему песню, и это будет баллада о моей неразделенной любви, — шутит Мин, грустно улыбаясь. — Мне от этого никакой выгоды, — пишет уже полностью проснувшийся Джун и смотрит на часы. — Ложись спать, Юнги. *** А на другой стороне континента, снова и снова оттачивая технику танца под ритмичный трек в комнате для практики, Пак Чимин уже совсем устал и хочет спать. — Пак, вали домой, с тебя уже хватит, — выключает проигрыватель хореограф, прекращая тренировку парня. — Да, хен. Я уже собирался идти, — выдыхает устало Чимин и тянется за полотенцем. — Кстати, что за треки? — вдруг спрашивает хореограф. — Подойдут для моей утренней тренировки с новой группой. — Крутые, да? Это малоизвестный автор, но думаю, что скоро прославится, — чуть оживляется Пак и одалживает плеер хену. — Шуга? Странное имя. Но, да, думаю, что прославится.